Ирина замерла с чашкой чая на полпути ко рту. Кровь отхлынула от лица, оставив лишь два бледно-красных пятна на скулах. Положительный тест, который они с Андреем решили предъявить как доказательство семейного счастья, теперь казался ей детонатором, непредусмотрительно брошенным на поле.
— Сначала свою квартиру купите, а потом уже размножайтесь, — сурово произнесла свекровь, поджав губы в тонкую нить.
Галина Викторовна восседала во главе стола как верховный судья. Её идеально уложенные седые волосы блестели в свете люстры, прямая спина, острые плечи, пронзительный взгляд из-под тяжёлых век — всё говорило о железном характере. Заострённый подбородок мелко подрагивал, выдавая едва сдерживаемое возмущение.
Андрей сидел рядом с Ириной, словно оцепенев. Его кадык дёрнулся, руки нервно сжались в кулаки. Но он молчал. Как и всегда в присутствии матери.
— Мам, мы снимаем квартиру уже три года, — наконец выдавил он, не поднимая глаз от скатерти. — Ребёнок — это же счастье…
— Счастье? — Галина Викторовна чуть повысила голос, и этого было достаточно, чтобы Андрей съёжился ещё сильнее. — Счастье — это свой угол и стабильность. А вы? Живёте на птичьих правах, работаете на дядю, копейки в заначку не спрятали! И теперь решили, что готовы тащить в этот мир нового человека?
Ирина почувствовала, как внутри разгорается пожар. Три года свекровь игнорировала её существование, делая вид, что брак сына — это временное недоразумение. Три года холодных взглядов, язвительных замечаний и откровенного пренебрежения. А теперь ещё и это.
— Галина Викторовна, — Ирина аккуратно поставила чашку на блюдце, стараясь унять дрожь в пальцах. — Мы пришли поделиться радостью, а не просить у вас разрешения.
Свекровь посмотрела на неё так, словно только что заметила присутствие насекомого.
— Радостью? — её тонкие губы искривились в подобии улыбки. — Радость — это когда ты можешь обеспечить ребёнку достойную жизнь. А не тащить его в съёмную конуру, где хозяйка в любой момент может выставить вас на улицу. Что тогда? С младенцем под мостом?
Андрей поднял голову, в его взгляде читалась смесь отчаяния и решимости:
— Мам, мы не под мостом живём. У нас хорошая квартира, стабильная работа…
— Стабильная? — перебила Галина Викторовна. — Ты менеджер в компании, которую в любой момент могут поглотить или обанкротить. А она кто? Бухгалтер на полставки? Серьёзно, Андрей?
— Я экономист в инвестиционной компании, — холодно поправила Ирина. — И мой декретный отпуск будет оплачиваемым.
— Полтора года, а дальше что? — свекровь перевела взгляд на сына. — Ты хоть понимаешь, сколько стоит ребёнок сейчас? Памперсы, смеси, коляска, кроватка — это десятки тысяч! А когда подрастёт — секции, репетиторы, одежда, гаджеты. Ты готов к этому?
Андрей молчал, опустив глаза. Ирина видела, как краска заливает его шею и уши — верный признак стыда и бессилия. Всю свою жизнь он существовал в тени этой женщины с её железной логикой и непререкаемым авторитетом. Тридцать два года безоговорочного подчинения.
— Мы справимся, — твёрдо произнесла Ирина, накрывая руку мужа своей. — У нас есть план, есть накопления.
— Накопления? — свекровь издала короткий смешок. — На первый взнос по ипотеке хватит? Или вы планируете всю жизнь арендовать?
Ирина почувствовала, как что-то обрывается внутри. Эта женщина методично разрушала их радость, их планы, их будущее — несколькими точными ударами.
— Галина Викторовна, — она старалась говорить ровно, — мы пришли не за советом. Мы просто хотели сообщить вам новость. Собственно, теперь вы знаете.
Ирина поднялась из-за стола. Андрей растерянно смотрел на неё, не решаясь последовать примеру.
