— Затопи баню, дочка, — попросила мать из своего угла.
Антонина Дмитриевна не могла ходить без посторонней поддержки.
Проблема усугубилась тем, что она располнела за последние несколько лет, вследствие чего стала совсем неподъёмной и теперь беспомощно сидела дома, обнимая костыль.
Её тридцатипятилетняя дочь, Нина, месила тесто на пироги, стоя за большим круглым столом, возле неё кружил сын, Митька, весь перепачканный в муке. Дом был небольшим но уютным, с множеством небольших комнат, здесь каждый уголок был украшен вязанными ковриками и салфетками, которые в огромном количестве вязала Антонина.
Нина удивилась:
— Опять? Топили же два дня назад!
— А ты снова затопи, — попросила мать. — У меня только единственная радость в жизни осталась — попариться. Ну или доведи меня до бани, посади возле печи, а дальше я уж сама управлюсь, ползком. А Митюшенька мне поможет, дрова принести.
Внук с готовностью кивнул бабушке:
— Помогу!
Нина вздохнула и с ещё большим рвением стала наминать тесто.
— Угу. Помощника нашла. Эдак вы до темноты будет по одной дровишке с поленницы таскать. Ладно уж, погоди, мать, к вечеру затоплю, дай только натаскаю воды.
Нина положила тесто «отдыхать» в деревянную миску, накрыла его сверху полотенцем и вышла во двор.
Она забежала в огород и нарвала с ухоженных грядок укроп и лук, а когда возвращалась домой, заметила у ворот мужчину.
— Привет, Касьян, — улыбнулась она.
Касьян был приезжим рыбаком, он иногда останавливался у соседки-старушки, которая приходилась ему роднёй.
— Привет Нина Сергеевна, как дела?
Нина сполоснула зелень водой из-под умывальника, который стоял у крыльца.
— Да… Неважно, — вздохнула она. Дровами нужно срочно заниматься, да некому, придётся нанимать человека со стороны. У тебя случайно, нет знакомых, которые могли бы за небольшую плату распилить брёвна и наколоть дрова?
Касьян сдвинул свою кепку на лоб и почесал в голове.
— Не-а… Никого нет. А что же твой жених, Пётр не может помочь? — оживился он.
Нина горько усмехнулась:
— У Петра от «жениха» только название и осталось. Какой же из него помощник? Он баламут. Лучше бы я никогда в жизни не знакомилась с ним…
Женщина ушла в дом, а Касьян проводил её фигуру глазами. Постояв, он перевел взгляд на сваленный возле забора «лес». Эти бревна давно мозолили всем глаза, валяясь тут неопрятной кучей аж с самой зимы.
Касьян ушел, но через несколько минут вернулся, с бензопилой в руках. Не долго думая, он выкатил одно бревно отдельно и принялся его распиливать на равные части.
На шум из дома выбежала Нина, остановилась у ворот.
— Ой, Касьян, — прижала она кулачок ко рту.
Когда бревно превратилось в чурбачки, Нина откатила один из них во двор и вернулась за другим.
— Нина, иди-ка ты лучше в дом, — попросил Касьян, — брось, я сам этим займусь. Надорвёшься еще.
— Да что ж я буду стоять и смотреть? Лучше помогу.
Нина занялась делом, работали так вместе несколько часов, пока женщина не вспомнила о том, что собиралась затопить баню.
Она убежала и пока растапливала в бане печь, дверь скрипнула и прямо в предбанник заявился Пётр.
Это был мужчина плотного телосложения с красивым, добрым лицом. Кабы его одеть в деловой костюм, то за учителя бы сошёл.
Пётр прищурился, разглядывая Нину, затем отёр деревянную лавку, стоявшую в предбаннике рукавом и сел.
— Ты чё удумала, соседа позвала? — поинтересовался он. Оглядев стены бани, низкий потолок и разваливающуюся печь, он заметил:
— Старая банька-то. Вся скрипит. Вот как обвалится печка или провалятся половицы, и будете знать.
Нина закрыла на секунду глаза и подышала глубоко, чтобы не рассвирепеть.
— Уйди, — попросила она. — Как-нибудь справимся без тебя.
