— А ты… ты мышь серая! Плывешь по течению, приспособленка! Даже амеба живет интереснее, чем ты! Еще и поучать меня вздумала?
— Инна, сестра, зачем ты такие вещи говоришь?
— Какие — такие?
— Ты сама все понимаешь.
— Вот именно: я-то все понимаю. А ты? Почему я должна прислушиваться к твоему мнению? Ты всю жизнь среди своих книжек провела. Что ты кроме этих формуляров видела-то? Зачем тебе это все? Давай-ка лучше по-хорошему все дела решим да разойдемся миром.
— Нет, Инна, я против продажи дома.
— Так тебя никто и не спрашивает. Я старшая, мне и решать.
Валентина смотрела на свою сестру, Инну, и с каждой минутой все отчетливее понимала: если она и в этот раз уступит, то потом до конца дней уважать себя будет не за что.
***
Инне было пять лет, когда родилась сестренка. Девочка очень ждала этого дня, представляла, как они будут вместе играть, рисовать, помогать маме. Фантазия рисовала их с сестрой отношения как картинки из книжки: вот Инна помогает Валюшке застегивать сандалики, вот — помогает достать мячик из лужи, а вот — они идут по лесной тропинке, взявшись за руки. И косички — непременно у сестренки должны быть косички!
Но Валя была какой-то желтоватой, опухшей, с редкими волосенками и пустыми глазенками.
— Мама, это что?
— Это твоя сестра, Валя.
— А где косички?
— Косички будут позже, она еще очень маленькая. Потерпи, скоро она начнет узнавать тебя и улыбаться, — ласково проговорила мама и погладила Инну по голове.
— Ты обманула меня, — сердито заявила Инна, скинула мамину руку и ушла на кухню.
Потом Инна еще не раз будет прятаться на кухне, в ванной: она страшно ревновала родителей к этому уродцу. Вечно недовольный сверток то и дело верещал: то ей пеленки смени, то накорми, то скучно, то холодно, то жарко…
— Мама, верни ее обратно. Я больше не хочу, чтобы у меня была сестра, — через две недели заявила Инна.
— Дочка, но это же не игрушка, это ребенок, человек, твоя сестра! — изумленно ответила мама
— Тогда меня отдай другим родителям. Я не хочу жить с… этой.
Губы Инны задрожали, плечики затряслись, но мама не обняла ее как прежде, не поцеловала: на ее руках была сестра. Зато подошел папа.
— Ну-ка, кто тут сырость разводит? Инка, ты, что ли? — папа подхватил старшую дочь на руки, и та весело завизжала.
— Папа, я передумала, — внезапно погрустнела Инна.
— Что ты передумала?
— Я не хочу больше сестру.
— Ну и зря. Вот увидишь: вы обязательно подружитесь. Но для этого нужно, чтобы Валюшка с самого рождения понимала, что ты — ее старшая сестра.
Инна всерьез задумалась над словами отца. И очень быстро сообразила, как в будущем можно манипулировать сестрой.
Инна росла бойкой, решительной, по улице не ходила, а вышагивала, словно в волосах скрывалась царская диадема. А Валюшку старшая сестра сделала своим пажом, девочкой «принеси-подай». Валя и не сопротивлялась: мама же велела слушаться Инну.
— Инна, можно я с вами поиграю? — просилась Валя в игры сестры и ее друзей.
— Нет. Вот книжка, посмотри картинки, а нам не мешай!
— Тогда почитай мне!
— Я тебе вечером почитаю, — обещала Инна и убегала с друзьями
Но вместо того, чтобы самой читать сестре книжки, Инна научила Валю азбуке, слогам, и к пяти годам та довольно резво могла прочитать незнакомую сказку. И так Валя полюбила книги, что вскоре ей стали неинтересны игры других детей.
Инна оканчивала экономический, когда Валя заявила, что будет учиться на библиотекаря.
— На кого? — рассмеялась ей в лицо старшая сестра. — Ты еще скажи, что на техничку пойдешь учиться!
— Нет. Я буду библиотекарем. Буду читать сама много книг, помогать другим выбирать произведения, потом стану писателем…
Инна так смеялась, что даже хрюкнула несколько раз. Но, к ее удивлению, родители поддержали решение младшенькой.
Инна трижды была замужем и дважды становилась вдовой. Третий муж был намного моложе ее самой, и Инна всерьез боялась, что он разорит ее или сведет в могилу. К своим 59 годам женщина успела побыть и бухгалтером, и торговкой на рынке, и хозяйкой точки, и владелицей ночного клуба… Да много еще кем! И останавливаться она не собиралась — ни на новом бизнесе, ни на новом муже.
