Анна впервые увидела Дмитрия на лекции по корпоративному праву. Он сидел в третьем ряду, склонившись над конспектом, и его профиль казался выточенным из мрамора — правильные черты, решительный подбородок, аккуратная стрижка. Когда профессор задал каверзный вопрос о слияниях и поглощениях, Дмитрий поднял руку и ответил так чётко и уверенно, что даже преподаватель кивнул с уважением.
После пары он догнал её в коридоре.
— Простите, вы новенькая? — спросил он, и Анна кивнула, стараясь не показать волнение.
— Да, я перевелась с третьего курса. Из другого города.
— Дима, — протянул он руку. — Если что-то непонятно по учёбе, обращайтесь. Я староста группы.
Так началось их знакомство. Дима помогал ей разбираться в особенностях московских преподавателей, объяснял материал, который она пропустила, приглашал на студенческие мероприятия. Анна жила в общежитии в комнате на четверых, носила одни и те же три свитера и джинсы, экономила на обедах, но училась с упорством, достойным восхищения. Она приехала в Москву с одной целью — получить диплом престижного вуза и построить карьеру.
Дима же был из другого мира. Дорогие часы, стильные ботинки, уверенность человека, который никогда не задумывался о цене проездного. Но при этом он был удивительно простым в общении, добрым, внимательным. И когда через полгода он пригласил её в кино, Анна поняла, что давно влюблена.
Первый поцелуй случился у метро после просмотра какой-то французской комедии. Дима проводил её до общежития, они стояли у подъезда, и он вдруг замолчал на полуслове, притянул её к себе и поцеловал — нежно и робко, совсем не так, как она представляла себе поцелуи уверенных московских парней.
— Аня, я серьёзно к тебе отношусь, — сказал он тогда. — Очень серьёзно.
Они встречались уже год, когда Дима заговорил о свадьбе. Они сидели в маленьком кафе недалеко от университета, пили остывший чай, и он взял её за руку.
— Давай поженимся после диплома. Я хочу, чтобы ты была моей женой. Хочу просыпаться рядом с тобой каждое утро.
Анна расплакалась от счастья. Но уже тогда, сквозь слёзы радости, она спросила:
— А твои родители? Ты же ещё им не говорил обо мне.
Дима помрачнел.
— Говорил. Мама… она очень сложный человек. Но я уже взрослый, Аня. Мне двадцать три года. Я сам решаю, на ком жениться.
Знакомство с Верой Николаевной Соколовой произошло холодным ноябрским вечером. Дима привёз Анну в родительскую квартиру в центре Москвы — огромную, с высокими потолками, антикварной мебелью и хрустальными люстрами. Анна надела своё лучшее платье — тёмно-синее, строгое, купленное на распродаже, — и волновалась так, что руки тряслись.
Вера Николаевна встретила их в гостиной. Высокая, подтянутая женщина с безупречной укладкой и холодным взглядом серых глаз. На ней было шёлковое платье цвета слоновой кости и нитка жемчуга, которая, как Анна узнала позже, стоила больше ста тысяч.
— Мама, это Аня, — представил Дима, обнимая девушку за плечи. — Моя невеста.
Вера Николаевна медленно оглядела Анну с ног до головы — взгляд скользнул по простым туфлям, задержался на дешёвом платье, замер на лице.
— Очень приятно, — произнесла она ледяным тоном. — Дмитрий рассказывал, что вы из провинции. Как ваши родители отнеслись к тому, что вы уехали так далеко?
— Папа поддержал моё решение, — ответила Анна, стараясь держаться спокойно. — Он считает, что образование — это главное.
— Образование, — повторила Вера Николаевна, и в её голосе прозвучало что-то насмешливое. — Конечно. И чем занимается ваш отец?
— Он работает в строительной сфере.
— Как интересно, — женщина улыбнулась одними губами. — Ну что же, проходите к столу.
Ужин был мучительным. Вера Николаевна задавала вежливые, но колкие вопросы — о районе, где живут родители Анны, о том, где она покупает одежду, об общежитии. Каждый ответ она встречала многозначительным молчанием. Отец Димы, Виктор Петрович, грузный мужчина с красным лицом, молча поглощал еду и изредка бросал на жену предостерегающие взгляды, которые та игнорировала.
Когда они ушли, Дима извинялся всю дорогу.
— Мама просто привыкла контролировать мою жизнь. Она думает, что знает, что для меня лучше. Но я смогу её переубедить, Аня. Обещаю.
Но переубедить Веру Николаевну оказалось невозможно.
В следующий месяц она вызвала Анну на встречу — одну, без Димы. Они сидели в дорогом ресторане, Вера Николаевна элегантно нарезала салат и говорила спокойным, размеренным голосом:
— Вы милая девочка, Анна. Но вы должны понимать — вы с Дмитрием из разных миров. Он привык к определённому уровню жизни. Привык к обществу, в котором вырос. Вы не сможете ему это дать.
