В идеале, каждая мама должна умиляться успехам своего ребёнка, как кот на солнышке. Но жизнь — это не глянцевый разворот и не финальная сцена мелодрамы, где все обнимаются под музыку. Особенно если вы — звезда с миллионами поклонников, тяжёлой карьерой и багажом из тщеславия, амбиций и пары «Оскаров». Тогда на сцену выходит она — та самая тихая зависть. И даже — зависть к собственной дочери.
Да-да, иногда актрисы — героини, сильные женщины, иконы — не выдерживают конкуренции, особенно если конкурентка живёт с ними в одной квартире, за завтраком спорит про кино и уже мелькает на обложке модных журналов. Рассказываю вам про актрис, которые однажды посмотрели на дочь и подумали: «А ведь она… затмила меня».
Мадонна и Лурдес Леон
«Я завидую ей. Потому что она лучше»
Когда Мадонна говорит, что «зеленеет от зависти», ты ждёшь сарказма. Но нет. Она серьёзна. Прямо в интервью Vogue призналась: Лурдес — и танцует лучше, и играет, и на пианино стучит, будто родилась с клавишами под пальцами.
«Она невероятна во всём, что делает», — говорит мать. А ты слушаешь и думаешь: стоп, это Мадонна сейчас сказала?
Справедливости ради, звезда добавляет: у дочери просто были другие условия. Мадонне пришлось карабкаться из нищеты в боди на каблуках, а у Лурдес — мама, деньги, связи. Отсюда, мол, и разный изначальный уровень.
И Лурдес не молчит. «Моя мама — контроль-фрик», — говорит она. Постоянно контролирует каждый шаг, жалуется девушка.
И с детства старалась сбросить этот материнский ошейник: платила за учёбу сама, стремилась к независимости и вообще рано уехала от Мадонны. Та, к слову, впала в депрессию.
Сейчас они в хороших отношениях. Лурдес защищает мать в соцсетях и искренне называет её трудоголиком и иконой. Просто икона — в пижаме, которая иногда звонит дочери по сто раз в день.
Татум О’Нил и Джоанна Мур
А вот история из другой оперы. Почти трагической. Татум О’Нил получила «Оскар» в 10 лет. В десять! Сама была ещё почти куклой, а уже держала в руках статуэтку золотого мужика. И всё бы ничего, да только её родители на радость не особо расщедрились.
Это был ее дебют в фильме «Бумажная луна» (1973), где она сыграла дочь афериста.
Мать, актриса Джоанна Мур, в это время боролась с зависимостями — алкоголь, наркотики, тяжёлые будни Голливуда. Заботы о дочери — по остаточному принципу. Девочка росла с отцом, Райаном О’Нилом, а тот оказался ещё тем «подарком». Вместо поддержки — ревность. «Когда меня номинировали на «Оскар», — вспоминала Татум, — он ударил меня».
Мать Татум завидовала не меньше своего мужа, рассказывая, что дочери все досталось само по себе. Но по рассказам дочери ясно: поддержать её было некому. Восхищение сменилось игнором, зависть — равнодушием. «Меня бросили оба родителя. А «Оскар» стал символом моего одиночества», — говорила она в одном из интервью.
После смерти матери в 1996 году они так и не восстановили отношений. А Татум пошла по знакомому пути: зависимость, рехабы, тюрьмы, тяжёлый развод. Бывает, успех — не награда, а ярлык. Особенно когда ты маленькая девочка, блистающая ярче всех в комнате, полной взрослых с потухшими глазами.
Дарья Мороз и Анна Богомолова
«Она смелее меня. И это бесит — и радует»
Среди всей этой драмы — настоящий глоток свежего воздуха. История Дарьи Мороз и её дочери Анны не похожа на перетягивание каната. Скорее, это трогательная комедия, где мама, затаив дыхание, смотрит, как её девочка поёт, рисует, сдаёт биологию на «отлично» и уверенно идёт своим путём.
«Она супертворческая, — говорит Дарья, — пишет стихи, поёт, рисует так, что друзья просят продать рисунки». И добавляет с иронией: «По математике, физике, биологии она меня давно переплюнула — а я, честно говоря, в школе тупила».