Валентина вышла замуж всего один раз, по большой любви — за такого же мечтателя, как и она сама. Оба, вроде, и с техникой на ты, и гаджеты у них появились у одних из первых, но при этом придерживались каких-то устаревших взглядов и традиций. Комсомольская романтика, костры, гитары, горы… Еще и ролевиками стали, когда пошла мода на Толкиена и всякие реконструкции! Максим и Анна, дети Валентины, не до конца понимали увлечений родителей, считали их странными.
***
— В общем, так, сестра. Я продаю дом и делю сумму на три части. Две — мне, одна — тебе.
— Как это? — удивилась Валентина.
— Скажи мне на милость: зачем тебе деньги? Смешить людей и ездить на старости лет на игры? Или ты решила пополнить библиотечный фонд за свой счет?
— Мне кажется, тебя это не касается.
— Еще как касается! Ты всю жизнь в облаках витаешь, книжечки почитываешь, а я пашу как лошадь.
В чем-то Инна была права: она, действительно, постоянно ввязывалась во всякие авантюры. Не всегда удачные, но закалявшие ее как бизнесвумен. Валентина жила весьма скромно и многие считали ее чудачкой. А уж сколько раз ей предлагали бросить библиотеку — и не сосчитать!
Когда не стало родителей, Инна взяла дело о наследовании в свои руки. Сестрам достался дом в деревне: после пенсии родители решили пожить вдали от городской суеты.
— Валюшечка, давай договоримся: откажись от наследства в мою пользу, а я тебе обещаю: дом мы будем использовать как дачу, ты сможешь бывать там столько, сколько захочешь. Да хоть живи там!
— Инна, а зачем тогда отказываться от наследства?
— Глупенькая, родители год назад взяли большой кредит на его ремонт, выплатить не успели. Так что вместе с домом ты унаследуешь и их долги. А так я сама все выплачу. У тебя все равно таких денег нет.
— Зачем тебе вся эта морока с долгом?
— Валюшечка, ты ж моя младшая сестра, и я должна заботиться о тебе, делать так, чтобы тебе было хорошо, — увивалась лисицей Инна. — Ну же, соглашайся!
Валя согласилась. А теперь сестра поставила ее перед фактом: она продает родительский дом. Тот самый, в который они с мужем вложили немало сил, завершая ремонт, облагораживая участок. Да и просто это было место, где им с семьей было хорошо.
— Нет, Инна, я против, — Валентина чуть ли не впервые пошла против мнения сестры и открыто ей возразила.
— Да мало ли, что ты против, — фыркнула Инна. — Дом — мой, что хочу, то и делаю.
— Ты ведь обещала, что все решения мы будем принимать вместе.
— Ой, вспомнила бабка, когда в девках была! Ты б еще лекции марксизма-ленинизма начала цитировать! — рассмеялась Инна, довольная шуткой. — В общем так, меня не волнует, хочешь ты продавать дом или нет. Это мое решение.
Валентина сидела на любимой скамейке под сосной и вдыхала запахи катящегося в закат лета. Вот здесь, на этой скамеечке они в последний раз разговаривали с мамой. Та мечтала разбить новый цветник — и Валя исполнила мечту. Рядом растет яблоня с белыми, словно прозрачными яблочками. Совсем скоро можно будет собирать урожай, варить варенье, делать пастилу. Или теперь все это достанется кому-то другому?
— Мама, ты чего? Тебе плохо? — дочка Аня только что приехала на дачу и застала маму плачущей.
— Нет, дочка, не знаю, что делать?
— Что случилось-то?
— Тетя Инна хочет продать дачу.
— Как так? Почему? А как же ты? — Аня обняла маму.
— Так по документам я тут ни на что прав не имею… Хорошо, что хоть квартиру не продала и не переехала сюда жить, а то бы без крыши над головой осталась.
— Все равно ничего не понимаю. У тети Инны бизнес, две квартиры, загородный дом… Зачем ей продавать нашу дачу?
— Ох, доченька, не знаю… Но постараюсь выяснить.
— Мамочка, мы с Максом на твоей стороне. Если нужно, соберем деньги и выкупим дачу, хочешь?
— Подожди, Анюта, мне нужно во всем разобраться.
Аня с сомнением посмотрела на мать. Для нее, технаря до мозга костей, был непонятен воздушный мир матери с ее книгами, стихами, детскими сказками. Ну что это за дело жизни — в библиотеке работать и книжки писать? Аня уже давно относилась к маме немного снисходительно, как к большому ребенку.