— О, — радостно улыбнулся Пётр. — Наконец-то ты поняла, что все свои проблемы тебе придётся решать самой, а не надеяться на меня.
Нина подула на разгоравшееся пламя в печи и закрыла дверцу, регулируя вьюшку в трубе.
Пока тянулась вверх, ощутила прикосновение рук Петра. Нина вскрикнула и отскочила, выставив перед собой кочергу.
— А ну отойди!
— Ты чего, Нинок? — опешил Пётр. — Ты же моя. Сына мне родила, теперь можно и дочь…
Нина прислушалась и поняла, что рев бензопилы смолк. Она отпихнула Петра, вставшего на пути и выбежала из бани во двор. Так и есть — Касьяна у забора не было, ушёл.
Из бани вышел следом недовольный Пётр.
— Вернись в баню. Будешь так себя вести, можешь вообще забыть о том, что у тебя есть жених! — рассердился он.
— Чего?..
Нина обернулась на Петра и расхохоталась вдруг.
— Жених! Ой, не могу… Сколько ты уже лет ты морочишь мне голову обещаниями жениться? Пять? Шесть?
Ну и сглупила же я, когда доверилась тебе! А теперь слушай меня — сюда больше не приходи. Толка от тебя нет и замуж я за тебя не пойду!
Нина вложила в свои слова всю горечь и боль.
Пять лет назад Нина поняла, что в деревне остались одни старики. Все, кто был помоложе, разъехались из деревни устраивать судьбу, из молодых в Камушках остались только она и Пётр.
Нина и сама бы подалась в город, но не смогла бросить мать. Антонина Дмитриевна не могла ходить и тяжелым грузом повисла на её руках.
Мать Петра, Клавдия Матвеевна, дружила с Антониной и все о Нине разузнав, явилась с подарками:
— У вас товар, у нас купец. Ниночка, тебе уже тридцать лет, пора замуж выходить. Чем тебе мой Петечка не жених? Что скажешь, пойдёшь за него?
Нина смутилась, но ответила честно:
— Пойду, коль не шутите.
Пётр — парень красивый и видный, работает вахтами, строит мосты и прокладывает дороги. Месяц — дома, а месяц — пропадает на работе.
Клавдия обрадовалась согласию и кинулась нацеловывать Нину:
— Вот и хорошо! Ненаглядная моя, мы с Петечкой с радостью примем тебя в семью и будем пылиночки с тебя сдувать!.. А куда ты денешь мать?
Нина удивилась вопросу:
— А куда я её дену? Буду за ней смотреть. Податься мне всё-равно некуда, тут мой дом, тут и останусь жить. Насколько я знаю, у Петра тоже пока нет никакого жилья, он с вами живёт. Так что, после свадьбы мы можем жить здесь, у моей матери.
Гостья обрадовалась:
— Ой как хорошо!
Посидев, попив чай и поговорив, Клавдия ушла. А спустя час, в дом Нины заявился Пётр, с двумя сумками вещей.
— Принимайте жениха! — радостно объявил он.
— Быстрый какой, — удивилась Нина. —Ты уже с вещами явился? А я думала, всё у нас будет по-людски: сначала узаконим отношения, а потом будем вместе жить.
— Всё будет, дорогая, — заявил Пётр, — только у меня оказия небольшая случилась. Я все свои документы потерял.
— Как это — «потерял»? — удивилась Нина.
Тут в разговор вмешалась мать Нины, Антонина Дмитриевна, она застучала по полу костылём:
— Нина, ты что держишь жениха в дверях? Радость то какая в наш дом пришла! Быстренько чайник ставь и накрывай на стол!
….Так Пётр и остался в доме Нины ночевать. Ведь жених, почти муж.
Первое время он вел себя безупречно, рвался помогать: то с радостью носил тёщу на руках, то прибирался во дворе, все дела спорились в его руках. Он рубил и складывал дрова, мыл посуду и пол и даже приносил в постель Нины завтраки по утрам.
Нина прониклась к нему чувствами и думала, что так будет продолжаться всегда…
Но время шло, а Пётр так и не пошел с ней загс. Он находил отговорки: то мать больна, то у него дела.
