Ира заметила перемены не сразу. Сначала это были мелочи — носки, брошенные у кровати, кружка на журнальном столике, которую раньше Андрей непременно относил на кухню. Потом вещи стали появляться прямо на полу в ванной, как будто невидимая рука специально разбрасывала их по углам. Рубашка здесь, джинсы там, носки — отдельная история, их теперь можно было найти везде.
— Андрюш, ты бы вещи в корзину складывал, — сказала она как-то вечером, собирая очередную кучу одежды.
— Угу, — отозвался он из комнаты, не отрываясь от телефона.
Они были вместе шесть лет, женаты — три. Снимали однушку на окраине, копили на первоначальный взнос. У каждого был свой конверт: синий — Андрея, розовый — Иры. Раньше в конце месяца они вместе пересчитывали накопленное, мечтали о просторной двушке с отдельной кухней, где можно поставить нормальный стол, а не этот крохотный, за которым едва умещались два человека.
Ира работала бухгалтером в небольшой строительной компании. Приходила домой к семи, уставшая, с затёкшей спиной от сидячей работы. Андрей возвращался позже — он недавно получил повышение в IT-компании, теперь был не просто программистом, а тимлидом. Зарплата выросла почти на треть. И что-то изменилось.
Первую записку Ира обнаружила на холодильнике недели через две после его повышения. «Купи молоко, хлеб, колбасу. И сыр тот, который мне нравится». Никакого «пожалуйста», никакого «если не сложно». Просто список требований.
— Андрей, я тоже работаю весь день, — сказала она вечером, показывая записку. — Ты мог бы сам зайти в магазин.
— Ир, у меня сейчас дедлайн горит, — он даже не поднял глаз от ноутбука. — Я позже всех ухожу. Тебе же всё равно мимо магазина идти.
Логика была, но что-то в его тоне резануло. Раньше он всегда спрашивал: «Не сложно?», «Не тяжело?». Теперь же просто констатировал факты, как будто это само собой разумелось.
Посуда начала накапливаться в раковине. Андрей мог позавтракать, оставить тарелку, кружку, масленку с крошками — и уйти. Раньше он хотя бы ополаскивал за собой. Теперь в раковине громоздились целые натюрморты из грязной посуды, которые ждали Иру после работы.
— Ты не мог бы хотя бы в посудомойку складывать? — спросила она, глядя на очередную гору тарелок.
— Ир, я утром тороплюсь. У меня встреча в девять, нужно презентацию доделать.
— А у меня что, совещания не бывает?
— Ну, это же не одно и то же, — он пожал плечами. — Я отвечаю за целый проект, понимаешь?
Она понимала. Понимала, что он стал зарабатывать больше. Понимала, что у него ответственность. Но почему это вдруг означало, что она должна обслуживать его, как прислуга?
В субботу она обнаружила на своей тумбочке ещё одну записку: «Почисть мои ботинки, пожалуйста. Завтра встреча с заказчиком». Пожалуйста было, но от этого легче не стало. Ботинки. Его ботинки. Которые он носит на своих ногах, в которых ходит на свою работу.
— Серьёзно? — Ира вошла в комнату с запиской в руке. — Ты хочешь, чтобы я чистила тебе обувь?
— А что такого? — Андрей оторвался от сериала. — Раньше чистила же.
— Раньше я делала это от щедрости душевной, а не по твоему приказу!
— Какому приказу? Я вежливо попросил.
— Это не просьба, это указание! Ты оставляешь мне записки, как… как начальник подчинённому!
— Ну извини, что у меня нет времени на пустяки, — он снова уткнулся в телевизор. — Если тебе так тяжело, можешь не делать.
Но они оба знали, что она сделает. Потому что завтра у него действительно важная встреча. Потому что они семья. Потому что… просто потому.
В среду Ира пришла домой совершенно разбитой. Месячный отчёт, претензии от налоговой, руководитель орал на весь офис. Голова раскалывалась, в глазах двоилось. Она мечтала только об одном — добраться до дивана и не двигаться хотя бы час.
Андрей уже был дома, что-то разогревал в микроволновке.
— Привет, — устало бросила она, скидывая туфли.
— Привет. Я макароны сделал, если хочешь.