— Андрюша, поедем домой, — она слегка сжала его плечо.
— Домой? — свекровь снова усмехнулась. — У вас нет дома. У вас съёмное жильё. Не путай понятия, милочка.
Андрей наконец встал, неловко одёрнув свитер.
— Мам, мы пойдём. Спасибо за ужин.
Галина Викторовна смотрела на сына с выражением человека, чьи худшие опасения подтвердились.
— Ты ещё пожалеешь об этом решении, — произнесла она, вставая. — Оба пожалеете, когда столкнётесь с реальностью.
В такси они ехали молча. Андрей смотрел в окно, его профиль в мелькании уличных огней казался высеченным из камня. Ирина украдкой вытирала слёзы, злясь на себя за эту слабость.
— Прости, — наконец произнёс он, не поворачивая головы. — Она всегда такая. Проверяет на прочность.
— Нет, Андрей, — Ирина покачала головой. — Она не проверяет. Она уничтожает.
Он повернулся, в его взгляде читалась боль и растерянность.
— Что ты хочешь от меня? Чтобы я перестал общаться с матерью?
— Я хочу, чтобы ты защищал нашу семью. Чтобы ты защищал меня. И нашего будущего ребёнка, — она положила руку на живот. — А не молчал, когда она втаптывает нас в грязь.
Андрей отвернулся. Что он мог сказать? С детства мать была для него неоспоримым авторитетом. После того, как отец ушёл, бросив их с огромными долгами, она в одиночку вытащила семью из нищеты, работая на трёх работах. Она оплатила его образование, помогла с первыми шагами в карьере. Она всегда знала, что лучше для него.
— Всё будет хорошо, — пробормотал он, глядя на проносящиеся за окном дома. — Ты увидишь, она привыкнет к мысли о внуке.
Ирина лишь покачала головой. Она слишком хорошо знала этот замкнутый круг. Сколько раз Андрей обещал поговорить с матерью, поставить границы, отстоять их отношения. И сколько раз пасовал перед её непоколебимой уверенностью в собственной правоте.
Дома, в съёмной квартире с видом на безликую новостройку напротив, Ирина первым делом сняла туфли на каблуках, в которых ноги за вечер успели превратиться в два гудящих обрубка. Она прошла на кухню и налила себе стакан воды.
— Я закажу нам пиццу, — Андрей виновато топтался в прихожей, словно не решаясь зайти глубже в квартиру.
— Не хочу.
— Тебе нужно есть, — он попытался улыбнуться. — Ты теперь за двоих.
Ирина вздрогнула, как от удара. «За двоих». Утром эта фраза наполняла её счастьем, а сейчас звучала как приговор. Действительно ли они готовы? Не совершают ли ужасную ошибку, заводя ребёнка в таких обстоятельствах?
— Знаешь, что самое паршивое? — она повернулась к мужу. — Что она отчасти права. У нас нет своего жилья. У нас не так много сбережений. Мы оба зависим от компаний, которые в любой момент могут начать сокращения.
— Да брось! — Андрей попытался обнять её, но Ирина отстранилась. — У нас стабильная работа, хорошая зарплата. Мы могли бы взять ипотеку…
— Ипотеку? С ребёнком на руках, когда я уйду в декрет, и мы останемся на твой доход? Ты это серьёзно?
Она смотрела на мужа и видела в его глазах отражение собственных страхов. Может, они действительно поторопились? Может, нужно было сначала встать на ноги, купить жильё, накопить подушку безопасности?
— Никогда не бывает идеального времени для ребёнка, — неуверенно произнёс Андрей.
— Но бывает совсем неподходящее, — отрезала Ирина. — И твоя мать только что убедила меня, что мы именно в такой ситуации.
Она прошла в спальню и закрыла за собой дверь. В груди клокотала злость — на свекровь, на Андрея, на саму себя. Кажется, сегодня Галина Викторовна добилась своего — посеяла семена сомнения, которые уже начали прорастать в её душе.
