Лариса подошла к окну. Косые струи дождя барабанили по стеклу, размывая очертания дворовых фонарей. «Совсем как в тот день, когда не стало мамы», — мелькнуло в голове. Она невольно поёжилась и обхватила плечи руками.
Пятнадцать лет уже прошло. Пятнадцать долгих лет она одна в родительской трёхкомнатной. Район, конечно, не фешенебельный, но зато тихий, зелёный, да и соседи приветливые.
Неожиданный звонок в дверь заставил её вздрогнуть. Кто бы это мог быть в такой поздний час? Лариса осторожно подошла к двери и прильнула к глазку. На площадке стоял мужчина с большой спортивной сумкой.
— Кто там? — спросила Лариса, не снимая цепочку.
— Открывай, сестрёнка! Это я — блудный брат вернулся!
Она открыла дверь и замерла. Перед ней стоял уже не тот весёлый парень, каким она помнила брата. Небритый, с залегшими под глазами тенями, в потёртой куртке. Только глаза остались прежними — ярко-синие, как у отца.
— Олежка? Ты?
— Ну не привидение же, — усмехнулся он, обнимая сестру. — Пустишь переночевать родную кровь?
Олег прошёл в квартиру, небрежно бросил сумку в коридоре и огляделся.
— А здесь всё по-прежнему, — протянул он. — Как будто время остановилось.
— Зачем менять то, что нравится? — пожала плечами Лариса. — Расскажешь, где пропадал?
— Было дело, — кивнул Олег, снимая куртку. — Но сейчас это неважно. Жизнь — она такая штука, сестрёнка. Сегодня ты на коне, а завтра… — он сделал выразительный жест рукой. — Одним словом, мне негде жить. Я вернулся, а ты сидишь в нашей родительской квартире одна!
Лариса замерла.
— Нашей? — переспросила она. — Олег, эта квартира записана на меня. Ты отказался от своей доли ещё двадцать лет назад.
— Тогда я не думал, что так сложится, — пожал плечами Олег. — Ты же сестра, неужели оставишь меня на улице?
В его голосе появились просительные нотки, но взгляд оставался твёрдым. Лариса почувствовала смутную тревогу.
— Можешь пожить немного, пока не найдёшь работу.
— Не волнуйся, — отмахнулся Олег. — Мне много не надо. Пару недель поживу, осмотрюсь.
Они проговорили до поздней ночи. Вернее, говорил в основном Олег. О своих странствиях, о бизнесе в Греции, который прогорел, о бывшей жене. Лариса слушала и не могла отделаться от ощущения, что брат чего-то не договаривает.
В ту ночь она долго не могла уснуть. За стеной негромко храпел Олег, а она лежала, глядя в потолок, и думала о том, как странно всё обернулось.
«Ничего, — успокаивала она себя. — Пара недель пролетит незаметно. В конце концов, он мой брат».
Но если бы Лариса могла заглянуть в будущее, она бы поняла, как сильно ошибается.
Дни превращались в недели. Олег обживался и, казалось, совсем не торопился искать работу. Вместо этого он всё увереннее чувствовал себя в квартире сестры. Переставлял вещи, подолгу разговаривал по телефону, иногда приводил каких-то мутных приятелей.
— Слушай, может, хватит уже? — не выдержала Лариса. — Мы договаривались на пару недель, а прошло уже больше месяца.
— А что такого? Тебе жалко, что ли?
— Дело не в месте, а в том, что ты ведёшь себя так, будто это твоя квартира.
— А что, если и моя? — внезапно спросил он, и в его глазах мелькнуло что-то холодное. — Это родительская квартира, Лара. Я имею на неё такое же право, как и ты.
— Ты отказался от своей доли, — напомнила Лариса. — Я храню документы.
— Документы, — усмехнулся Олег. — Знаешь, сколько документов можно оспорить? Я, может, был не в себе, когда подписывал отказную. Или меня ввели в заблуждение.