«Я ей завидую. В хорошем смысле. В её возрасте я была неуверенной и зажатой, а она — уверена в себе и знает, чего хочет».
Дарья признаётся, что делится с дочерью своими детскими страхами и комплексами — чтобы та не тащила этот рюкзак по жизни. И хотя зависть всё же проскакивает, это не яд, а мотивация. Потому что в их случае «затмила» — это не обида, а гордость. Просто теперь у каждой своя сцена, но аплодисменты — всегда вдвоём.
Миша Бартон и Нуала Бартон
Когда зависть — это не чувство, а стратегия
Если предыдущие истории были похожи на драмы с элементами комедии, то здесь — прямо триллер, да ещё и с юридическим привкусом. Миша Бартон, звезда сериала «Одинокие сердца», проснулась знаменитой в 17 лет. А потом — резко проснулась взрослой. Потому что мама — не просто мама, а по совместительству менеджер, бухгалтер, пиарщик, да ещё и человек, который, по словам Миши, «купил на мои деньги дом, куда меня потом не пускал».
Вот такая семейная математика.
Нуала Бартон — женщина с характером. И с желанием контролировать всё: от контрактов дочери до её ключей от спальни. В какой-то момент это перестало быть заботой, а стало — откровенным бизнесом. По версии Миши, мать без разрешения использовала её имя для бизнеса, присваивала доходы и принимала решения втайне.
Завидовала, что у самой не получилось в шоу-бизнесе. И просто стала зарабатывать на успехе дочери.
В 2015 году актриса подала в суд. В ответ мать подала заявление о банкротстве. И понеслась: судебные тяжбы, пресс-конференции, комментарии юристов. Казалось, это не семейный спор, а разборки на корпоративе звёздного уровня.
Со временем страсти улеглись и мать с дочерью помирились. Хотя прежние обиды в душе остались и регулярно в интервью прорываются.
Бетт Мидлер и Софи фон Хэйзелберг
«Если пойдёшь в шоу-бизнес, я тебя убью»
Что делать, если у тебя мама — сама Бетт Мидлер? Знаменитая певица и актриса, блиставшая в 70-х.
Кто-то бы вцепился в это как в билет в Голливуд, но не Софи фон Хэйзелберг. Она долго ходила по жизни на цыпочках, чтобы случайно не задеть мамино эго. Представьте: ты с детства на сцене — только в роли дочки и тени. Аплодисменты — всегда ей. Сравнения — всегда с ней. А ты просто «дочь той самой».
Бетт, к слову, не просто не подталкивала Софи к актёрству — она её от него отговаривала всеми способами.
«Я была против. Прямо сказала: если ты пойдёшь в шоу-бизнес — убью», — рассказывала Мидлер в интервью. И дочь, как приличная девочка, всерьёз это восприняла. Не играла, не снималась, прятала мечту под подушкой.
Но с мечтами так не работает. Их не убить угрозами, даже если мама у тебя — национальное достояние. Софи в какой-то момент просто не смогла молчать.
«Отказ от актёрства — это было бы предательство самой себя», — сказала она. И пошла на сцену. Без маминого одобрения, но с собственной решимостью. После этого между ними возникло молчаливое напряжение.
Со временем страсти поугасли. И Мидлер приняла талант дочери.
Теперь они работают вместе, улыбаются на красной дорожке и говорят в унисон. Но путь к этому у Софи был совсем не блестящий, а ухабистый.
Зависть может быть тихой, как взгляд. Молчаливой, как вздох после очередного комплимента в адрес ребёнка. Иногда она звучит как «я горжусь тобой», сказанное сквозь зубы. А иногда — наоборот, это честное восхищение, в котором прячется капелька: «а ведь могла бы и я так, будь я помоложе».
Но главное — не в зависти, а в том, как с ней справляются. Кто-то превращает её в поддержку, как Дарья Мороз. Кто-то — в боль, как Татум О’Нил. Кто-то — в судебный иск, как Миша Бартон. А кто-то просто улыбается и говорит: «Она лучше меня — и я за неё счастлива». И вот это уже не сериал, а жизнь.
