Николай отступил на шаг и прислонился к перилам лестничной клетки. Тридцать лет назад это была их квартира — его и Лиды. Двушка в панельной девятиэтажке, доставшаяся после многолетнего стояния в очереди. Теперь — только её. Николай смотрел на потемневшую от времени дверь и не мог понять: с чего он вообще решил, что его здесь примут?
— Бросила тебя твоя молодуха и ты назад приперся? Нет, вали на все четыре стороны, — захлопнула дверь Лида.
— Лид, ну дай хоть вещи забрать, — он постучал костяшками пальцев по металлической двери. — Паспорт там, документы. Слышишь?
Тишина.
— Две минуты, Лид. Зайду, возьму и уйду. Клянусь.
Замок щёлкнул. Дверь приоткрылась на ширину цепочки. В проёме показалось лицо бывшей жены — осунувшееся, с плотно сжатыми губами.
— Ключи на тумбочке, паспорт в верхнем ящике комода. Я сама принесу.
Дверь снова захлопнулась. Николай остался стоять с опущенной головой. Шестьдесят два года, а чувствовал себя нашкодившим школьником.
Три месяца назад он ушёл от Лиды к Валентине. Валентина работала бухгалтером в той же строительной фирме, где он был прорабом. Сорок семь лет, разведена, взрослая дочь живёт отдельно. Статная, яркая, с громким смехом и привычкой трогать собеседника за локоть.
— Коль, ты чего застыл? Я всё вынесла, — Лида держала в руках полиэтиленовый пакет с его вещами и папку с документами.
— Лид, можно хоть воды попить? — вырвалось у Николая.
Лида задержала на нём взгляд. Что-то промелькнуло в её глазах — то ли жалость, то ли злорадство.
— На лестнице посидишь, я сейчас, — буркнула она и снова скрылась за дверью.
Николай тяжело опустился на ступеньки. Колено ныло — старая травма, полученная ещё в молодости на стройке. Дома он держал мазь, но теперь дома у него не было.
Лида вернулась с чашкой чая и какими-то таблетками.
— На, выпей. Это обезболивающее. Вижу, что нога опять беспокоит.
— Спасибо, — Николай принял лекарство. — А можно…
— Нельзя, — отрезала Лида. — Пей и уходи. Звони своей зазнобе, пусть забирает. Или к сыну иди.
— Сын в командировке.
— А твоя Валя где?
Николай отвёл глаза.
— Разбежались мы.
С Валентиной всё закончилось стремительно. Три месяца страсти, взаимных восхищений, планов на будущее. Николай чувствовал себя помолодевшим лет на двадцать. В постели с Валентиной он забывал о своих шестидесяти двух, о давлении, о больном колене.
— Ты настоящий мужчина, Коля, — шептала она, прижимаясь к нему в темноте. — Таких сейчас днём с огнём не сыщешь.
Николай таял от этих слов. Тридцать лет брака с Лидой превратились в унылую рутину. Лида была надёжной, хозяйственной, заботливой, но давно перестала смотреть на него с восхищением. Он стал для неё частью быта, как холодильник или телевизор.
Прозрение наступило, когда Валентина попросила его продать квартиру.
— Зачем нам две однушки? Продадим твою, купим что-нибудь побольше. Может, даже за городом. Представляешь, Коля? Свой дом, участок…
— Квартира не моя, а наша с Лидой, — растерянно ответил он.
— Ну так разменяйте! — Валентина закатила глаза. — Господи, неужели так сложно?
— Лида не согласится…
— А ты попробуй, — она многозначительно улыбнулась. — У тебя же есть рычаги давления. Намекни, что иначе и на алименты подашь, и вообще… Мужики всегда могут додавить, если захотят.
В тот вечер Николай впервые заподозрил, что совершил ошибку. А через неделю, когда он отказался затевать войну с Лидой из-за квартиры, Валентина показала своё истинное лицо.
— Знаешь что, — процедила она, собирая его вещи и швыряя их в сумку, — забирай свои манатки и проваливай. Тряпка ты, а не мужик. Всю жизнь под каблуком у жены проходил, так и сдохнешь там же.
— Лид, я не знаю, куда мне идти, — честно признался Николай, допивая чай на лестнице.
— А я тут при чём? — она скрестила руки на груди. — Три месяца назад знал куда. К молодухе своей. А теперь что?
— Валя не молодуха, ей сорок семь.
— Для твоих шестидесяти двух — самая что ни на есть молодуха, — отрезала Лида. — И вообще, это не моё дело. Сам заварил кашу, сам расхлёбывай.
Николай встал, подхватив пакет с вещами.
— Прости меня, Лид. Я… я сглупил.