Это было почти по-старому, почти мило. Они сели за стол, Андрей рассказывал что-то про работу, про нового джуна в команде, который «вообще ничего не понимает, и приходится всё разжёвывать». Ира слушала вполуха, механически наматывая на вилку спагетти.
И тут Андрей потянулся за солонкой, неловко задел её тарелку локтем. Всё произошло за секунду — тарелка соскользнула с края стола, перевернулась в воздухе и с глухим стуком упала на линолеум. Макароны с томатным соусом живописно разлетелись по полу, красные брызги украсили белый плинтус.
— Блин, — выругался Андрей, глядя на последствия.
Ира посмотрела на пол, на соус, который уже начинал расплываться по полу, и почувствовала, как что-то внутри напряглось до предела.
— Андрюш, возьми тряпку, пожалуйста, — сказала она ровным голосом. — Пока не засохло.
Он посмотрел на неё, потом на пол, потом снова на неё.
— Ир, я ещё не доел. Давай ты уберёшь, а? Ты же всё равно пол собиралась мыть на выходных.
Что-то внутри неё дрогнуло.
— Андрей, это ты уронил. Я очень устала. Убери, пожалуйста.
— Устала? — он усмехнулся, и в этой усмешке было что-то новое, что-то неприятное. — Я вот тоже устал. Причём я получаю больше, поэтому не командуй тут, а помой пол и посуду!
Повисла тишина. Даже холодильник, казалось, перестал гудеть. Ира смотрела на мужа и не узнавала его. Вот он сидит напротив, её Андрей, с которым они вместе выбирали шторы для этой квартиры, с которым планировали детей, с которым мечтали о доме у моря когда-нибудь, на пенсии. И этот человек только что сказал ей…
— Что ты сказал? — голос её прозвучал странно, как будто откуда-то издалека.
— Ты слышала, — он отвёл взгляд. — Я правду говорю. Я зарабатываю на четверть больше, чем ты. Значит, мой вклад в семью больше. Значит, домашние дела — твоя зона ответственности. Это логично.
— Логично, — повторила она. — Логично.
— Ну да. Я не понимаю, что тут такого. Во многих семьях так. Кто больше зарабатывает, тот и главный.
— Главный, — она встала из-за стола. Ноги дрожали, но она заставила себя двигаться. Достала из-под раковины тряпку, ведро. Набрала воды. — Я всё поняла.
— Вот и отлично, — он с облегчением вернулся к своей тарелке. — Не надо было устраивать драму.
Ира молча опустилась на колени и начала собирать макароны. Соус размазывался, оставляя красные разводы. Как кровь, подумала она отстранённо. Как что-то умирающее прямо здесь, на кухонном полу.
Андрей доел, поставил тарелку в раковину — к остальным грязным тарелкам — и ушёл в комнату. Включил телевизор. Засмеялся над чем-то.
А Ира мыла пол и думала.
На следующее утро она проснулась первой. Андрей ещё спал, раскинувшись на три четверти кровати. Раньше она его будила, готовила завтрак, гладила рубашку, если нужно. Сегодня она просто оделась и вышла.
На работе Ира сидела в бухгалтерии и смотрела в Excel, не видя цифр. Рядом щебетала Лена, коллега, рассказывая что-то про свою свекровь. Обычно Ира поддерживала разговор, кивала, сочувствовала. Сегодня она молчала.
— Ир, ты чего такая? — наконец спросила Лена. — Случилось что?
— Нет, — ответила Ира. — Всё отлично. Лен, а сколько тут обеденный перерыв официально положен?
— Час. А что?
— Можно и полтора взять, если задержишься вечером?
— Ну, Марина Петровна не против обычно. Ты куда-то собралась?
— В кафе, — сказала Ира. — Надоело контейнеры из дома таскать.
В обед она действительно пошла в кафе через дорогу. Заказала бизнес-ланч, сидела у окна, смотрела на прохожих. Никто не требовал от неё готовить, разогревать, накладывать, мыть посуду. Официантка принесла, официантка унесла. Просто. Логично. За деньги.
Домой Ира вернулась в обычное время. Андрей уже был там, копался на кухне.
— Ты чего ничего не готовила? — спросил он вместо приветствия. — Я думал, поужинаем нормально.
— Не успела, — ответила она, проходя мимо в ванную.