— Ты сам этого хотел, — произнесла она тихо.
— Мало ли что я говорил двадцать лет назад, — отмахнулся Олег. — Теперь я здесь и хочу справедливости. Кстати, мне нужны запасные ключи.
В тот вечер Лариса впервые поняла, что совершила ошибку, пустив брата на порог. В его глазах читалась решимость человека, которому нечего терять.
— Выселить его? — адвокат Марина Игоревна глянула на Ларису поверх очков. — А он прописан в квартире?
— Нет, но… — Лариса невольно комкала в руках потёртую сумочку. — Он мой брат.
— Вот именно что брат, — Марина Игоревна тяжело вздохнула. — Кровное родство — та ещё головная боль.
Утро как назло выдалось пасмурным. Два месяца под одной крышей с Олегом превратились в кошмар, и Лариса наконец решилась на отчаянный шаг — поговорить с юристом. Последней каплей стало вчерашнее: вернувшись из магазина, она застала брата с двумя какими-то мутными типами, копающимися в документах на квартиру.
— У меня есть дарственная от родителей, — Лариса достала потрепанную папку. — И вот это…
Она протянула бумагу с размашистой подписью брата.
— Отказ от претензий на жилплощадь, датированный 2002 годом, — прочитала адвокат. — Неплохо. Но где нотариальное заверение?
Лариса растерянно заморгала.
— Разве обязательно?
— В идеальном мире — да, — вздохнула Марина Игоревна. — Впрочем, и это может сработать, если подпись подлинная. Ваш брат что-нибудь говорил насчёт этого документа?
— Утверждает, что подписывал в состоянии… эмоционального расстройства, — Лариса нервно улыбнулась. — И что его ввели в заблуждение.
— Классика, — кивнула адвокат. — А что насчёт компенсации? Была ли денежная выплата за его долю?
— Была, — Лариса кивнула. — Родители продали дачу и разделили деньги. Олегу досталась его часть, чтобы начать бизнес за границей. Он тогда уезжал в Грецию.
— И документы, подтверждающие это…
— Затерялись, — Лариса беспомощно развела руками. — Двадцать лет прошло, сами понимаете…
Когда Лариса переступила порог, Олег валялся в гостиной, бесцеремонно закинув ноги на журнальный столик. На экране телевизора мельтешили мелкие фигурки футболистов.
— Где тебя носит? — бросил он, даже не повернув головы.
— А с какой стати я должна перед тобой отчитываться? — Лариса с раздражением скинула туфли. — Это всё ещё моя квартира.
— Наша, — поправил Олег. — Кстати, я разговаривал с твоим Максимом.
Лариса застыла.
— Ты звонил моему сыну?
— Племяннику, — усмехнулся Олег. — Хороший парень, только зациклен на карьере. Я ему объяснил, что квартирный вопрос можно решить по-родственному.
— Что ты ему наговорил? — Лариса почувствовала, как холодеет спина.
— Ничего особенного, — Олег небрежно пожал плечами. — Просто заметил, что тебе одной здесь слишком просторно. А парню с молодой семьёй не помешала бы своя жилплощадь в столице.
— У Максима нет семьи.
— Пока нет, — подмигнул Олег. — Но он не против твоего переезда. Сказал, что давно предлагал тебе перебраться к нему в Питер.
— Это между мной и сыном, — отрезала Лариса.
— Нет, сестрёнка, — Олег выключил телевизор. — Это семейное дело, а значит, и моё тоже. Кстати, я подал заявление в суд.
— Что?!
— Иск о признании права на долю наследства, — спокойно пояснил Олег. — Ничего личного. Просто восстанавливаю справедливость.
Сердце Ларисы забилось быстрее. Удивительно, как брат умудрялся говорить такие страшные вещи таким обыденным тоном.
— Ты не имеешь права, — выдавила она. — Ты подписал отказ.
— Под давлением, — парировал Олег. — К тому же, без нотариуса. А денежную компенсацию мне не выплатили в полном объёме.