— Иди, Коля, — она забрала пустую чашку. — Просто иди.
Он медленно спустился по лестнице. На улице моросил мелкий осенний дождь. Николай побрёл к автобусной остановке, сам не зная, куда поедет. Может, к другу Виталию, если тот не выставит его за дверь. Может, в гостиницу, хотя денег было в обрез.
Прошла неделя. Николай жил у Виталия, спал на продавленном диване в тесной однокомнатной квартире, чувствуя себя обузой. Работу он потерял — в той же фирме, где работала Валентина, находиться стало невыносимо. Она всем рассказала о их романе, приукрасив детали и выставив его чуть ли не альфонсом.
— Ну и что дальше? — спросил Виталий, разливая по стаканам дешёвое вино. — Не можешь же ты вечно у меня на диване валяться.
— Не знаю, Виталь. Может, к сыну поеду, как вернётся из командировки.
— А Лидка? Может, помиритесь?
— Нет, — Николай покачал головой. — Не простит она. Да и правильно сделает.
Телефон завибрировал. Николай удивлённо посмотрел на экран — Лида. За всю неделю ни разу не позвонила, а тут вдруг.
— Да, Лид?
— Коля, — голос был напряжённым. — Тут… труба лопнула в ванной. Всё заливает. Управдом обещал только завтра прислать сантехника. Может, зайдёшь, посмотришь? Ты же разбираешься.
— Конечно, — он тут же поднялся. — Сейчас приеду.
Лида встретила его в старом домашнем халате, с полотенцем в руках. В ванной действительно была катастрофа — вода хлестала из-под раковины, заливая пол.
— Перекрой стояк, — скомандовала она. — Я уже всю лестничную клетку оббегала, никого из мужиков дома нет.
Николай быстро справился. Потом они вместе вытирали пол, спасали залитые вещи. Работали молча, как хорошо отлаженный механизм. Тридцать лет совместной жизни научили их понимать друг друга без слов.
— Спасибо, — сказала Лида, когда основные последствия потопа были ликвидированы. — Хочешь чаю?
Он кивнул, боясь спугнуть момент. Они сели на кухне, как садились тысячи раз до этого. Лида достала печенье — его любимое, с шоколадной крошкой. Значит, покупала для себя то же, что покупала для него все эти годы.
— Как ты? — спросила она, не глядя на него.
— Паршиво, — честно ответил Николай. — А ты?
— Тоже не фонтан.
Они помолчали.
— Коль, а почему ты ушёл? — вдруг спросила Лида. — Только честно.
Николай отставил чашку. Что ответить? Что потянулся за иллюзией молодости? Что испугался старости? Что захотел почувствовать себя желанным?
— Испугался, наверное, — медленно произнёс он. — Испугался, что мы с тобой так и будем жить, как два предмета мебели. Рядом, но не вместе.
Лида кивнула.
— Я тоже виновата. Закрутилась в быту, перестала видеть в тебе мужчину. Всё по накатанной шло.
— Лид, можно я переночую сегодня тут? — осторожно спросил он. — На диване. Просто… у Виталия тесно, а…
— Оставайся, — она встала, собирая чашки. — Только не думай, что всё вернулось на круги своя. Мне нужно время.
Николай вернулся к жизни в квартире постепенно, шаг за шагом. Сначала — ночёвки на диване. Потом — совместные ужины. Разговоры — сначала неловкие, потом всё более откровенные. Они словно заново узнавали друг друга, обнаруживая, что за тридцать лет стали совсем другими людьми.
— Знаешь, о чём я мечтаю? — спросила однажды Лида, когда они сидели на балконе, глядя на закат. — Путешествовать. Всю жизнь копили — то на квартиру, то на образование Димке, то на его свадьбу. А теперь сидим на своих сбережениях, как Кощей над златом. Зачем?
— А куда хочешь поехать? — удивлённо спросил Николай.
— В Питер для начала. Никогда там не была. Потом, может, в Калининград. А там и за границу можно замахнуться.
Николай осторожно взял её за руку.
— Поехали. Хоть завтра.
— Не неси чушь, — она высвободила ладонь, но не резко. — Какое «завтра»? Всё спланировать надо, билеты купить…
— Так давай спланируем, — загорелся он. — Вместе.
Лида недоверчиво посмотрела на него, но в глазах уже мелькали искорки интереса.
Они поехали в Санкт-Петербург в начале весны. Бродили по промозглым улицам, мокли под дождём, часами просиживали в музеях. Николай удивлялся Лиде — она словно помолодела, в глазах появился блеск, она жадно впитывала новые впечатления.
— Смотри, Коль, какая красота! — восхищалась она, глядя на разводные мосты.