— Мама, если честно, я удивлена тем, как поступает тетя Инна. Она же знает, как много значит этот дом для тебя.
— Да, но, видимо, у нее какие-то свои проблемы, раз так поступает.
— Нет, мамочка, нельзя так с близкими…
— Я разберусь, дочка.
***
Была ли Валентина амебой, с которой ее сравнивала сестра? И да, и нет. В Валентине легко уживались два человека. Она была очень чутким и сострадательным человеком, каким-то невероятным внутренним чутьем понимала, как успокоить, чем помочь, умела выслушать. Валентина легко вливалась в любой коллектив и компанию, но старалась не выделяться. Между борьбой и смирением Валентина выбирала второе — к этому ее приучила старшая сестра.
Многие считали ее скучной серой мышкой, но стоило сблизиться с Валей, как людям открывался чудесный нежный человек. Слабый, как любой мечтатель. Сильный, как всякая женщина.
Вот и сейчас Валентина вместо того, чтобы бить во все колокола и искать правду, пыталась понять мотивы поступков сестры. Ответ на вопросы пришел неожиданно — от двоюродной тетушки, Раисы Петровны.
— Валюшка, вы что же, родительский дом решили продать? — Раиса Петровна была не только родней, но и старшей улицы в деревне.
— Тетушка, да, Инна сегодня сообщила, — грустно ответила Валентина.
— А ты что же, вот так сразу, без борьбы, на все согласилась? — удивилась Раиса Петровна.
— А что мне остается? Дом-то не мой.
— Как не твой? Инна после смерти родителей ни разу тут не появилась, все ты да муж с детьми, — еще сильнее удивилась Раиса Петровна.
— Тетушка, я отказалась от наследства, чтобы долги не наследовать. Инна уговорила. Она убедила, что все останется как прежде.
— Вот змеюка! — Раиса Петровна нахмурила лоб. — Вот что, детка, собирай-ка семейный совет. Я тоже не последний человек, самая старшая в семье. Имею право голоса!
— Да тут простыми разговорами и взываниями к совести не поможешь. Закон на стороне Инны.
— Не дрейфи, закон — он ведь не только на бумаге должен быть. Но и в душе, и в сердце. Давайте-ка завтра вечерком все ко мне приходите, будем разговаривать
Назавтра Валентина проснулась с плохом предчувствием. Небо за окном хмурилось, Инна не брала трубку, дети написали, что попробуют приехать, но пока ничего не обещают. Весь день болела голова, и к вечеру легче не стало.
— Глупая ты, Валентина, женщина, — грустно сказала Валя сама себе. — Сама же отказалась от наследства, теперь уже ничего не поделать, столько лет прошло!
— И я о том же, — раздался за спиной спокойный голос Инны. — Я даже удивилась, когда ты предложила приехать и поговорить.
— Спасибо, Инна, что приехала. Думаю, нам действительно нужен разговор: спокойный и конструктивный. Поэтому предлагаю к Раисе Петровне пойти.
— Ну что ж, идем, коль не шутишь.
Тетушка встретила сестер чаем и пирогами с луком и яйцом — как они любили. Строго посмотрела на Валентину и Инну и вспомнила, как лет 50 назад те еще сопливыми девчонками гостили у нее летом, как уплетали за этим же столом пироги и как радовались первым цветам, ягодам… Куда подевались те смешные девчонки?
— Инна, я все понимаю, у тебя деловая хватка. Из всей семьи ты самая расчетливая, дальновидная.
— Спасибо, тетушка, — разулыбалась Инна.
— Объясни: зачем продавать дачу? Не так уж и много ты выручишь за дом. Твоя машина дороже стоит.
Инна впервые за долгое время смутилась и не смогла спрятать эту эмоцию.
— Вы ведь с Валей договорились: она пользуется дачей, даже не имея на нее прав. За что же ты ее сейчас выгоняешь? — продолжала Раиса Петровна.
— Мне нужны деньги, — равнодушно пожала плечами Инна. — Дача висит мертвым грузом. Так что решила сбросить балласт.
— Что, и покупателя нашла?
— Да, завтра утром приедет смотреть. Так что останусь тут, заночую.
— По-хорошему надо было бы сестре предложить выкупить дачу. Разве не так? — продолжала наставлять тетушка.
— Да откуда у нее деньги? — рассмеялась Инна.
— Ну а вдруг есть? Может, Валя кредит взяла бы, заняла…
— Так пусть берет и покупает другой участок с домом. На этом свет клином не сошелся, — Инна словно огрызалась в ответ на вопросы.
— Сестра, что у тебя случилось? — неожиданно Валентина взяла за руку Инну и посмотрела ей в глаза.