Там на полу лежали его вчерашние вещи. Рубашка, джинсы, футболка. Ира посмотрела на них, потом методично стянула с себя блузку и бросила прямо сверху. Сняла юбку — туда же. Получилась живописная куча.
— Ира, ты что делаешь? — Андрей стоял в дверях.
— А ты что делаешь каждый день? — она посмотрела на него спокойно. — Я тоже устала. Мне некогда вещи раскладывать.
— Но ты же их потом стираешь!
— Постираю когда-нибудь. Или ты постираешь, — она пожала плечами и прошла мимо него.
На следующий день она оставила на холодильнике записку: «Купи хлеб, молоко, что-нибудь на ужин». Андрей смотрел на неё долго, потом скомкал и выбросил. Вечером хлеба не было.
— Я же просила купить, — сказала Ира, разогревая себе в микроволновке купленную по дороге шаурму.
— Я не успел.
— Жаль, — она пожала плечами. — Значит, без хлеба будешь.
— А что на ужин?
— Мне — шаурма. Тебе не знаю. Что-нибудь приготовь себе сам.
Он уставился на неё, как будто видел впервые.
— Ира, что происходит?
— Ничего особенного. Я устала, помнишь? Логично, разве нет?
Посуда в раковине начала расти с удвоенной скоростью. Ирины тарелки добавлялись к Андреевым. Она ела, ополаскивала под краном и оставляла. Как он.
В пятницу она пришла домой с большим пакетом.
— Что это? — спросил Андрей.
— Блузка новая. И юбка. И колготки.
— Зачем? У тебя же полно одежды.
— Было полно, — поправила она. — Но всё лежит на полу в ванной уже неделю, и я не знаю, что там чистое, а что грязное. Проще купить новое.
— Ира, это же деньги из конверта!
— Из моего конверта, — она повесила пакет на стул. — Или теперь и мой конверт тоже твой, раз ты больше зарабатываешь?
Он молчал.
Прошла ещё неделя. Квартира приобрела странный вид — жилище двух незнакомцев, которые делят одно пространство, но не жизнь. Каждый ел когда хотел, убирал только за собой и то не всегда. Ира перестала готовить совсем — покупала готовое или ела в кафе. Андрей пытался что-то делать сам, но его кулинарный репертуар ограничивался яичницей и пельменями.
— Слушай, может, хватит? — сказал он в субботу утром, когда они столкнулись на кухне, оба собираясь сделать себе кофе. — Давай уже поговорим нормально.
— О чём? — Ира насыпала кофе в турку.
— Ну, обо всём этом. О том, что происходит.
— Происходит то, что мы оба работаем, оба устаём, оба имеем право не заниматься домашними делами, — сказала она ровно. — Разве не так?
— Нет, не так! Дома же бардак!
— И что?
— Как что?! Нельзя так жить!
— Почему же, можно. Ты так жил последние два месяца. Я — последние две недели. Всё честно.
Он сел за стол, провёл рукой по лицу.
— Ира, я понял, ладно? Я понял, к чему ты ведёшь.
— К чему?
— Это мне урок. За ту фразу. За то, что я…
— За то, что ты меня на место поставил? — она повернулась к нему. — Объяснил, кто в доме хозяин?
— Я дурак, — он посмотрел ей в глаза. — Я повёлся на эту дурь. Мне Витька на работе голову заморочил, рассказывал, как он жену построил. Мол, раз больше зарабатывает, то имеет право требовать. А я… я поверил, что так правильно.
— И как, удобно было?
— Сначала да, — он признался честно. — Я думал: ну вот, наконец-то я главный, я добился успеха, я могу позволить себе не париться о мелочах. А потом… — он замолчал.
— А потом?
— Потом я понял, что живу один. В квартире, где есть ещё один человек, но мы больше не вместе. Ты перестала со мной разговаривать. Перестала смотреть. Мы стали как соседи. И это… — голос его дрогнул. — Это хуже всего.
Ира молчала, глядя, как закипает кофе.
— Я правда дурак, — повторил Андрей. — Я потерял из виду самое главное. Мы же семья. Мы вместе копим на квартиру не потому, что кто-то из нас главнее. А потому что мы — команда. И если я зарабатываю больше, это не делает тебя младше по званию или мене важной. Это просто значит, что у меня сейчас больше денег. И всё.
— Всего лишь, — тихо сказала Ира.