Вечерами они сидели в маленьких кафе, делились впечатлениями, строили планы на следующие путешествия. Николай ловил себя на мысли, что давно не был так счастлив. Валентина со своими требованиями и претензиями казалась теперь далёким неприятным сном.
В один из вечеров, когда они возвращались в гостиницу, Лида взяла его под руку — впервые за долгое время.
— Коль, я тут подумала… может, нам стоит снова пожениться?
Николай остановился посреди тротуара.
— В смысле?
— Ну, мы же развелись официально, когда ты ушёл. А теперь… если мы снова вместе, может, и расписаться стоит? Как думаешь?
Он молча обнял её, прижав к себе. Прохожие оглядывались на пожилую пару, обнимающуюся посреди улицы, но им было всё равно.
Новую свадьбу сыграли скромно, в кругу самых близких. Сын Дмитрий приехал с женой и двумя детьми. Виталий пришёл с новой подругой — женщиной своего возраста, спокойной и рассудительной.
— Вы даёте, родители, — смеялся Дмитрий, поднимая бокал. — В кои-то веки решил, что у меня нормальная семья, а вы устроили мне американские горки.
— Жизнь вообще американские горки, сынок, — философски заметил Николай. — Никогда не знаешь, где подъём, а где падение.
После свадьбы они поехали в Сочи — маленький медовый месяц для себя. А потом начали планировать ремонт в квартире.
— Если уж начинать новую жизнь, то по полной, — заявила Лида. — Хватит жить среди старой мебели и выцветших обоев.
Николай с энтузиазмом взялся за дело. Он всегда любил работать руками, а теперь появился новый стимул. Они вместе выбирали материалы, спорили о цветах, планировали расстановку мебели.
— Может, нам купить домик за городом? — предложил как-то Николай. — Небольшой, для летнего отдыха. Я бы мог там мастерскую устроить, а ты — разбить сад.
— А деньги где возьмём? — практично спросила Лида.
— Поднакопим. Я вот на новую работу устроился, платят неплохо. Да и пенсия у нас обоих. Если не шиковать…
— Давай подумаем, — согласилась она. — Но сначала ремонт закончим.
Лето выдалось жарким. Ремонт затянулся — как это обычно и бывает. Но к августу они наконец въехали в обновлённую квартиру. Светлые стены, новая мебель, современная техника. Квартира словно помолодела вместе с ними.
— Как думаешь, у нас получится? — спросила однажды Лида, когда они сидели на новом диване, глядя старый фильм.
— Что именно?
— Всё это. Новая жизнь. Новый брак.
Николай задумался.
— Знаешь, Лид, я теперь понимаю одну вещь. Нет никаких гарантий. Ни в молодости, ни в старости. Но если каждый день работать над отношениями, если не принимать друг друга как должное… у нас есть шанс.
— Работать, значит? — хмыкнула она. — Как на стройке твоей?
— Именно, — серьёзно кивнул он. — Только результат важнее. Дом можно перестроить, а жизнь… Её не переиграешь.
Лида прижалась к его плечу.
— Знаешь, я ведь так и не сказала тебе…
— Что?
— Когда ты ушёл, я думала, что умру от горя. Тридцать лет вместе, и вдруг — пустота. Я даже к психотерапевту ходила.
— Серьёзно? — он удивлённо посмотрел на неё. — Ты никогда не говорила.
— А зачем? Чтобы ты чувствовал себя виноватым? — она пожала плечами. — Но знаешь, что я поняла на этих сеансах? Что мы оба виноваты в том, что произошло. Я перестала быть для тебя женщиной, ты для меня — мужчиной. Мы стали функциями: ты — добытчик, я — хозяйка. И забыли, что когда-то любили друг друга просто так, безо всяких причин.
Николай молчал, обдумывая её слова.
— А сейчас? — наконец спросил он. — Сейчас ты меня любишь?
— Не знаю, — честно ответила Лида. — Но я хочу попробовать. Хочу узнать тебя заново. И хочу, чтобы ты узнал меня.
Осенью они поехали в Калининград, как и мечтала Лида. Бродили по узким улочкам, ели местную кухню, ездили на экскурсии. Вечерами сидели в номере, пили вино и разговаривали — обо всём на свете. О прожитых годах, о детстве, о мечтах, о страхах.
— А знаешь, почему я согласилась впустить тебя обратно? — спросила Лида в один из таких вечеров.
— Почему?
— Из-за той фразы. Помнишь, ты сказал, что боялся превратиться в предмет мебели? Я тогда поняла, что ты чувствовал то же, что и я. Что мы оба задыхались, но боялись в этом признаться.
Николай задумчиво покрутил бокал в руках.
