— Полина, давай поговорим, — Артём смотрел на жену поверх утренней газеты. — Я думаю, нам пора что-то менять.
Она замерла у плиты, не оборачиваясь. Очередной разговор о работе? Сколько можно? Рука механически помешивала овсянку, которую он любил с детства.
— О чём именно? — её голос звучал ровно, хотя внутри всё сжалось.
— Я предлагаю нам пожить отдельно.
Ложка звякнула о край кастрюли. Полина медленно повернулась, встречаясь взглядом с мужем. Его лицо казалось спокойным, даже будничным, словно он предложил сходить в магазин за хлебом.
— Что значит отдельно?
— То и значит. Я перееду к маме на время. Подумаем, отдохнём друг от друга.
Она выключила плиту. Села напротив, разглядывая человека, с которым прожила пять лет. Три из них — в роли примерной домохозяйки, как он и хотел. А теперь, когда она наконец-то вернулась к работе, когда впервые за долгое время почувствовала себя живой…
— Это из-за моей работы?
Артём сложил газету. Аккуратно расправил края, будто готовясь к важному разговору.
— Не только. Всё изменилось, Поля. Ты изменилась.
— А чего ты ожидал? Что я вечно буду сидеть в четырёх стенах, считая копейки до твоей зарплаты?
— Мы же договаривались! — он стукнул ладонью по столу. — Ты сама согласилась.
— Потому что любила. Потому что хотела сделать тебя счастливым.
— А сейчас не любишь?
Полина промолчала. Год назад она бы расплакалась от такого вопроса. Бросилась бы доказывать свои чувства. Сейчас… сейчас она просто устала.
— Знаешь, — она встала из-за стола, — я согласна.
— Что?
— На раздельное проживание. Ты прав, нам нужно подумать.
Артём растерянно моргнул. Такой реакции он явно не ожидал. Где слёзы? Где мольбы? Где обещания всё исправить?
— Квартира моя, так что переезжать будешь ты, — добавила она спокойно. — Когда планируешь?
— Я… — он запнулся. — Думал в выходные.
— Хорошо. Я помогу собрать вещи.
Она вернулась к плите. Овсянка остыла, но какая теперь разница? Утро перестало быть обычным. Впрочем, как и вся их жизнь.
Три года назад всё казалось таким простым. Она работала в банке, он — в строительной компании. Познакомились случайно, в кафе. Красивый роман, свадьба, медовый месяц в Турции. А потом начались разговоры о том, как прекрасно было бы создать настоящий семейный очаг. Артём рассказывал о своём детстве, о маме, которая всегда встречала папу с работы горячим ужином. О том, как важно для него иметь такой же уютный дом.
Полина поддалась. Ушла с работы, погрузилась в домашние дела. Первое время даже нравилось — она училась готовить сложные блюда, обустраивала квартиру, строила планы. Но постепенно реальность начала давить. Зарплаты мужа едва хватало на необходимое. Она стала занимать у матери — то на новые туфли, то на косметику. Стыдно, но что делать?
Год назад, когда она заговорила о возвращении на работу, разразился первый серьёзный скандал.
— Я не для того женился, чтобы моя жена по офисам бегала! — кричал тогда Артём.
— А для чего? Чтобы я превратилась в кухонный комбайн?
— Ты… ты просто не ценишь то, что я для тебя делаю!
— А что ты делаешь, Тёма? Позволяешь мне существовать на двадцать тысяч в месяц?
В тот раз она впервые не уступила. Устроилась в туристическую компанию, начала работать. И мир вдруг заиграл новыми красками — коллеги, проекты, собственные деньги. Она снова почувствовала себя человеком, а не приложением к плите.
Конечно, дома стало меньше порядка. Не всегда удавалось приготовить ужин к приходу мужа. Иногда она задерживалась на работе или уходила на корпоративы. Артём хмурился, но молчал. До сегодняшнего утра.
Она посмотрела на его спину, когда он уходил на работу. Высокий, статный — таким она его полюбила. Только сейчас он казался чужим. Или это она стала чужой? В любом случае, его предложение пожить отдельно пришлось как нельзя кстати. Может быть, расстояние действительно поможет понять, что делать дальше.
Вечером она позвонила матери.
— Мам, мы с Артёмом решили пожить отдельно.
— Что значит отдельно? — в голосе матери звучала тревога. — Вы что, разводитесь?
— Нет, просто… отдохнём друг от друга.
— Из-за твоей работы?
— Почему все думают, что дело только в работе? — Полина вздохнула. — Просто мы разные. Слишком разные.
— Доченька, но ведь все семьи через это проходят. Притираются, привыкают…
— А нужно ли притираться, мам? Может, счастье — это когда не надо себя ломать?