— Тебе дали больше, чем полагалось!
— Докажи, — усмехнулся он. — У тебя же нет документов? А у меня есть свидетели, которые подтвердят мою версию.
— Какие ещё свидетели? — растерялась Лариса.
— Увидишь. Кстати, на твоём месте я бы задумался о мировом соглашении. Раздел пополам — и разбежались. Ты можешь найти себе квартиру поменьше, а я, так уж и быть, выкуплю твою долю. По рыночной цене, — он хлопнул её по плечу. — Не кисни, сестрёнка. Дело житейское.
Следующие недели превратились для Ларисы в кошмар. Олег приглашал знакомых риэлторов смотреть квартиру, а когда она возмущалась, делал вид, что просто советуется насчёт оценки стоимости.
Звонок от Максима раздался как раз тогда, когда она в отчаянии рылась в пожелтевших бумагах, надеясь отыскать хоть что-нибудь стоящее.
— Мам, что у вас там творится? — в голосе сына сквозило беспокойство. — Дядька Олег мне тут наплёл, будто ты съезжать собралась.
— И слушать его не вздумай! — Лариса так стиснула трубку, что побелели костяшки пальцев. — Этот… родственничек пытается нас без квартиры оставить.
— Нашу? — переспросил Максим.
— Мою, — исправилась Лариса. — Ту, где ты вырос.
— Он рассказывал какую-то запутанную историю про наследство, — продолжал сын. — Сказал, что ты не отдаёшь его долю.
— Это ложь, — Лариса сжала трубку. — У него нет никакой доли. Он получил компенсацию ещё при жизни бабушки с дедушкой, а потом подписал отказ.
— Тогда почему ты волнуешься? — голос Максима звучал неуверенно. — У тебя же есть документы?
— Не все, — призналась Лариса. — Нужно найти бумаги о выплате компенсации.
— А где они могут быть?
— Понятия не имею! — в отчаянии воскликнула Лариса. — Я искала везде. Возможно, они в старых коробках на антресолях.
— Ты должна эти бумаги найти, чего бы это ни стоило, — Максим говорил отрывисто, по-деловому. — Я на выходных приеду. Нельзя позволять дяде Олегу вертеть нами, как ему вздумается.
А вечером того же дня Лариса невольно подслушала телефонный разговор брата. Она как раз проходила мимо его комнаты, когда услышала:
— Ну да, старая карга упирается, — Олег говорил вполголоса, и от его тона у Ларисы мурашки побежали по коже. — Да не переживай ты так! Рано или поздно сломается. А про документы, на которые она всё время ссылается — так их и в природе-то нет. Что? Да не дрожи ты, как осиновый лист! Всё схвачено. До приезда её сынка уже будет полный порядок с бумагами. Всё нотариус заверит, а дальше сам знаешь…
Лариса замерла за дверью, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Что задумал брат? На какую фальсификацию он готов пойти?
Прошла ещё неделя, и однажды утром раздался стук в дверь. На пороге стояли двое полицейских.
— Гражданка Воронина? — спросил один из них. — Поступило заявление о домашнем насилии. Ваш брат заявляет, что вы угрожали ему.
Лариса ошеломлённо смотрела на них:
— Это абсурд! Это он…
Из соседней комнаты появился Олег с перевязанной головой:
— Я просто хотел поговорить о квартире, а она схватила вазу…
Только в этот момент Лариса заметила, что любимой вазы мамы на комоде действительно нет. Паззл складывался, и картина выходила пугающая.
Полицейские тупо переводили взгляд с Ларисы на её «пострадавшего» брата. Олег, картинно морщась, придерживал повязку на голове.
— Это чистое враньё! — Лариса чувствовала, что её трясёт. — Я его и пальцем не трогала!
— Разберёмся, — хмуро бросил тот, что постарше. — Заявление поступило, нужно составить протокол.
Сосед с третьего этажа, Николай Петрович, на шум выглянул в коридор:
— Что тут у вас?
