— Ну что, именинница, — Артём громко чокнулся с соседом, даже не взглянув на неё, — полвека на шее, а выглядишь… терпимо.
Гости засмеялись, но в их смехе прозвучала напряжённость. Лариса почувствовала, как горячая волна подкатила к щекам, но заставила себя улыбнуться:
— Спасибо, дорогой. Прямо чувствую себя королевой.
— Ой, да ладно тебе, — Артём махнул рукой, — кому ты врёшь? Мы же все знаем, что в пятьдесят королевой уже не станешь.
За столом стало тихо. Ларисина подруга Наталья резко откашлялась, а её муж Сергей нахмурился.
— Артём, — тихо сказала Лариса, — давай без этого сегодня.
— Без чего? — он развёл руками, обращаясь к гостям и шутливо склонил голову. — Ну правда, ну посмотрите на неё! Ну кто в её годы ещё переживает из-за комплиментов?
— Я не переживаю, — голос Ларисы дрогнул, но она взяла себя в руки. — Просто сегодня мой праздник, и я хотела бы…
— Ах, вот оно что! — Артём громко хлопнул себя по лбу. — Она хочет, чтобы мы все тут перед ней на цыпочках ходили! Ладно, друзья, сейчас исправимся.
Он театрально полез во внутренний карман пиджака.
— Держи, дорогая, — он протянул ей конверт с преувеличенно торжественным видом. — Самый главный подарок.
Лариса почувствовала, как у неё похолодели пальцы. Последний раз, когда он так улыбался, она простояла два часа в аэропорту и испытала самое страшное унижение в своей жизни…
Лариса всегда была мягкой. Даже слишком.
Первый раз Артём «пошутил» на их третьем свидании. Он пригласил её в дорогой ресторан, а когда официант подал меню, оказалось, что все цены в нём увеличены ровно в десять раз ручкой.
— Смотри, какая ты дорогая! — хохотал он, наблюдая, как она бледнеет, увидев цифры.
Тогда она тоже засмеялась — от облегчения, что это шутка.
«Он просто весёлый», — успокаивала она себя.
Потом был их первый совместный Новый год. Артём подарил ей огромную коробку, внутри которой лежала другая, поменьше, затем ещё и ещё — пока в последней не оказалась пуговица от его рубашки.
— Ты же говорила, что хочешь что-то скромное! — веселился он.
Лариса сжимала зубы, пряча разочарование. Но ведь это же смешно, правда?
«Он просто не умеет выбирать подарки».
На пятый год брака он «потерял» её любимую кошку Мурку. Целый час она рыдала, обыскивая двор на даче, пока он не вывел кошку из сарая со словами:
— Расслабься, вот и подвигалась — хоть немного физкультуры! Не благодари!
Тогда впервые ей захотелось швырнуть в него чем-то тяжёлым. Но она лишь слабо улыбнулась:
— Больше так не делай, ладно?
«Он же не хотел обидеть».
С каждым годом шутки становились жёстче.
На сороковой день рождения он подарил ей весы и абонемент в спортзал.
— Ну а что, — пожал плечами Артём, когда она замерла с открытым ртом, — ты же сама говорила, что хочешь подтянуться! Давно пора!
Но самый страшный «розыгрыш» случился в прошлом году.
Турция…
Он целый месяц вёл себя как идеальный муж:
— Дорогая, я знаю, как ты устала, — гладил он её по волосам, — поэтому купил тебе путевку. Только для тебя. Отдохни от всего.
Он даже показал ей распечатку билетов, гостиницу у моря, страховку.
— Ты заслужила отдых, — говорил он так искренне, что она поверила.
Лариса купила новый купальник. Даже втайне от всех записалась на эпиляцию. Перечитала путеводитель.
В аэропорту она простояла два часа в очереди, прежде чем сотрудница авиакомпании с жалостью в голосе сказала:
— Мне очень жаль, но… вашего бронирования нет в системе.
— Как нет? — Лариса достала распечатку с дрожащими руками.
Девушка внимательно посмотрела на бумагу и вдруг покраснела:
— Это… это же фотошоп…
Звонок Артёму.
— Ну ты дошла до аэропорта?! — он буквально задыхался от смеха. — О боже, я же не думал, что ты реально поверишь!
Она молчала.
— Ларис, ну ты чего, это же смешно! Представляю, как ты там стоишь!
Она положила трубку.
Дома он ещё две недели подкалывал её:
— Что, в Турцию собралась? — спрашивал он, когда она мыла посуду.
— Может, тебе чемодан распаковать? — подмигивал он гостям.
А когда она впервые за все годы крикнула: «Хватит!» — он искренне удивился:
— Ты чего орёшь? Это же просто шутка! Где твоё чувство юмора?
«Может, это и правда я слишком обидчивая?» — думала Лариса, пряча слёзы в подушку.
Она заметила, что перестала рассказывать друзьям о его «шутках». Что стала вздрагивать, когда он говорил «У меня для тебя сюрприз». Что всё чаще ловила себя на мысли:
«А не уйти ли мне?»
Но ведь он же…
Он не бьёт. Не пьёт. Работает.
«Значит, я должна терпеть?»
И вот теперь — юбилей. Пятьдесят.
