Лена впервые переступила порог квартиры на Сокольниках в середине сентября, когда жёлтые листья уже вовсю кружились за окнами, но осень ещё не успела превратиться в слякоть и уныние. Квартира была маленькой, двухкомнатной, но уютной — Женя успел покрасить стены в мягкий бежевый цвет, повесить новые шторы и даже купить диван, который они выбирали вместе в IKEA, споря о цвете обивки до самой кассы.
— Вот и дома, — улыбнулся Женя, обнимая её за плечи. — Теперь это наш дом.
Лена прижалась к нему, вдыхая запах свежей краски и новой мебели. Им было двадцать восемь, они были молоды, влюблены и полны планов. Женя работал программистом, она — в издательстве редактором. Денег хватало, жизнь казалась понятной и правильной, как хорошо составленный план на год вперёд.
Свадьба прошла скромно, всего тридцать человек — друзья, коллеги, родственники. Мать Жени, Валентина Петровна, сидела за столом тихо, почти не улыбалась. Лена заметила, как та смотрит на сына — долгим, цепким взглядом, будто хотела запомнить каждую черту его лица. После того как Женин отец умер три года назад, Валентина Петровна осталась совсем одна в своей трёхкомнатной квартире на другом конце Москвы.
— Не переживай, мама, — говорил Женя, обнимая её. — Мы будем приезжать. Каждые выходные, обещаю.
Но Валентина Петровна только кивала, сжимая в руках платок.
Первый визит свекрови случился через неделю после их возвращения из короткого свадебного путешествия в Карелию. Лена как раз разбирала коробки с книгами, когда раздался звонок в дверь.
— Женечка! Леночка! — Валентина Петровна стояла на пороге с двумя огромными пакетами. — Я тут подумала, что вы, наверное, ещё не обустроились как следует, вот и принесла кое-что.
Кое-что оказалось судочками с борщом, домашними пельменями, котлетами, пирогом с капустой и ещё целой батареей баночек с домашними заготовками.
— Валентина Петровна, вы не должны были! — растерялась Лена, принимая тяжёлые пакеты. — Спасибо огромное, но вам тяжело это всё везти через весь город…
— Ерунда какая! — отмахнулась свекровь, снимая плащ. — Для меня это радость. Я ведь знаю, как трудно молодым в первые месяцы. Работа, быт — некогда готовить. А питаться нужно правильно, горячим. Иначе гастрит заработаете, как у Жениного дяди.
Она прошла на кухню, начала раскладывать контейнеры по полкам холодильника, попутно комментируя:
— Вот этот борщ разогреете сегодня вечером. Минут пятнадцать на среднем огне, не больше. И сметану обязательно добавьте, без сметаны борщ — не борщ. А пельмени варите ровно семь минут после закипания, я их сама лепила, тесто тонкое. Котлеты завтра на ужин, с гречкой они хорошо идут.
Лена стояла рядом, улыбалась и кивала. В глубине души она чувствовала лёгкое раздражение — они ведь могли и сами поужинать, но ссориться с свекровью в первую неделю семейной жизни казалось глупым. Женя обнял мать, поцеловал:
— Спасибо, мам. Ты как всегда выручаешь.
Валентина Петровна засветилась от счастья.
После этого визиты стали регулярными. Каждую среду и субботу Валентина Петровна, открывая дверь своим ключом, появлялась с новыми пакетами, новыми советами, новыми заготовками. Она проверяла холодильник, смотрела, всё ли съели, и огорчалась, если что-то оставалось нетронутым.
— Леночка, вы что, котлеты не стали есть? Они же уже пятый день стоят!
— Мы просто… ужинали в городе пару раз, — оправдывалась Лена. — У меня был дедлайн, мы допоздна задержались, поэтому зашли в кафе.
Валентина Петровна поджала губы:
— В кафе! Деньги на ветер. И кормят там всякой гадостью, одни консерванты. Жене нельзя всё подряд есть, у него поджелудочная слабая, как у его отца. Надо питаться дома, нормальной едой.
Лена промолчала. Женя тоже молчал, разглядывая свой телефон.
К ноябрю советы стали касаться не только еды. Валентина Петровна принялась обсуждать их планы на выходные, расписание дня, даже то, какой стиральный порошок они покупают.
— Женечка, вы же не берёте этот дешёвый порошок из супермаркета? — спрашивала она, роясь под раковиной. — Он же жуткий, от него всё линяет. Я вам принесла хороший, японский, он и для кожи безопасен.
— Мам, у нас есть порошок, — устало говорил Женя.
— Ну выбросите его, зачем такой использовать?