Утро выдалось промозглым и серым. За окном моросил мелкий дождь, размывая очертания домов напротив. Ирина проснулась с опухшими от слёз глазами и тяжёлой головой. Андрей спал на диване в гостиной — не решился потревожить её ночью.
Она вышла на кухню и включила чайник. На столе лежала записка: «Ушёл пораньше, нужно подготовиться к совещанию. Люблю тебя. Всё будет хорошо». Типичный Андрей — избегать конфликта любой ценой, делать вид, что ничего не произошло.
Ирина достала телефон и открыла банковское приложение. Их совместный счёт: 342 тысячи рублей. Примерно полгода аренды и расходов, если экономить. Или первый взнос за самую скромную «однушку» на окраине. Это точно не то, о чём она мечтала, когда думала о рождении ребёнка.
Телефон завибрировал — уведомление из рабочего чата. Ирина нехотя открыла сообщение и замерла: «Коллеги, вынуждены сообщить, что компания проходит процедуру реорганизации. Всем сотрудникам необходимо явиться сегодня в конференц-зал в 10:00 для важного объявления».
Реорганизация. Эвфемизм для сокращений и увольнений. И именно сейчас, когда она беременна.
Дорога до офиса превратилась в пытку. Ирина стояла в переполненном вагоне метро, потея от духоты и страха перед неизвестностью. Мысли метались в голове, как испуганные птицы. Её ли должность попадёт под сокращение? Сможет ли она быстро найти новую работу? Как они будут платить за аренду?
Офис гудел, словно потревоженный улей. В кабинетах собирались группками сотрудники, обсуждая слухи и версии происходящего. Кто-то говорил о полной ликвидации компании, кто-то — о продаже иностранному инвестору, кто-то — о слиянии с конкурентом.
В 10:00 все сотрудники стеклись в конференц-зал. Генеральный директор, обычно бодрый и энергичный, выглядел изнурённым, под глазами залегли тёмные круги. Он говорил что-то о рыночной конъюнктуре, об оптимизации и реструктуризации, о новых вызовах и возможностях. Но для Ирины все его слова сливались в монотонный гул, сквозь который прорывалось лишь одно: «Часть позиций будет сокращена».
После собрания их пригласили в отдел кадров по одному, в алфавитном порядке. Ирина Алексеева была одной из первых. Она сидела напротив начальницы HR, моложавой женщины с идеальной улыбкой и холодными глазами, и слушала заготовленную речь о том, как компания ценит её вклад, но вынуждена принять трудное решение.
— Вам выплатят компенсацию в размере трёх окладов, — женщина протянула ей папку с документами. — И, конечно, мы дадим отличные рекомендации.
— Я беременна, — выдавила Ирина. — Вы не можете меня уволить.
Улыбка HR-менеджера стала ещё шире и ещё холоднее.
— У вас есть медицинское подтверждение? Вы встали на учёт?
— Нет, я только вчера узнала… — Ирина осеклась, понимая, как жалко это звучит.
— В таком случае, по закону, вы не защищены от сокращения. Но если у вас будет мед. справка до момента подписания соглашения, ситуация может измениться.
Ирина поднялась на нетвёрдых ногах. В голове звенела пустота. Она должна немедленно идти в женскую консультацию, получить подтверждение. Но сможет ли она успеть? И захочет ли компания, узнав про беременность, держать её в штате, платить декретные, сохранять место?
На улице снова моросил дождь. Ирина стояла под козырьком здания, не решаясь сделать шаг под холодные капли. Телефон в кармане завибрировал — сообщение от Андрея: «Как день? Думал о тебе всё утро. Может, поужинаем где-нибудь вечером?»
Она не знала, что ответить. Как сказать мужу, что их и так неидеальная финансовая ситуация только что стала катастрофической? Как признаться, что её первая мысль после новости об увольнении: «Может, нам и правда не стоит сейчас заводить ребёнка»?