«Ну уж сегодня-то…»
Лариса глубоко вдохнула и взяла в руки злополучный конверт…
— Ну же, открывай! — подначивал Артём, переминаясь с ноги на ногу, как мальчишка, ждущий реакции на свою шалость. Его глаза блестели — не от любви, а от предвкушения. Он уже видел в воображении, как она покраснеет, как растерянно засмеется, как скажет: «Ну, Артём!» — и все за столом зааплодируют его «гениальной» шутке.
Она медленно разорвала край конверта.
Первое, что она увидела — гербовую печать. Настоящую.
«Нет…»
Потом — штамп.
«Не может быть…»
И наконец — слова, напечатанные казённым шрифтом: «Свидетельство о расторжении брака».
В графе «Причина» стояло: «Несоответствие характеров».
Лариса подняла глаза. Артём уже не мог сдержать улыбку — уголки его губ дёргались, он даже прикусил нижнюю губу, чтобы не расхохотаться раньше времени.
«Это… шутка?» — мелькнуло у неё в голове.
Но печать выглядела настоящей. Подпись — его размашистый почерк, который она узнала бы из тысячи. Даже номер актовой записи.
«А если… не шутка?»
И вдруг — странное, почти облегчение.
«Пусть. Пусть даже не шутка. Мне… всё равно»
— Ну как? — Артём не выдержал и прыснул со смеху. — Это же гениально! Я же говорил, что ты в жизни такого не получала!
Гробовое молчание.
Лариса аккуратно сложила бумагу, положила её рядом с тарелкой и встала.
— Уходи.
— Чего? — его ухмылка начала увядать.
— Выйди из ресторана. Сейчас же.
Смешки и шёпот за столом оборвались.
— Ты что, обалдела?! — Артём ударил кулаком по столу, заставив звенеть посуду. — Я тебе сюрприз устроил, гостей собрал, а ты…
— Это не сюрприз. Это публичное унижение. Уходи.
Артём покраснел.
— Да кто ты вообще такая, чтобы мне указывать?! Я тут за всё заплатил!
— Я больше не хочу тебя видеть, — повторила Лариса, и её голос наконец приобрёл ту твёрдость, которой так не хватало все эти годы.
Артём замер на секунду, затем резко рассмеялся — громко, неестественно, как будто играл роль в плохом спектакле.
— Ой, все, вы только посмотрите на неё! — Он замахал руками, обращаясь к гостям, ища поддержки. — Ну серьёзно, это же просто бумажка! Ну подумаешь, пошутил! Ты что, правда думаешь, что я бы вот так взял и развёлся?
Гости молчали.
— Да ладно вам, — Артём фальшиво закатил глаза, — вы же все знаете, какая она обидчивая! Помните, как она три дня не разговаривала со мной из-за тура в Турцию? Ну это же смешно!
Тишина.
И вдруг —
— Нет, Артём, это не смешно.
Это сказала Ольга, её сестра. Она медленно встала, её пальцы сжимали салфетку так, что костяшки побелели.
— Ты годами издеваешься над ней. И мы все это видели.
— Что?! — Артём покраснел.
— Помнишь, как на её сороковой ты подарил ей весы и сказал, что «пора бы уже следить за собой»? — продолжила Ольга.
— Это была шутка!
— А когда ты на корпоративе рассказывал всем, что она в юности мечтала о певческой карьере, а потом заставил её петь перед всеми, зная, что она панически боится выступлений перед публикой? — вступил Сергей, коллега Ларисы.
— Да вы что, все с ума посходили?!
— А как ты «пошутил» над её матерью? — тихо сказала Наталья, подруга Ларисы. — Когда она, уже больная, перепутала тебя с почтальоном, а ты всем рассказывал, что у неё «крыша поехала»?
Лариса резко подняла голову.
— Что?
Она не знала об этом.
Артём заёрзал.
— Да вы все… все просто завидуете! Потому что у нас с Ларисой настоящие отношения, а вы…
— Нет, — вдруг сказала Аня, их дочь. Она встала, и Лариса впервые увидела, как её взрослая девочка смотрит на отца не с привычной снисходительностью, а с холодным презрением. — У вас не «настоящие отношения». У мамы — тридцать лет панического страха перед твоими «шутками». А у тебя — тридцать лет удовольствия от того, что ты её унижаешь.
Артём огляделся. Впервые за все годы его взгляд был не насмешливым, а… испуганным. Он искал хотя бы одного человека, который кивнет, подмигнёт: «Да ладно, Артём, они просто не понимают твоего юмора».
Но даже его собственный брат с презрением отвернулся.
— Всё, — Лариса вдруг почувствовала, как какая-то невидимая тяжесть падает с плеч. — Ты слышал. Уходи.
Лариса не сводила с мужа глаз. Она видела, как в его взгляде злость сменялась растерянностью, потом страхом. Он вдруг осознал: её больше не сломать.
— Ладно… ладно! — он истерично засмеялся, хватая пиджак. — Раз вы все такие умные, оставайтесь тут без меня!
Он швырнул на пол пачку денег — «на оплату ужина» — и выбежал, хлопнув дверью так, что задрожали стёкла.
Потом Наталья первая обняла Ларису:
— Ты молодец.
— Я… я не знаю, что теперь делать, — Ларису вдруг затрясло, но слёз не было. Только пустота.
— Жить, — сказала сестра, наливая ей коньяк. — Просто жить. Дышать. Свободно.
Гости молча подняли бокалы. За её свободу. За её смелость. За её новую жизнь.