— Да вот, семейные разборки, — вздохнул молодой полицейский.
— С Ларисой Михайловной? — удивился сосед. — Да она мухи не обидит! Зато её братец по ночам друзей водит, шумят до утра. Весь дом на ушах стоит.
Олег зыркнул на соседа:
— Вас никто не спрашивал.
— А я свидетельствую, — невозмутимо парировал Николай Петрович. — Вчера ночью от вас опять гул стоял, а потом грохот какой-то.
Полицейские переглянулись. Старший спрятал блокнот:
— Ладно, разберитесь пока по-семейному. Но если ещё раз вызовут — составим протокол на обоих.
Когда они ушли, Олег скинул повязку:
— Не повезло. В следующий раз будь умнее, сестрёнка.
— Ты… — Лариса задыхалась от возмущения. — Ты совсем обнаглел?
— Я? — он деланно удивился. — Это ты меня выгнать пытаешься. А я только восстанавливаю справедливость.
Когда через три дня приехал Максим, Лариса едва держалась. В доме воцарилась гнетущая атмосфера войны. Олег почти не появлялся, но его вещи были повсюду, словно метили территорию.
— Мам, ты осунулась, — Максим обеспокоенно разглядывал мать. — Давай завтра же к юристу вместе сходим.
— Я уже была, — Лариса махнула рукой. — Бесполезно. Нет у меня всех документов.
— А где может быть эта бумага о выплате компенсации? Без неё никак?
— Должна быть где-то здесь, — Лариса обвела взглядом захламлённые антресоли. — Мама всё хранила. Каждую квитанцию, каждую расписку…
Они потратили весь вечер, разбирая старые коробки. Максим методично перебирал пожелтевшие бумаги, раскладывая их по стопкам. Лариса то и дело порывалась отвлекаться на старые фотографии и письма.
— Сосредоточься, мам, — мягко напоминал сын. — Сначала найдём документы, потом будешь ностальгировать.
Ближе к полуночи в дверь позвонили. На пороге стоял Олег, от него разило перегаром:
— О, племянничек пожаловал! — он попытался обнять Максима, но тот отстранился. — Чего такой недружелюбный? Я, между прочим, о тебе забочусь.
— Каким образом? — холодно поинтересовался Максим.
— Да вот, хочу, чтобы твоя доля наследства не пропала, — Олег подмигнул. — Квартирка-то немаленькая, а мать твоя не вечная…
— Вон отсюда! — Лариса схватила первое, что попалось под руку — старую вазу. — Ещё слово про наследство — и я за себя не отвечаю!
Олег усмехнулся:
— Видишь, племянник, какая у тебя мамаша? Чуть что — сразу за вазу хватается. Не в первый раз, между прочим.
Максим молча оттеснил Олега за дверь:
— Дядя, тебе лучше проспаться. А завтра мы серьёзно поговорим.
Он захлопнул дверь и повернулся к матери:
— Не обращай внимания. Он просто давит на психику. Классическая манипуляция.
— Я боюсь, Максим, — призналась Лариса. — Он так уверен, что выиграет. Может, он что-то подделал?
— Продолжим искать, — твёрдо сказал Максим. — Должны же быть эти чёртовы бумаги!
Следующим утром Олег исчез. Соседка видела, как он уходил с каким-то мужчиной, похожим на юриста — с портфелем и в строгом костюме.
— Наверняка готовит какую-то гадость, — вздохнула Лариса.
— Тогда нам нужно его опередить, — Максим уже звонил по телефону. — Алло, Кирилл? Привет, дружище. Помнишь, ты предлагал помощь с юридическими вопросами? Так вот, тут такое дело…
К вечеру у них был план. Друг Максима, молодой но перспективный адвокат, посоветовал действовать на опережение: подать встречный иск и ходатайство о проведении почерковедческой экспертизы подписи Олега на отказе от наследства.
— А пока продолжаем поиски, — настаивал Максим, разбирая очередную коробку со старыми бумагами.