В трубке повисло молчание.
— Ты стала другой, — наконец произнесла мать. — Увереннее.
— Это плохо?
— Нет. Просто… береги себя, ладно?
Полина улыбнулась. Мама всегда понимала её лучше всех.
В субботу Артём собрал вещи. Две большие сумки — костюмы, рубашки, домашняя одежда. Она помогала складывать, стараясь не думать о том, как странно всё это выглядит со стороны.
— Не передумала? — спросил он у двери.
— А ты? — ответила она вопросом на вопрос.
Он покачал головой и вышел. Замок щёлкнул. В квартире стало непривычно тихо.
Полина обвела взглядом комнату. Их семейные фотографии на стенах, его любимое кресло, книги на полке… Всё такое родное и в то же время чужое. Будто декорации спектакля, который подошёл к концу.
Она включила музыку — громко, как не могла себе позволить раньше. Села в его кресло, закинула ноги на подлокотник. Свобода. Странное чувство, тревожное и манящее одновременно. Что она будет с ней делать? Пока не знала. Но впереди было время, чтобы разобраться.
Артём сидел на кухне у матери, ковыряя вилкой котлету. Прошла неделя с момента переезда. Первые дни были даже приятными — мама суетилась вокруг, готовила его любимые блюда, спрашивала, не нужно ли чего. Но теперь…
— Тёмочка, может, добавки? — мама заглянула на кухню. — Я ещё салатик сделала.
— Нет, мам, спасибо.
— Что-то ты совсем не ешь последние дни.
Он отодвинул тарелку. Как объяснить, что дело не в еде? Что он ждёт звонка от жены, но телефон молчит? Что план, казавшийся таким безупречным, трещит по швам?
— Дядя Боря придёт вечером, — сообщила мама. — Хочет с тобой поговорить.
Артём поморщился. Дядя Боря, считающий себя экспертом в семейных отношениях, уже неделю донимал его советами. Именно он подкинул идею временного расставания.
— Вот увидишь, племянник, — говорил он, — через неделю прибежит как миленькая. Все они такие — дай им волю, сядут на шею. А построже будешь — шёлковые становятся.
Вечером дядя действительно пришёл. Грузный, с красным лицом, он занял почти всё пространство маленькой кухни.
— Ну что, не звонила ещё? — спросил он с порога.
— Нет.
— Хм… — дядя почесал затылок. — А ты сам не звонил?
— Нет. Ты же сказал ждать.
— Правильно! — он назидательно поднял палец. — Пусть помучается. Моя Верка тоже так брыкалась поначалу. Ничего, тридцать лет вместе живём.
Артём промолчал. Тётя Вера, забитая молчаливая женщина, не вызывала у него желания равняться на их семейную жизнь.
— Может, съездишь к ней? — предложила мама. — Поговорите…
— Ни в коем случае! — перебил дядя. — Нельзя показывать слабость. Пусть сама первый шаг сделает.
Но Полина не делала первый шаг. Более того, от общих знакомых Артём узнал, что она ходит в спортзал, встречается с подругами, даже записалась на курсы английского. Живёт полной жизнью — без него.
В пятницу он не выдержал. Написал сообщение: «Как ты?»
Ответ пришёл через час: «Нормально. Ты как?»
«Скучаю».
«Понятно».
И всё. Никаких эмоций, никаких намёков на желание встретиться. Будто чужому человеку ответила.
Он места себе не находил. Мамина забота, казавшаяся поначалу такой уютной, теперь душила. Она постоянно спрашивала о его планах, предлагала познакомить с дочкой своей подруги, пыталась кормить через силу. Вечерами приходил дядя Боря, рассказывал истории о том, как правильно «воспитывать» жену.
— Главное — характер показать, — вещал он. — Женщины уважают сильных мужчин.
Артём смотрел на него и думал — а был ли он сам сильным? Или просто упрямым? Застрявшим в детских представлениях о семье, где жена — это мамина копия, вечно хлопочущая у плиты?
Через две недели он не выдержал. Позвонил Полине, предложил встретиться. Она согласилась не сразу, но всё же назначила время в субботу, в кафе в центре города.
Она пришла точно в назначенный час. Красивая, ухоженная, в новом платье. Села напротив, положила на стол телефон экраном вниз.
— Как дела на работе? — спросил он, не зная, с чего начать.
— Хорошо. Продажи растут, скоро будет повышение.
— Повышение? — он удивлённо поднял брови. — Так быстро?
— Я хорошо работаю, Тём.
Он помолчал, разглядывая её. Новая причёска, уверенный взгляд, прямая спина. Где та домашняя девочка, которую он помнил?