— Лид, а ты не боишься, что мы снова скатимся в ту же колею?
— Боюсь, — она серьёзно кивнула. — Поэтому и предлагаю не останавливаться. Путешествовать, пробовать новое, заводить друзей. Что угодно, лишь бы не закиснуть.
— Я за. Хоть на край света с тобой.
— До края света пока не доберёмся, — рассмеялась она. — Но вот в Европу на следующий год можно махнуть. Я уже и маршрут продумала.
Зима выдалась снежной. Они часто гуляли по заснеженному парку неподалёку от дома, кормили птиц, строили планы на будущее.
Однажды, когда они возвращались с прогулки, Николай вдруг остановился.
— Лид, а давай дачу всё-таки купим? Небольшую, на что денег хватит. Я бы там мастерскую устроил, начал бы делать мебель на заказ. Всегда мечтал, но всё времени не было, работа… А теперь вот на пенсии, самое время.
— Мебельщик на пенсии? — улыбнулась Лида. — Что ж, звучит неплохо. Давай поищем варианты весной.
— А ещё я подумал… может, нам кота завести? Дома как-то пусто, когда Димка с внуками уезжает.
— Кота? — она удивлённо подняла брови. — Ты же всегда был против животных в доме.
— Так то раньше. А сейчас… всё по-другому. Мы по-другому.
Лида взяла его за руку.
— Ладно, уговорил. Кота так кота. Но ты сам будешь лоток чистить.
Весной они купили небольшой участок с домиком в пятидесяти километрах от города. Домик требовал ремонта, участок — расчистки, но оба с энтузиазмом взялись за работу. Николай оборудовал сарай под мастерскую, начал закупать инструменты. Лида распланировала грядки, посадила цветы.
Кота взяли из приюта — рыжего, одноглазого, с характером. Назвали Капитаном — за властный нрав и привычку требовательно мяукать, когда что-то было не по нему.
— Знаешь, Лид, — сказал как-то Николай, когда они сидели на крыльце дачного домика, глядя на закат, — я ведь никогда не думал, что в нашем возрасте можно начать всё заново.
— А я всегда знала, — улыбнулась она. — Потому и дверь тебе открыла тогда, помнишь? Когда труба лопнула.
— Так ведь правда лопнула?
— Конечно, правда, — она хитро прищурилась. — Только я могла и сантехника вызвать. Или к соседям обратиться.
— Хочешь сказать, это был предлог?
— Скажем так — удачное совпадение. Я как раз думала, как с тобой поговорить, а тут такой случай.
Николай покачал головой.
— А я-то, дурак, считал, что это судьба.
— А разве нет? — она положила голову ему на плечо. — Может, это и есть судьба. Только она не сама по себе действует, а нашими руками. Моими, когда я тебе позвонила. Твоими, когда ты сразу примчался.
Они помолчали, глядя, как солнце опускается за горизонт, окрашивая небо в красные и золотые тона.
— Вот что я тебе скажу, Коль, — наконец произнесла Лида. — Мы, конечно, постарели. Но это не значит, что жизнь закончилась. Наоборот — она только начинается. Без суеты, спешки, необходимости кому-то что-то доказывать. Просто жить и радоваться каждому дню. Разве не об этом мы всегда мечтали?
— Об этом, — кивнул он. — Только раньше не понимали.
— Зато теперь понимаем, — она сжала его руку. — И это главное.
Николай смотрел на садящееся солнце и думал о том, как причудливо складывается жизнь. Иногда нужно потерять что-то ценное, чтобы по-настоящему это оценить. Уйти, чтобы вернуться. Разрушить, чтобы построить заново, но уже иначе.
— Ну что, пойдём в дом? — спросила Лида. — Вечереет, комары скоро налетят.
— Пойдём, — он поднялся, помогая встать ей. — Знаешь, я тут подумал… может, нам мастер-класс по керамике записаться? Ты же всегда хотела научиться горшки лепить.
— В нашем-то возрасте? — она рассмеялась. — А что, давай. Хуже точно не будет.
Они вошли в дом, где на подоконнике дремал рыжий Капитан. Впереди было лето, новые путешествия, новые увлечения, новые открытия. И самое главное — они снова были вместе, но уже по-другому. Мудрее, терпимее, внимательнее друг к другу. Готовые ценить каждый момент, проведённый вместе, и не принимать больше ничего как должное.
— Бросила тебя твоя молодуха и ты назад приперся? — вдруг передразнила саму себя Лида, закрывая дверь.
— Ага, — улыбнулся Николай. — И это было лучшее, что случилось со мной за последний год.
За окном догорал закат, освещая начало их новой совместной жизни…