— Всего лишь, — кивнул он. — Зато ты делаешь кучу вещей, которые я не умею или делаю плохо. Ты помнишь дни рождения всех моих родственников. Ты разбираешься в налогах и документах. Ты умеешь готовить так, что я объедаюсь. Ты…
— Андрей, — остановила его Ира. — Дело не в том, кто что умеет. Дело в уважении. Я не хочу быть обслуживающим персоналом. Я хочу быть твоей женой.
— Я знаю. Прости меня, — он встал, подошёл к ней. — Прости за ту фразу. За всё поведение. Я был идиотом.
Она смотрела на него долго. Он выглядел искренне несчастным — помятая футболка, небритый, с тёмными кругами под глазами.
— Ты знаешь, что самое обидное? — сказала она наконец. — Не сама фраза даже. А то, что ты действительно так думал. Что деньги дают тебе право не уважать меня.
— Не думаю, — быстро сказал он. — Больше не думаю. Клянусь.
— Ты понял это только потому, что я сделала то же самое, — Ира забрала турку с плиты. — А если бы я просто сказала, что мне обидно? Ты бы услышал?
Он молчал.
— Вот поэтому я так и сделала, — сказала Ира. — Потому что слова ты пропустил мимо ушей. Сколько раз я говорила, что устала? Что мне тяжело? Что было бы хорошо, если бы ты помогал больше? Ты кивал и продолжал разбрасывать носки.
— Я слышу теперь, — пообещал он. — Я обещаю. Давай… давай попробуем заново?
Ира разлила кофе по двум чашкам. Подала ему одну.
— Хорошо, — сказала она. — Но с условиями. Мы делаем всё пополам. Вся работа по дому, все покупки, вся готовка — пополам. Не важно, кто сколько зарабатывает. Мы оба живём здесь, мы оба пачкаем, мы оба едим. Согласен?
— Согласен, — кивнул он горячо. — И я… я постараюсь быть внимательнее. Не принимать тебя как должное.
— А я постараюсь говорить сразу, если что-то не так, — добавила Ира. — Не копить обиду.
Они помолчали, потягивая кофе.
— Знаешь, квартира правда ужасная, — наконец сказал Андрей, оглядываясь. — Может, начнём с уборки? Вместе?
— Вместе, — согласилась Ира.
Они убирались весь день. Разобрали вещи в ванной — оказалось, что половину можно выбросить. Перемыли всю посуду, вытерли пыль, пропылесосили. К вечеру квартира снова стала похожа на дом, а не на поле битвы.
— Я приготовлю ужин, — сказал Андрей. — У меня получается только три блюда, но одно из них точно выйдет съедобным.
— А я помою посуду после, — улыбнулась Ира.
— Или помоем вместе?
— Или вместе.
За ужином они говорили о квартире, которую собираются купить. О том, что там будет посудомоечная машина — хорошая, чтобы не ссориться из-за тарелок. И стиральная машина с большим барабаном. И нормальная кухня, где можно готовить вместе, не толкаясь локтями.
— А знаешь, что я понял? — сказал Андрей, когда они уже лежали в кровати. — Я был счастлив не потому, что меня обслуживали. Я был счастлив, когда мы были вместе. Когда ты рассказывала про свой день. Когда мы вместе смотрели фильмы. Когда ты смеялась над моими дурацкими шутками.
— Они не все дурацкие, — заметила Ира. — Процентов двадцать вполне ничего.
— О, целых двадцать! — он притянул её к себе. — Я не хочу быть хозяином в доме. Я хочу быть твоим мужем. Это важнее.
— Тогда придётся раз в неделю мыть полы, — предупредила она.
— Потерплю как-нибудь, — он поцеловал её в макушку.
А на холодильнике теперь висела новая записка, написанная рукой Андрея: «Очередь мыть пол: понедельник, среда, пятница — А. Вторник, четверг, суббота — И. Воскресенье — решаем на месте или идём куда-нибудь и отдыхаем от всего этого». И внизу маленькими буквами: «Люблю тебя.»
Ира каждый раз, проходя мимо, улыбалась этой записке. Это было не идеально. Они ещё будут ссориться, уставать, забывать про обещания. Но теперь они точно знали одно: в их семье нет главных и второстепенных. Есть только двое, которые вместе строят жизнь.
И это было единственное, что имело значение.