Однажды в субботу, когда Лена и Женя собирались поехать на выставку в Третьяковку, Валентина Петровна объявила:
— Я тут подумала, что вам нужно наконец-то навести порядок в шкафу. Я помогу, у меня и коробки есть специальные для хранения. Сегодня как раз удобно, погода плохая, всё равно никуда не поедете.
— Мам, мы уже купили билеты на выставку, — начал было Женя.
— На выставку? Господи, какая выставка! — Валентина Петровна всплеснула руками. — Вы только посмотрите на этот бардак! Вещи валяются где попало, пыль вековая. Надо порядок навести, а вы по выставкам ходите!
Женя посмотрел на Лену виноватым взглядом.
— Может, правда, в другой раз? Билеты можно вернуть…
Лена почувствовала, как внутри что-то сжалось. Но она кивнула, натянуто улыбнулась:
— Конечно. Давайте займёмся шкафом.
Они провели весь день, разбирая старые вещи под неусыпным контролем Валентины Петровны, которая решительно делила всё на три категории: «выбросить», «оставить» и «отдать на дачу». Билеты на выставку сгорели.
К декабрю Лена начала чувствовать себя гостем в собственной квартире. Валентина Петровна появлялась всё чаще — то принесёт шторы, которые «лучше ваших», то заявит, что нужно срочно вымыть окна, потому что «через такую грязь света не видно». Она давала советы по каждому поводу: как складывать полотенца, какой чай покупать, когда проветривать комнаты.
— Леночка, ты неправильно гладишь рубашки, — говорила она, забирая у Лены утюг. — Видишь, вот здесь складка осталась. Мужские рубашки нужно гладить по-особенному, я Жене всю жизнь так глажу.
Лена молча отходила в сторону, наблюдая, как свекровь проглаживает рубашку Жени с выражением глубокой сосредоточенности на лице.
Хуже всего было то, что Женя не видел в этом проблемы. Он вырос с матерью, которая делала всё за него, и воспринимал её вмешательство как норму, как проявление любви и заботы.
— Она просто хочет помочь, — говорил он, когда Лена осторожно попыталась поднять эту тему. — Ей одиноко, пойми. Мы для неё — всё, что осталось.
— Но у нас должна быть своя жизнь, — тихо сказала Лена.
— И она у нас есть! — заверил Женя. — Мама просто переживает, скоро успокоится.
Но она не успокаивалась.
Перед Новым годом случился инцидент с ёлкой. Лена и Женя купили небольшую живую ель, принесли домой, собирались нарядить её вечером. Но когда Лена вернулась с работы, ёлка уже стояла полностью украшенная — в старых советских игрушках, с гирляндой, которая мигала разноцветными огнями.
— Валентина Петровна была здесь, — пояснил Женя, даже не поднимая взгляда от ноутбука. — Принесла игрушки, сказала, что жалко, чтобы они пропадали. Красиво же получилось!
Лена смотрела на ёлку. Они с Женей собирались вместе её украшать, купили новые шары, хотели включить музыку, выпить глинтвейна. Это должен был быть их первый семейный вечер перед Новым годом.
— Да, — тихо сказала она. — Очень красиво.
Настоящий взрыв случился в середине января. Лена вернулась домой после тяжёлого дня — на работе была авральная неделя, все нервничали, сроки горели. Она мечтала принять ванну, выпить чаю и лечь спать пораньше. Но вместо тишины и покоя её встретила Валентина Петровна, которая с сияющим лицом объявила:
— Леночка, Женечка! Я вас записала в воскресенье на встречу с нашим семейным финансовым консультантом! Он потрясающий специалист, помог мне после смерти Петра всё правильно оформить. Вы молодые, вам нужно грамотно планировать бюджет. Он вам расскажет, как копить, куда вкладывать, на что тратить не стоит. Встреча в десять утра, адрес я вам записала.
Лена остановилась посреди коридора.
— Вы записали нас… к финансовому консультанту? — медленно переспросила она.
— Да, да! — закивала Валентина Петровна. — Не благодарите. У него встречи обычно расписаны на месяцы вперёд, но для меня сделал исключение. Вы же понимаете, как важно правильно распоряжаться деньгами! А то молодёжь сейчас тратит направо и налево, а потом удивляется, что на квартиру не накопили.
— Женя, — Лена повернулась к мужу, который стоял в дверях кухни с кружкой чая в руках. — Ты знал об этом?
— Мама сегодня говорила, — он неуверенно пожал плечами. — Но я думал, ты будешь не против. Может, действительно стоит послушать…
И тут Лену накрыло. Все месяцы сдерживаемого раздражения, проглоченных обид, задавленного протеста вырвались наружу одним потоком.