Вместо ответа она набрала номер ближайшей женской консультации. Механический голос сообщил, что все операторы заняты и предложил подождать на линии. Ирина слушала монотонную музыку, чувствуя, как внутри нарастает паника. Наконец, трубку сняли.
— Женская консультация номер восемь, чем могу помочь?
— Здравствуйте, мне нужно срочно встать на учёт по беременности. Я сделала тест, он положительный…
— Записаться к гинекологу можно через две недели, раньше никак, все время занято, — раздался усталый голос.
— Но мне нужна справка. Срочно. Сегодня.
— Девушка, вы не одна такая срочная. Всем что-то срочно нужно. Либо записывайтесь на доступное время, либо идите в платную клинику.
Платная клиника. Минимум пять тысяч рублей за приём и ещё столько же за анализы. Деньги, которые теперь нужно считать с особой тщательностью.
К вечеру Ирина чувствовала себя выжатой как лимон. После пяти часов беготни по клиникам у неё на руках была справка о беременности сроком пять недель и ультразвуковое исследование, подтверждающее диагноз. Еще минус семь тысяч из их сбережений.
Домой она вернулась разбитой. Андрей уже ждал её, приготовив ужин — макароны с сыром, единственное блюдо, которое он умел готовить сносно.
— Как день? — он улыбнулся, но его глаза выражали беспокойство.
Ирина молча протянула ему справку из клиники и уведомление о сокращении.
— Что? — он переводил взгляд с одного документа на другой. — Тебя сократили? Но ты же…
— Беременна, да. Но я не успела встать на учёт до того, как мне вручили бумаги.
Андрей опустился на стул, его лицо побледнело.
— Но ты же сможешь оспорить? Ты же принесёшь им справку…
— Я не знаю, Андрей, — она устало опустилась на стул напротив. — Я не знаю, хочу ли я бороться за место в компании, которая явно не горит желанием меня видеть. И я не знаю, хочу ли я вообще…
Она не закончила фразу, но Андрей понял. Его взгляд стал острым, как лезвие.
— Ты не можешь так говорить.
— Почему? — Ирина подняла на него глаза. — Потому что это неправильно? Потому что твоя мать окажется права? Или потому что ты боишься принять сложное решение?
— Потому что это наш ребёнок! — он почти крикнул, вскакивая со стула. — Наш! И я не собираюсь от него отказываться только потому, что у нас временные трудности!
Ирина смотрела на мужа, словно видела его впервые. Всегда спокойный, уступчивый Андрей сейчас стоял перед ней, сжав кулаки, с пылающими глазами. Человек, готовый сражаться. Но только не с матерью — с собственной женой.
— Временные трудности? — тихо переспросила она. — Я потеряла работу. Мы живём в съёмной квартире. У нас есть накопления на полгода, если повезёт. И это ты называешь временными трудностями?
Андрей провёл рукой по волосам — жест, который появлялся только в моменты крайнего отчаяния.
— Я найду выход, — произнёс он твёрдо. — Если нужно, буду работать круглосуточно. Найду подработку. Продам машину. Но мы справимся.
Ирина хотела верить ему. Всей душой хотела. Но перед глазами стояло презрительное лицо Галины Викторовны и её слова: «Сначала свою квартиру купите, а потом уже размножайтесь».
— Ты не понимаешь, — она покачала головой. — Дело не только в деньгах. Дело в том, что я не хочу приводить ребёнка в мир, где его бабушка будет считать его ошибкой. Где нас будут попрекать каждым куском хлеба.
— Моя мать не имеет отношения к нашей семье! — теперь Андрей действительно кричал. — Это наша жизнь, наш ребёнок!
— Да? А когда ты в последний раз говорил с ней как мужчина, а не как провинившийся мальчишка? Когда ты защищал нашу семью, а не склонял голову перед её нападками?
Она видела, как её слова ранят его, но не могла остановиться. Слишком много боли и страха накопилось за эти годы.