— Поля, может, хватит? — наконец произнёс он. — Давай я вернусь домой. Всё будет как раньше.
— Как раньше уже не будет, — она покачала головой. — И не нужно.
— Что значит не нужно? — его голос дрогнул. — У нас же была хорошая семья.
— Правда? — Полина грустно улыбнулась. — Тёма, давай начистоту. Я была не женой, а служанкой. Ты хотел копию своей мамы, а я… я другая.
— При чём тут мама?
— При том, что ты до сих пор живёшь её представлениями о семье. Но знаешь, что я поняла за эти недели? Счастливая жена — это счастливая семья. А я не была счастлива.
Артём откинулся на спинку стула. В голове шумело. Он готовился к другому разговору — думал, она признает свои ошибки, попросится обратно. А вместо этого…
— Я подала на развод, — тихо сказала Полина.
— Что?! — он подался вперёд. — Ты с ума сошла?
— Нет. Наоборот, впервые за долгое время я мыслю здраво.
— Это всё твоя работа! — он ударил кулаком по столу, несколько посетителей обернулись. — Она тебе всю голову заморочила!
— Работа дала мне свободу, Тёма. Возможность быть собой, а не твоей тенью.
— Ах вот как? — он резко встал. — Значит, я тебя в тени держал? А кто тебя кормил все эти годы?
— Вот именно об этом я и говорю, — она осталась сидеть, глядя на него снизу вверх. — Ты считаешь, что купил меня своей зарплатой. Но я не вещь, Тёма. Я человек.
Он схватил куртку со спинки стула.
— Ты ещё пожалеешь об этом, — бросил он и быстро пошёл к выходу, оставив на столе недопитый кофе и неоплаченный счёт.
Полина проводила его взглядом. Достала кошелёк, расплатилась за обоих. Всё правильно — она действительно стала другим человеком. Тем, кто может позаботиться о себе сам.
Весна пришла неожиданно рано. Полина стояла у окна, наблюдая, как тает последний снег. Прошло три месяца с того разговора в кафе. Развод оформили быстро — Артём не явился в суд, заявление рассмотрели без него.
Телефон звякнул — сообщение от коллеги: «Встречаемся в 19:00 у входа? Не опаздывай!»
Сегодня корпоратив — их команда выполнила квартальный план. Раньше она пропускала такие мероприятия, теперь с удовольствием ходила. Новые люди, новые впечатления, новая жизнь.
Звонок в дверь застал её врасплох. На пороге стоял Артём — осунувшийся, небритый.
— Можно войти?
Она помедлила секунду, потом отступила в сторону.
— У меня мало времени, я собираюсь уходить.
Он прошёл в комнату, остановился посреди неё, будто не зная, куда деть руки.
— Я устроился в другую компанию, — сказал он. — В Москве. Переезжаю через неделю.
— Поздравляю.
— Поля… — он сделал шаг к ней. — Может, поедешь со мной? Начнём всё сначала. Я не буду запрещать тебе работать, обещаю.
Она покачала головой:
— Не нужно, Тём. Правда не нужно.
— Почему?
— Потому что ты не изменился. Ты просто идёшь на уступки от безысходности. Но внутри всё равно хочешь прежнюю меня — удобную, послушную, домашнюю.
— А что в этом плохого?
— Ничего. Просто я больше не та девочка. И никогда ею не буду.
Он опустил голову. Постоял молча, потом достал из кармана связку ключей.
— Держи. Это от квартиры.
— Можешь оставить себе. Мне не жалко.
— Нет, так правильно, — он положил ключи на столик у двери. — Прощай, Поля.
— Прощай.
Дверь закрылась. Полина подошла к зеркалу, поправила макияж. Странно, но на душе было легко. Будто закрылась какая-то глава — важная, но уже прочитанная до конца.
Телефон снова подал голос. На этот раз звонила мама.
— Артём заходил? — спросила она без предисловий.
— Да. Откуда ты знаешь?
— Его мать звонила, сказала о переезде… Как ты?
Полина улыбнулась:
— Знаешь, мам, я в порядке. Правда в порядке.
— Не жалеешь?
— О чём? О том, что научилась уважать себя? Нет, не жалею.
В трубке послышался тихий смех:
— Я горжусь тобой, дочка.
— Спасибо, мам. Ты научила меня главному — быть собой.
— А ты научила меня тому, что никогда не поздно начать новую жизнь.
Полина посмотрела на часы — пора собираться на корпоратив. В шкафу висело новое платье, купленное на первую премию. Красное, яркое — такое она раньше не решалась надеть.
Жизнь продолжалась. Другая, непохожая на прежнюю. Её собственная жизнь.