— Твоя мать решает, что нам есть, решает, как мы проводим выходные! — закричала она, и голос её сорвался. — Что дальше? Она будет решать, на что нам свои деньги тратить?!
Повисла звенящая тишина. Валентина Петровна побледнела, Женя уставился на Лену так, будто она вдруг заговорила на иностранном языке.
— Лен, успокойся, — начал было он.
— Нет! — Лена подняла руку. — Я больше не могу! Мы живём не своей жизнью, а той, которую планирует твоя мать. Она решает, что мы едим, что носим, куда ходим, как тратим время. У нас нет ни одного свободного выходного! Мы не можем даже ёлку украсить вместе, потому что она уже всё сделала за нас! И теперь она хочет контролировать наши финансы!
— Леночка, я же хотела как лучше… — тихо начала Валентина Петровна, и в её голосе прозвучала такая растерянность, что Лена почувствовала укол совести.
Но она не могла остановиться.
— Я понимаю, что вам одиноко, — сказала Лена, стараясь говорить спокойнее. — Я правда понимаю. Но мы должны жить своей жизнью, строить свою семью. А вы… вы нас душите.
Валентина Петровна схватила сумку, накинула пальто прямо на домашнее платье.
— Я поняла, — сухо сказала она. — Извините, что мешала.
Она ушла, громко хлопнув дверью.
Женя смотрел на Лену с укором.
— Зачем ты так? Она же старалась, хотела помочь.
— Женя, — устало сказала Лена, опускаясь на диван. — Ты правда не понимаешь? Или просто не хочешь видеть?
Они проговорили всю ночь. Женя защищал мать, Лена объясняла, что грань между помощью и контролем давно стёрта. К утру Женя начал понимать.
— Но что же делать? — растерянно спросил он. — Я не могу просто прогнать её из нашей жизни. Она действительно одна, ей не к кому идти.
Лена молчала, глядя в окно, за которым разгорался зимний рассвет. И вдруг её осенило.
— А что если дать ей того, кто действительно нуждается в заботе?
На следующий день они поехали к Валентине Петровне. Та открыла дверь с красными глазами, приняла их холодно.
— Валентина Петровна, — Лена протянула ей руку. — Прости меня. Я не должна была так кричать. Но нам правда нужно поговорить.
Они сели за кухонным столом, и Лена начала осторожно, выбирая слова:
— Мы понимаем, что вам тяжело. Что вы хотите быть нужной, хотите помогать. Но наша семья — это мы с Женей, и нам нужно научиться справляться самим. Делать ошибки, исправлять их, расти. Вы же понимаете?
Валентина Петровна молчала, сжимая в руках чашку с остывшим чаем.
— Но, — продолжила Лена, — мы подумали. Есть кто-то, кому действительно нужна ваша забота. Кто-то, кто без вас просто не выживет.
— О ком ты говоришь? — нахмурилась свекровь.
— О кошке, — сказал Женя. — Вернее, о коте. Мы вчера были в приюте. Там есть старый кот, Барсик, ему восемь лет. У него больная лапа, нужны процедуры, специальная диета, постоянный уход. Его никто не берёт, потому что это слишком сложно. А мы подумали…
— Что я возьму кота? — Валентина Петровна отставила чашку. — Вы с ума сошли. Я животных никогда не держала. И потом, мне самой трудно, зачем мне ещё кого-то…
— Валентина Петровна, — тихо сказала Лена. — Вы хотите быть нужной. Вы хотите о ком-то заботиться. Этот кот действительно нуждается в заботе. И он не будет возражать против вашей опеки. Наоборот, без вас он просто не справится.
Свекровь долго молчала, потом вдруг спросила:
— А что с ним не так? С лапой?
— Застарелый перелом, неправильно сросся. Нужны компрессы, мази, витамины. Плюс специальный корм, у него проблемы с почками. Волонтёры в приюте делают всё, что могут, но им не хватает времени на каждое животное. А Барсику нужно внимание, постоянное, ежедневное.
— Покажите фотографию, — неожиданно сказала Валентина Петровна.
Лена достала телефон. На экране был крупный рыжий кот с белой грудкой и умными зелёными глазами. Одна передняя лапа была забинтована.
Что-то дрогнуло в лице свекрови.
— Рыжий, — пробормотала она. — У моей бабушки был такой, я его ещё девочкой помню. Звали Рыжик. Он тоже был с характером, никому в руки не давался, кроме неё.
— Поедем посмотрите на него? — осторожно предложил Женя. — Просто посмотрите, без обязательств.
Валентина Петровна согласилась.