— Я люблю вашего сына, — ответила Анна, сжимая салфетку под столом. — И он любит меня. Разве это не главное?
— Любовь? — Вера Николаевна усмехнулась. — Дорогая моя, любовь проходит. Остаётся быт, обязательства, социальный статус. Вы будете тянуть моего сына вниз. Он заслуживает жену из приличной семьи, которая сможет поддержать его карьеру, а не обузу из провинции.
Анна встала из-за стола, оставив нетронутую еду.
— Простите, но я не собираюсь слушать эти оскорбления. До свидания.
Она ушла, а Вера Николаевна смотрела ей вслед с каменным лицом.
Противостояние нарастало. Вера Николаевна звонила Диме по десять раз на дню, устраивала скандалы, плакала, обвиняла его в неблагодарности. Она говорила, что Анна — авантюристка, которая хочет быть с ним только ради денег, что она недостойна их семьи, что это всё кончится разводом и нищетой.
— Я сама когда-то приехала в Москву! — кричала она сыну. — Я знаю, какие они, эти провинциалки! Они цепляются за первого московского парня, который на них посмотрит! Ты думаешь, она тебя любит? Она любит твои возможности!
Дима защищался, но давление было колоссальным. Анна видела, как он устаёт от этой войны, как темнеет его лицо после очередного разговора с матерью. И она предложила:
— Давай просто поженимся без их благословения. В конце концов, это наша жизнь.
— Нет, — твёрдо сказал Дима. — Я хочу, чтобы это была настоящая свадьба, чтобы наши семьи познакомились. Я хочу всё сделать правильно.
Он настоял на официальном ужине — помолвке, где встретятся обе семьи. Вера Николаевна согласилась с видом человека, идущего на каторгу.
Ужин назначили в хорошем ресторане. Анна пригласила своего отца, Михаила Алексеевича Ковалёва, который специально приехал из родного города. Он был мужчиной лет пятидесяти, подтянутым, с проницательным взглядом и спокойными манерами. Одет он был просто — костюм хорошего качества, но без излишеств, белая рубашка, классические туфли.
Вера Николаевна появилась в полном параде — вечернее платье от известного дизайнера, бриллианты в ушах, макияж как для светского приёма. Рядом с ней плёлся Виктор Петрович, недовольно поглядывающий на часы.
За столом подали дорогое вино, закуски. Вера Николаевна изображала радушие, но её улыбка не доходила до глаз. Она рассказывала о своих знакомых в культурных кругах, о благотворительных вечерах, на которые её приглашают, о семейной даче в Подмосковье.
Михаил Алексеевич слушал вежливо, отвечал немногословно. Когда Вера Николаевна спросила о его бизнесе, он сказал:
— Строительная компания. Работаем по области, иногда беремся за объекты в Москве.
— Как замечательно, — протянула она с плохо скрываемой иронией. — Значит, вы подрядчик.
— Можно и так сказать.
Атмосфера была напряжённой, но держалась в рамках приличий. Дима пытался разрядить обстановку, рассказывал о планах, о том, как они с Аней хотят после свадьбы снять квартиру, как он получил повышение в компании, где проходил практику.
И вот настал момент тостов. Первым поднял бокал Михаил Алексеевич — пожелал молодым счастья, терпения, взаимопонимания. Потом Виктор Петрович пробормотал что-то невнятное о семейных ценностях.
Очередь дошла до Веры Николаевны. Она медленно встала, взяла бокал. Лицо её было бледным, губы поджаты. И вдруг она произнесла громко, отчётливо:
— Ты моему сыну не пара, нищенка!
Воцарилась мёртвая тишина. Дима побелел. Анна опустила глаза. А Вера Николаевна продолжала, уже не сдерживаясь:
— Да, я так и думаю! Приехала из своего захолустья, нацепила дешёвое платьице и думает, что поймала жениха! Моему Дмитрию нужна жена из хорошей семьи, а не какая-то провинциальная лимитчица, которая…
Она не закончила. Потому что Михаил Алексеевич встал. Встал медленно, положил салфетку на стол и посмотрел на Веру Николаевну взглядом, от которого та осеклась на полуслове.
— Вера Николаевна, — произнёс он спокойно, но в его голосе звучала сталь. — Я молчал, пока вы демонстрировали своё дурное воспитание. Но есть предел.
Она открыла рот, но он продолжил:
— Моя дочь — умная, образованная, порядочная девушка. Она с отличием училась в школе, выиграла олимпиаду и поступила в московский вуз на бюджет, без всяких блатов и связей. Она живёт скромно, потому что я хотел, чтобы она научилась ценить деньги, а не сорить ими направо и налево. Это было моё решение как отца.
Вера Николаевна побледнела.