А когда Нина родила, Петра будто подменили. Он стал глух ко всем просьбам Нины и Антонины, перестал помогать водить тёщу в баню, перестал выводить её на прогулку, стал огрызаться на всех и вся:
— Ну знаешь, Ниночка, я тебе больше не батрак. Все дела в доме должна делать ты, я всё-таки, пока жених, а не муж.
— А вы, Антонина Дмитриевна, помолчите. Итак ведёте в этом доме бесполезную жизнь. Вы как морж, лежите, наедаете бока. Я между прочим, спину сорвал, пока вас таскал! Так что, хотите в баньку или погулять — ползите потихоньку, руки-то ведь у вас есть!
К Нине он вовсе относился с холодцой:
— Ну знаешь, дорогая, не пиликай мне тут! Ты сначала штамп в паспорте заслужи, а потом будешь возникать! Я прожил у вас дома всего год, а вы навалили на меня обязанностей, не продохнуть! Мы еще не поженились, а я уже устал! Правильный мама дала мне совет — не торопиться с загсом, сначала просто пожить вне брака, присмотреться к тебе.
Нина, едва оправившаяся после родов и занимавшаяся теперь не только матерью, но и малышом, пришла в негодование:
— Ах, вот как мы заговорили?! Я стала для тебя недостаточно хороша, и маму мою обозвал обузой? Тогда вещи собирай и уходи! Не нужен мне такой муж.
— Не муж, а жених! — внес поправочку Пётр.
Нине стоило больших трудов выставить обнаглевшего сожителя за дверь.
Всё внутри Нины клокотало от ярости, она решила больше ни при каких обстоятельствах не сходиться с Петром.
Что и говорить, мужчина показал себя во всей красе.
***
Клавдия Матвеевна явилась повидать внучка.
Нина хоть и обиделась на неё после слов Петра, а всё-же принимала её в доме, ведь она — бабушка её сына и мамина подруга.
Клавдия выглядела странно — вся скукожилась, из носа течет, кашляет и глаза воспалены.
Нина поставила чайник и принялась за ней наблюдать.
— А вы не больны ли, Клавдия Матвеевна? — поинтересовалась она.
— Нет, нет, Ниночка, у меня аллергия, — заявила та.
— Откуда она у вас взялась? Ведь не было её никогда…
— С возрастом, милая моя, все болезни обостряются, — заявила гостья и подсела на кровать к Антонине, хлюпая носом и покашливая.
Сын Нины, Митя, прибежал к бабушкам играть, но Клавдия отпихнула его:
— Иди-ка, прогуляйся во двор!
Нина отвлеклась и переодевшись в рабочую одежду, взяла сына и вышла с ним во двор. Они уговорились с Касьяном, что сегодня закончат с дровами.
Касьян распилил бревна и взялся за колку дров.
Нина выпустила сына за ворота, разрешив ему поиграть с детьми на улице, а сама вернулась во двор.
Касьян так рубил дрова, что любо-дорого было посмотреть.
Сильная его спина, обтянутая футболкой, вспотела.
Руки не зная устали размахивали топором и откидывали дрова.
Нина задумалась о том, что давно не видела Петра за работой.
Ну может быть, только в первый год после их совместного жития…
Петр был сильным и крепким, но отлынивал от дел.
Он только балаболил языком, всё в доме Нины раскритиковав — и дом ему не нравился — староват, и забор надо бы переделать, и крышу в бане поменять.
Однако, помощи от него было не дождаться.
Как же Нина разочаровалась в нём.
…Клавдия просидела в доме два часа и ушла, надрывно закашлявшись у ворот.
Касьян переколол все дрова и взялся помогать Нине. Вместе сложили всю поленницу.
— Не знаю, как тебя благодарить, — смутилась Нина. — От денег ты отказываешься.
Касьян улыбнулся и взял ее за руки:
— Не нужно ничего. Лишь бы ты на меня поласковее взглянула. Эх, Нина, если бы не Пётр…
— А что Пётр? — удивилась Нина.
— Ну, он же твой жених. Не будь его, я давно бы забрал тебя с собой…
Нина опустила голову и тихо ответила:
— Забрать не получится, у меня ведь мама тут. Не брошу я её.
***
Через несколько дней Антонина Дмитриевна сильно разболелась, приехавший врач осмотрел ее, выписал лекарства и взял мазки. А потом спросил, не контактировала ли женщина с больными.