В приюте Барсик сидел в углу вольера, угрюмый и неприветливый. Когда Валентина Петровна присела рядом, он недоверчиво посмотрел на неё, но не ушёл. Она протянула руку, осторожно погладила его по голове. Кот прикрыл глаза, тихо мурлыкнул.
— У него характер, — сказала волонтёр. — Не всех к себе подпускает. Видно, что ему многое пришлось пережить.
— Как и всем нам, — тихо ответила Валентина Петровна, продолжая гладить кота.
Они забрали Барсика через три дня, после того как свекровь подготовила квартиру: купила лоток, миски, когтеточку, лежанку, специальные корма и целую аптечку препаратов. Женя с Леной помогали всё обустроить.
— Ему нужен режим, — объясняла волонтёр Валентине Петровне. — Корм строго по часам, таблетки утром и вечером, компрессы на лапу дважды в день. И много внимания.
— Я понимаю, — серьёзно кивнула Валентина Петровна. — Мне есть чем заняться.
Первый месяц был трудным. Барсик привыкал, иногда царапался, отказывался от лекарств. Но Валентина Петровна не сдавалась. Она вставала в шесть утра, чтобы дать ему таблетки, готовила специальную еду, делала компрессы. Она читала ветеринарные форумы, консультировалась с врачами, возила кота на процедуры.
Лене и Жене она звонила теперь редко — обычно чтобы рассказать об успехах Барсика.
— Представляете, он сегодня сам запрыгнул на подоконник! Лапа уже почти не болит. И аппетит какой! Съел всю порцию за раз.
Когда они приезжали в гости, Валентина Петровна встречала их кратко, почти на бегу:
— Проходите, проходите. Извините, что не убралась как следует, времени совсем нет. Барсику сегодня массаж лапы делать, доктор сказал, что нужно каждый день. Хотите чаю? Барсик, не трогай провод! Извините, он у меня такой любопытный, приходится следить постоянно.
Она больше не приносила судочки с едой, не давала советы, не пыталась контролировать их жизнь. У неё просто не было на это времени — всё её внимание поглощал рыжий кот, который постепенно превращался из угрюмого больного животного в упитанного, ухоженного красавца.
— Он мне доверяет, — говорила Валентина Петровна, когда Барсик свернулся калачиком у неё на коленях. — Видите? Он знает, что я его не брошу. Что буду заботиться, сколько нужно.
Лена и Женя переглянулись и улыбнулись.
Однажды весенним вечером, когда они сидели на кухне у свекрови, Валентина Петровна вдруг сказала:
— Спасибо вам. За Барсика. Я сначала думала, что вы просто хотите от меня избавиться, откупиться, так сказать. — Она покачала головой. — А теперь понимаю, что вы мне помогли. Я… я просто боялась быть ненужной. После смерти Петра мне казалось, что если я не буду полезной, то меня вообще как будто не существует. Что я просто исчезну, и никто не заметит.
— Валентина Петровна, — Лена взяла её за руку. — Вы нужны. Но не как та, кто всё решает за других. А просто как человек, которого любят. Как мать, как бабушка в будущем, как просто близкий человек.
— Я понимаю теперь, — кивнула свекровь. — И знаете, с Барсиком мне… легче. Он принимает мою заботу без сопротивления. Ему это действительно нужно, а не навязано. Я вижу результат — как ему лучше становится. И это даёт мне силы.
Барсик мурлыкал, щурясь от удовольствия.
К лету Лена и Женя наконец начали жить своей жизнью. Они ездили на выставки, выбирали мебель, спорили о том, какие обои поклеить в спальне, планировали отпуск в Грузии. Валентина Петровна звонила раз в неделю, в основном чтобы поделиться новостями о Барсике или посоветоваться с ветеринарным вопросом.
— Может, в следующие выходные к вам заедем? — предложила однажды свекровь. — Барсика покажу, он у меня теперь совсем красавец.
— Приезжайте, — обрадовалась Лена. — Но, Валентина Петровна, только ненадолго, ладно? У нас в субботу планы.
— Конечно, конечно, — заверила та. — Мне самой долго нельзя, у Барсика вечером процедуры.
Когда они приехали, Барсик действительно выглядел прекрасно. Рыжая шерсть лоснилась, лапа больше не хромала, глаза блестели. Он важно прошёлся по квартире Лены и Жени, обнюхал углы, запрыгнул на подоконник.
— Видите, какой молодец? — гордо говорила Валентина Петровна. — Врач говорит, что это редкий случай, когда старое животное так хорошо восстанавливается. Просто нужен правильный уход и внимание.
— Как и людям, — улыбнулась Лена.
— Что? — не расслышала свекровь.
— Ничего, — Лена обняла её. — Спасибо, что приехали.