— Ты выбираешь её сторону? — тихо спросил он после долгой паузы.
— Нет. Я просто не вижу, чтобы ты выбирал мою.
Этой ночью они снова спали раздельно. Ирина лежала в спальне, глядя в потолок, и думала о том, как быстро рушится их жизнь. Ещё вчера утром они были счастливы, полны планов и надежд. А сегодня между ними разверзлась пропасть. И где-то на её дне лежало маленькое существо размером с рисовое зёрнышко, о котором они не могли договориться.
Утром, когда Ирина проснулась, Андрея уже не было дома. На столе снова лежала записка: «Уехал к матери. Нам нужно поговорить раз и навсегда. Вернусь вечером. Люблю тебя».
Её сердце сжалось от смеси страха и надежды. Что он скажет Галине Викторовне? Сможет ли наконец противостоять ей? Или снова уступит под напором её аргументов?
День тянулся бесконечно. Ирина пыталась составить резюме, просматривать вакансии, но мысли постоянно возвращались к предстоящему разговору. В три часа дня раздался звонок — номер свекрови. Ирина замерла, не решаясь ответить. Наконец, на пятом гудке, она нажала на зелёную кнопку.
— Алло? — её голос звучал неуверенно.
— Ирина, — голос Галины Викторовны был сух и деловит. — Нам нужно встретиться. Сегодня в пять, у меня дома.
— А где Андрей?
— Андрей у меня. Мы ждём тебя к пяти.
И положила трубку, не дожидаясь ответа. Ирина смотрела на телефон, чувствуя, как внутри всё холодеет. Это похоже на вызов на ковёр к директору школы. Или на заседание суда, где ты — обвиняемый.
В половине пятого она стояла у дверей квартиры свекрови, собираясь с духом, чтобы позвонить. Галина Викторовна жила в сталинке в центре города — огромная трёхкомнатная квартира с лепниной на потолках и паркетом, который она натирала до блеска каждую неделю. Квартира, доставшаяся от родителей — предмет её особой гордости.
Дверь открылась ещё до того, как Ирина нажала на звонок. На пороге стояла Галина Викторовна, безукоризненно прямая, с привычным выражением сдержанного неодобрения на лице.
— Проходи, — она отступила в сторону. — Андрей на кухне.
Ирина прошла в квартиру, чувствуя себя чужой, как и всегда в этих стенах. Андрей действительно сидел за кухонным столом, сгорбившись над чашкой чая. Когда она вошла, он поднял голову — на его лице читалась смесь решимости и страха.
— Садись, — Галина Викторовна указала на стул напротив сына. — Разговор будет серьёзный.
Ирина села, сложив руки на коленях, как примерная школьница. Она ненавидела себя за эту покорность, но не могла ничего с собой поделать.
— Андрей рассказал мне про твоё увольнение, — начала свекровь без предисловий. — И про ваши… разногласия.
Ирина бросила быстрый взгляд на мужа. О чём конкретно он рассказал? Обо всём, что она говорила вчера? О своих сомнениях в их готовности к родительству?
— У меня есть предложение, — продолжила Галина Викторовна, не дожидаясь реакции. — Единственно разумное в вашей ситуации.
Она сделала паузу, словно ожидая вопроса. Но ни Ирина, ни Андрей не произнесли ни слова.
— Вы переедете сюда, — наконец сказала она. — Ко мне. Комната Андрея достаточно просторная для вас двоих. Когда родится ребёнок, мы что-нибудь придумаем. Я могу перебраться в гостиную.
Ирина почувствовала, как у неё отвисает челюсть. Переехать к свекрови? В её квартиру, под её неусыпный контроль? Это был худший из возможных сценариев.
— Спасибо за предложение, но… — начала она.
— Это не предложение, — перебила Галина Викторовна. — Это единственный разумный выход. Вы освободитесь от арендной платы. Сможете копить на первый взнос. И ребёнок будет под присмотром, когда ты решишь выйти на работу.