— Заходила к нам одна, — вспомнила Нина, — её подруга, Клавдия Матвеевна.
— Знакомое имя, — ответил врач.
— Да она здесь недалеко живёт. Фамилия её Крупкина.
— Так ведь она уже неделю как больна! — заявил врач. — Я как раз к ней приезжал, подозревали ковид. Но недавно пришел её результат — отрицательно. Возможно, грипп.
— Больна?
Нине стало нехорошо.
— Так она ведь и выглядела больной! Она к нам еле пришла, задыхалась от кашля! Значит, она была больна и припёрлась к нам!
Врач попрощался и ушел, а Нина наведалась к «свекрови».
Та лежала в постели и попивала чай с малиной. На столе стояло много лекарств, отчего было понятно, что женщина больна.
Нина начала без предисловий:
— Клавдия Матвеевна, вы почему пришли к нам заражать маму? — резко поинтересовалась она. — Знаете ведь, что мама не может ходить, прикована к постели, ей опасно болеть!
Несостоявшаяся свекровь начала юлить:
— Ой, Ниночка, я и впрямь оказалась больна, вот только я не знала о том, прости.
— Нет, Клавдия Матвеевна, вы прекрасно знали о том, что вы — больны. Ведь вас осмотрел врач и предположил ковид! А вы вместо того чтобы лечиться, пришли к нам и сели рядом с мамой, на её кровать!
Из комнаты выбежал Пётр, воскликнул:
— Ты чего кричишь на мою маму, Нинок? Не смей на неё повышать голоса! Да, мама заболела, пусть и твоя тоже поболеет! Может, скорее покинет этот мир! А то надоела, жизни нам с тобой не дает!
— Ты что Петечка, рехнулся такое говорить? — испугалась Клавдия.
Но Петра понесло, было не остановить. (Была у него такая черта)
— А что, неправду говорю? Если б не она, я бы давно на Нине женился и счастливо с ней жил! А из-за этой обузы и мыслей о женитьбе не может быть!
Нина замахнулась на Петра, но под строгим взглядом Клавдии, не стала бить.
Ушла, попросив Клавдию и Петра больше не приходить к ним. Никогда.
Антонина долго болела, кое-как выкарабкалась из болезни.
А через некоторое время к Нине приехал Касьян. Долго пил чай, общаясь с Антониной, а потом предложил:
— Вот что Нина, слышал я, что ты окончательно рассталась с Петром. А за меня замуж пойдешь? Слишком уж ты вошла в мою жизнь, не выходишь из головы.
Нина смутилась.
— Я бы с радостью, Касьян, и ты мне полюбился. Но, сам видишь, у меня сын и мать… Я не одна.
— Так и я не один, у меня тоже есть мать, — улыбнулся мужчина. — Антонина Дмитриевна, Митя, Нина, у меня в поселке большой новый дом, в нём всем места хватит. У Мити будет своя комната, у Антонины — своя, у моей матери — своя. Что скажешь, Нина? Так, пойдешь за меня?
— Пойду. Только после того как съездим в загс, — тихо откликнулась Нина.
Эпилог
Через несколько месяцев Касьян женился на Нине и увез жену, и всю её семью, в свои края.
Дом Нины опустел.
Пётр угрюмо слонялся по деревне, не зная, куда себя деть.
— Это вы, мама, виноваты, в том, что я лишился Нины, — обиделся он на мать, — лезли со своими непрошенными советами! Документы мои порвали зачем-то.
— Так я за тебя волновалась, — жалобно ответила Клавдия. — Всё переживала, что тебе придётся всю жизнь на себе тёщу таскать! Эдак бы ты последнего здоровья лишился, остался бы без спины!
— Ну а теперь то вы довольны, мама? Тёщи в моей жизни нет! Но и жены тоже не стало!
Клавдия сокрушенно протянула:
— Откуда же мне было знать, что Нина найдет себе другого жениха? Вот ведь как бывает — и под лежачий камень вода течет! Ну ничего, сын, не переживай. Чую я, что наша Нинка скоро вернется домой. Поживёт с Касьяном годик-другой, надоест ему хуже горькой редьки и приедет.
— Думаешь? — с надеждой посмотрел на мать Пётр.
— А то!