Лариса устало опустилась на диван:
— Здесь их нет. Я уже всё перерыла.
— Постой-ка, — Максим вдруг замер. — А что, если документы не здесь?
— А где?
— Бабушка всегда говорила, что самые важные вещи нужно хранить там, где никто не додумается искать…
Они переглянулись и одновременно произнесли:
— Библия!
Старинная семейная Библия в кожаном переплёте стояла на дальней полке, обычно задвинутая другими книгами. Лариса бережно достала её и раскрыла. Между страницами лежали сложенные листы бумаги.
— Вот оно! — воскликнул Максим, разворачивая пожелтевший лист. — «Расписка о получении денежной компенсации». И подпись Олега с датой!
Лариса прижала руки к груди:
— Господи, неужели нашли…
Когда Олег вернулся поздно вечером, его встретили три пары глаз — Ларисы, Максима и его друга-юриста.
— Семейный совет? — хмыкнул Олег. — Можете не утруждаться. Завтра у меня встреча с нотариусом, и все ваши потуги…
— Не утруждай себя, дядя, — перебил Максим, помахивая листом бумаги. — Мы нашли расписку. Ту самую, о которой ты так старательно «забыл».
Лицо Олега изменилось:
— Покажи.
— Завтра. В суде. Мы подали встречный иск.
Олег прищурился:
— Блефуете?
Максим молча протянул ему копию документа. Олег пробежал глазами текст, и его самоуверенность дрогнула.
— Ерунда, — он небрежно бросил листок на стол. — Это ничего не доказывает. Расписка может быть поддельной.
— Приятно слышать от вас о подделках, — вставил юрист, до сих пор молчавший. — Кстати, эксперт-почерковед уже подтвердил подлинность подписи. А вот ваши недавно заверенные документы вызывают вопросы.
Олег побледнел:
— Какие ещё вопросы?
— Например, как вы объясните, что отказ от наследства, который вы оспариваете как «подписанный под давлением», датирован тремя месяцами позже получения компенсации, которую вы якобы не получали? — Максим скрестил руки на груди. — Нестыковочка, дядя.
Повисла тяжёлая пауза. Олег переводил взгляд с одного лица на другое.
— Ладно, — наконец процедил он. — Чего вы хотите?
— Чтобы ты убрался из моего дома, — тихо, но твёрдо сказала Лариса. — Сегодня же.
— А иначе?
— А иначе мы не ограничимся встречным иском, — подал голос юрист. — Есть ещё заявление о мошенничестве и попытке незаконного завладения имуществом. Плюс лжесвидетельство. Это уже уголовная статья.
Олег выругался, но спорить не стал. Через час он выволок свою сумку в коридор:
— Ты пожалеешь об этом, сестрёнка, — бросил он, стоя на пороге. — Ты хотела оставить меня на улице? Напрасно. Справедливость всё равно восторжествует.
— Уже восторжествовала, — спокойно ответила Лариса, закрывая за ним дверь.
Прошло полгода. Лариса, напевая, перебирала фотографии. Звякнул телефон — сообщение от Максима: «Суд отклонил апелляцию. Дело закрыто!»
Она улыбнулась. Олег пытался оспорить решение, но тщетно. Расписка о компенсации и датированный позже отказ от наследства стали решающими.
С того дня, как брат исчез из её жизни, Лариса словно помолодела. Квартира снова стала уютной, а соседи заходили на чай, не опасаясь шумных компаний.
Недавно Максим сообщил, что его переводят в московский филиал.
— Останешься одна в такой большой квартире? — спросил он.
— Эта квартира — мой дом, — ответила Лариса. — Здесь я чувствую себя защищённой.
Когда-то родительские стены были свидетелями её детства, потом — молодости, материнства. Теперь они оберегали её заслуженный покой.
Она захлопнула фотоальбом. Прошлое осталось в прошлом. А будущее… Что ж, оно теперь принадлежало только ей.