Она говорила тоном человека, объясняющего очевидные вещи непонятливым детям.
— Мама, — Андрей поднял глаза. — Мы благодарны, но нет.
Комната погрузилась в тяжелую тишину. Галина Викторовна замерла с приоткрытым ртом.
— Что значит «нет»? — наконец выдавила она.
— Значит, мы не переедем к тебе, — Андрей выпрямился, его голос окреп. — Мы нашли другое решение.
Ирина уставилась на мужа. Другое решение? Она ничего об этом не знала.
— И какое же? — свекровь скрестила руки на груди, скептически выгнув бровь.
— Мне предложили повышение, — он говорил спокойно, глядя матери прямо в глаза. — Руководство региональным филиалом в Новосибирске. С двойным окладом и служебной квартирой.
Лицо Галины Викторовны застыло маской изумления. Ирина чувствовала, как у неё самой отвисает челюсть.
— Новосибирск? — переспросила свекровь с нотками паники в голосе. — Это же за тысячи километров! Ты в своём уме? Бросить меня одну и уехать в Сибирь?
— Тебе пятьдесят шесть лет, мама, — Андрей оставался непоколебим. — Ты здорова, обеспечена, у тебя полно друзей. У тебя своя жизнь, а у нас — своя.
— Неблагодарный, — прошипела Галина Викторовна, — я всю жизнь на тебя положила, а ты…
— И я благодарен, — он перебил её ровным тоном. — Но моя семья теперь — Ирина и наш будущий ребёнок. И я не позволю тебе вмешиваться в наши решения.
Свекровь перевела взгляд на Ирину, в её глазах полыхала ярость:
— Это ты его настроила? Ты вбила ему в голову эти глупости?
— Мама! — Андрей стукнул ладонью по столу, заставив обеих женщин вздрогнуть. — Хватит. Я взрослый человек и сам принимаю решения. Мы улетаем через неделю.
— Я тебя не отпущу! — в голосе Галины Викторовны звенело отчаяние. — Ты не можешь так со мной поступить!
— Уже поступил, — он поднялся из-за стола. — Ирина, мы уходим.
Они вышли на улицу под мелкий дождь, который не прекращался уже третий день. Ирина всё ещё не могла поверить в услышанное.
— Новосибирск? — она посмотрела на мужа. — Серьёзно?
— Абсолютно, — он достал из кармана конверт и протянул ей. — Вот, официальное предложение. Я получил его утром, но сначала хотел поговорить с матерью.
Ирина пробежала глазами документ — всё было правдой. Солидная должность, двойной оклад, служебное жильё. Новая жизнь.
— Почему ты мне сразу не сказал?
— Хотел сделать сюрприз, — он впервые за день улыбнулся. — К тому же опасался, что ты откажешься. Новосибирск не Москва…
— После твоей матери я готова переехать даже на Северный полюс, — она рассмеялась, чувствуя, как с плеч падает невидимый груз.
Через месяц они сидели в просторной кухне своей новой квартиры на шестнадцатом этаже жилого комплекса с видом на Обь. Ирина разбирала последние коробки с вещами, Андрей готовил ужин.
— От матери нет новостей? — спросила она осторожно.
— Есть, — он кивнул на телефон. — Пишет, что её сердце не выдержит такого предательства и она скоро умрёт в одиночестве.
— И…?
— И что она забронировала билеты на Новый год, — он усмехнулся. — Прилетает на неделю посмотреть на новую квартиру.
Ирина замерла:
— Мы точно готовы к этому?
— К моей матери? — он подошёл и обнял её сзади, положив руки на уже заметно округлившийся живот. — Не волнуйся. Теперь правила устанавливаем мы. И если она перейдёт границы — я куплю ей обратный билет. В тот же день.
— Ты изменился, — она откинула голову ему на плечо.
— Нет, — он мягко поцеловал её в висок. — Я просто научился быть мужчиной. Потребовалось всего ничего — потерять всё и начать заново.