Инна хотела было резко ответить, мол, не твое дело, но вместо этого вдруг расплакалась.
— Муженек мой… игроман… Обманул меня. Задолжал каким-то бандюганам, они его на счетчик поставили. Так этот дурень взял кредит в банке, подсунул мне документы, я не глядя подписала. Стала поручителем. Теперь банк может забрать у меня квартиру. Куда мне деваться?
— Подожди, то есть ты ради какого-то мужика готова лишить сестру дачи?
— Да не ради мужика! Я ж на развод подала… но долги-то как-то надо выплачивать!
Слезы словно смыли с лица Инны всю жесткость и усталость, накопленные за последние годы.
— Прости, Валюшка, но я дачу завтра продам. Договаривайся сама с новым хозяином, позволит ли он тебе собрать урожай.
— Инна, не смей так поступать с мной, с моими детьми. Мы — твоя семья, — твердо заявила Валя.
— Может, и семья, — усмехнулась старшая сестра. — Да вот только взять с вас нечего.
Инна отлично понимала, что признаниями и слезами показала свою слабость. А потому поспешила скорее прочь из дома тетушки.
***
Наутро приехал покупатель. Долго ходил по дому, залез на чердак и спустился в подпол, заглянул в теплицы, растер между пальцами землю, понюхал ее и, довольный кивнул головой: мол, беру!
Так Валентина осталась без дачи. Без своей любимой скамеечки под сосной, цветов, воспоминаний. Новый хозяин заявил, что в течение недели Валентина должна освободить дом. Сунул ей конвертик с деньгами и заявил, что покупает весь урожай.
— Мамочка, не плачь, — Аня, как могла, утешала мать. — Мы с Максом через год купим тебе дачу. Там, где захочешь.
— Дочка, мне так горько не из-за того, что нет больше родительского дома, а оттого, что поступила глупо. Да и потом не смогла отстоять.
— Нам бабушка Рая рассказывала: ты дралась как тигрица за дачу, — рассмеялась Аня. — Честно, не ожидала, что ты настолько сильный человек.
— Да ладно тебе: сильный, — грустно улыбнулась Валентина.
— Конечно! Ты ведь тетю Инну ни в чем не обвиняла, зато пыталась ей помочь разрешить проблему.
— Что уж теперь, — Валентина, опустив плечи, пошаркала на кухню.
***
Прошла зима, наступило лето, его сменила осень. Сестры больше не общались: не зачем да и не о чем больше говорить. И вдруг — звонок.
— Валя, привет, — голос Инны тихий, надтреснутый. — Я зайду сегодня вечером.
— Заходи.
Вале не особо хотелось видеть сестру. Но раз уж просит о встрече — пусть приходит. Сестры встретились, и после дежурных фраз про детей, погоду и политику обе замолчали. Первой тишину нарушила Инна.
— Валя, прости меня, что называла тебя жмотярой и нищебродкой.
— Да ладно, что уж теперь, — ухмыльнулась Валентина. Впервые в жизни Инна попросила у нее прощения.
— Не могла бы ты… — Инна неловко замолчала. Пауза длилась почти полминуты.
— Не могла бы я — что? — уточнила Валя.
— Денег занять, — быстро-быстро затараторила Инна. — Очень-очень нужны, я совсем на мели, на еду не хватает, на шампунь не хватает. Про одежду вообще молчу.
— А как же бизнес? Муж?
Инна горько расплакалась.
— Он после развода ободрал меня как липку. Все долги мне оставил. Я продала все, что только можно было. Живу на съемной квартире, работаю в найме. Выгляжу — да ты и сама видишь.
— Да, я все вижу. Но помочь тебе смогу только один раз. И то небольшой суммой. Мы собираемся на отдых, так что свободных денег нет.
— Сестреночка, родная моя, — Инна едва не целовала руки Валентине. И только теперь Валя поняла, что от ее гордой и расчетливой сестры осталась лишь тень. Неужели душу, достоинство и честь Инны ее третий муж тоже проиграл?
Больше сестры не виделись. Инна как сквозь землю провалилась. Валентина пыталась ее найти, но тщетно.
А вот дача у Вали все же появилась. Новый хозяин родительского дома чуть больше года поиграл в сельского жителя и обратился к Раисе Петровне с просьбой найти покупателя.
Дети Валентины и тетушка помогли ей выкупить дом, и все вернулась на круги своя.
И лишь ранней осенью, когда лето встречается с осенью, Валентина вдыхает ароматы увядающих трав и вспоминает об Инне. Где-то она сейчас? Жаль, что гордыня и презрение к людям разрушили ее жизнь…