— Что касается свадебного подарка, — продолжал Михаил Алексеевич, — я собирался подарить молодым трёхкомнатную квартиру в центре Москвы и автомобиль. Но после ваших слов я принял решение — всё это Анна получит до свадьбы. Как её личную собственность. Чтобы в случае чего это не считалось совместно нажитым имуществом. Чтобы приданое «нищенки» было только её приданым.
Вера Николаевна сидела с открытым ртом. Виктор Петрович вытирал лоб салфеткой. Дима смотрел на будущего тестя с благоговением.
— Я вас не осуждаю, Вера Николаевна, — закончил Михаил Алексеевич. — Вы просто не очень умный человек, который привык судить людей по одёжке. Это ваша проблема. Но моя дочь не будет терпеть хамство ни от кого. Приятного вечера.
Он взял Анну за руку, они встали и вышли из ресторана. За их спинами повисла оглушительная тишина.
На следующее утро в номер Михаила Алексеевича в гостинице позвонили. Это были Соколовы. Вера Николаевна, со вчерашнего вечера словно постаревшая на десять лет, бормотала извинения. Она говорила, что была не права, что понимает теперь свою ошибку, что очень хочет наладить отношения. Виктор Петрович стоял рядом и кивал, как китайский болванчик.
— Михаил Алексеевич, мы хотим помочь детям, — заискивающе говорила Вера Николаевна. — Может быть, вы поможете им с жильём вместе? Мы тоже внесём свой вклад…
Михаил Алексеевич слушал их минут пять, потом спокойно произнёс:
— Вера Николаевна, Виктор Петрович. Я помогу своей дочери всем, чем смогу. Потому что она моя дочь, и я её люблю. Дмитрий — хороший парень, работящий, умный. Он делает отличную карьеру и сам заработает на всё, что им нужно. Моя помощь — это помощь Анне, и только Анне. К вашей семье она не имеет отношения.
Он помолчал, давая словам дойти.
— А вас я прошу оставить молодых в покое. Вы своё уже показали. Я не из тех людей, кто заискивает перед родней, которая судит о других по внешнему виду и толщине кошелька. Так что прошу прощения, но мне нужно ехать. У меня переговоры с подрядчиками по трём объектам в Москве. Хорошего дня.
Он закрыл дверь перед их ошарашенными лицами.
Квартиру Анна получила через неделю. Трёхкомнатная, со свежим ремонтом, в тихом районе недалеко от центра. Машина — новенькая иномарка среднего класса — стояла во дворе. Когда они с Димой зашли внутрь, Анна расплакалась.
— Пап всегда говорил, что скромность — это не бедность. Он хотел, чтобы я выросла нормальным человеком, не избалованным. Но он всегда мог мне помочь. Просто ждал нужного момента.
Дима обнял её.
— Твой отец — настоящий мужчина. И я постараюсь стать таким же. Я не хочу, чтобы ты зависела от моих родителей. Мы начнём новую жизнь. Свою жизнь.
Свадьбу сыграли через три месяца. Скромную, но красивую. Михаил Алексеевич приехал с несколькими друзьями — серьёзными мужчинами в хороших костюмах, которые оказались владельцами крупных компаний по всей России. Вера Николаевна, увидев их, осознала масштаб своей ошибки — отец Анны был не просто подрядчиком. Он был крупным региональным бизнесменом, чьи связи простирались далеко за пределы родного города.
Всю свадьбу она пыталась заговорить с Михаилом Алексеевичем, улыбалась, расшаркивалась, предлагала познакомиться поближе. Но он был вежлив и холоден. Он танцевал с дочерью, говорил тосты, общался с гостями — и совершенно игнорировал сватью.
После свадьбы Соколовы продолжали попытки. Приглашали молодых на семейные обеды, дарили дорогие подарки, предлагали помощь. Но Дима и Анна строили свою жизнь сами. Дима действительно делал блестящую карьеру параллельно с учёбой, через год его повысили до позиции заместителя руководителя отдела. Анна закончила институт и устроилась в юридическую фирму.
Они были счастливы. А Вера Николаевна до сих пор пыталась вернуть расположение свата, который так и не простил ей той фразы, брошенной в ресторане.
Потому что Михаил Алексеевич Ковалёв действительно был интеллигентным человеком. И он знал, что настоящая интеллигенция определяется не деньгами и не связями, а отношением к людям. И однажды оступившись, Вера Николаевна Соколова показала своё истинное лицо — лицо человека, который так и не смог выбраться из собственных предрассудков, несмотря на все свои бриллианты и светские приёмы.
А в маленькой квартире на окраине центра по вечерам горел свет, и там смеялись двое молодых людей, которые знали, что настоящее богатство — это не деньги, а любовь и уважение. И мудрый отец, который в нужный момент защитит свою дочь от любого хамства, даже если оно прикрыто жемчугом и шёлком.
