«Господи, наконец-то завтра суббота, выходной! Хоть отдохнуть по-человечески, — идя с работы, еле переставляя ноги от усталости и от тяжести пакетов с продуктами, мечтала Таня. — Мальчишки растут как на дрожжах, вечно голодные. Дениска вон как вытянулся за год, всю одежду менять надо. Хорошо хоть, не успевает до дыр заносить, Ваньке достается донашивать. А Ванька и не капризничает, не возражает. Носит, да еще и хвастается перед друзьями – какое у него модное всё! Нет, как ни крути — всё-таки, хорошие у меня дети!» — подвела итог своим умозаключениям мать, открывая двери в квартиру.
— Мам, мама! — выскочили сыновья из комнаты, как чертики из табакерки и наперебой заговорили, перебивая друг друга. — Представляешь, кто к нам недавно приходил? Вот отгадай!
— Дед мороз? — рассмеялась Таня и протянула им покупки. — Пакеты разберите.
Мальчишки схватили пакеты и потащили на кухню.
— Ничего себе, там булыжники что ли? — пыхтел Ванька. Он, в свои тринадцать лет был щуплым и низкорослым. Старший брат частенько насмехался над ним. Вот и сейчас он не смолчал:
— Эх ты, глиста в корсете, кормишь, кормишь тебя! А все, как в черную дыру. Пакет дотащить не можешь!
— Ты погоди, вот подрасту, я тебе наваляю, мало не покажется, — хмурясь, огрызался младший.
— Мальчики, не ссорьтесь! — тихонько посмеивалась про себя Таня. — У вас ведь никого больше нет. Вы только есть друг у друга.
— А ты? – они даже рты раскрыли.
— И я, конечно же, — рассмеялась она, потрепав их по волосам.
— Да, вот, кстати, мы же тебе что и хотели сказать, — вспомнили сыновья, — папа приходил! Ждал тебя, не дождался. Сказал — завтра зайдёт.
Таня изменилась в лице.
— Зачем это? Что ему нужно от нас?
— Мам, он хочет снова с нами жить! — Ваня чуть не запрыгал от возбуждения.
— Еще чего! Умерла, так умерла! — Таня от возмущения чуть не задохнулась. — Десять лет его где-то носило, а сейчас вспомнил про семью? Нет уж!
— Ну мама! — мальчишки встали напротив матери и сложили руки на груди, всем своим видом показывая, что они в корне не согласны с решением матери.
— Ну ты ведь больше не вышла замуж, — Денис нахмурился. В шестнадцать лет дети думают, что знают всё на свете. — И у тебя нет мужика.
— Денис, что за жаргонизм. Мужика! — осадила его Таня. — Мужчины.
— Ну, мужчины, какая разница? — фыркнул старший сын. — Нет у тебя никого, так пусть хоть отец будет. Мы с Ванькой посовещались и решили — пусть живет! Теперь только твое согласие надо. Ты же сама говорила, что геологи живут отдельно от семей, потому что часто в экспедиции ездят.
— Да уж лучше никого не будет, чем такой отец, — она сделала ударение на слове такой. — И давайте закроем эту тему. Я так устала, а мне еще ужин вам готовить.
— Вот, а если бы папа жил с нами, он бы мог ужин приготовить, а ты бы отдыхала, — влез с предложениями Ваня.
— Да? А вот Александр Невский в шестнадцать лет разгромил шведов, а Дениска не может отварить картошки с сосисками и будет умирать с голоду, вместе с братом, в ожидании уставшей матери с работы, чтоб она их, как птенцов, кормила, — строго ответила Таня и взглянула на старшего сына. Тот покраснел.
— Чего это не может? Может! Иди, отдыхай. Я тебе чай принесу.
Они с братом разобрали пакеты и включили чайник. А Таня решила дать им немного самостоятельности, отправившись в комнату. Она залезла с ногами на диван, укрылась пледом, включила телевизор, убавила звук и провалилась в воспоминания.
Замуж она выходила за Славу, как ей казалось, по великой любви. Ей нравилось, как он легко сходился с людьми, какой был обаятельный и харизматичный. Он умел красиво ухаживать, говорить то, чего хотели от него услышать женщины, и Таня влюбилась. А Слава оказался обычным бабником. Даже женившись, он не пропускал ни одной юбки.
— Танька, куда ты смотришь? — говорили ей подруги, к которым пытался подкатить Танин муж. — Это же ходок, самый натуральный! Разводись, пока у вас детей нет. Потом наплачешься!
А она не верила. Думала — завидуют подруги. Наговаривают на Славика. Старалась не думать о плохом, когда он задерживался с работы или уезжал с мужиками «на рыбалку», каждый раз возвращаясь без рыбы.
Через два года после свадьбы у них родился Дениска. Слава пытался принимать участие в воспитании сына, но его хватило ненадолго. К «рыбалке» присоединилась «охота», задерживаться он стал чаще и чаще. Порой от него пахло чужими духами.
— Девчонки в магазине пшикнули, сказали – унисекс. И для мужчин, и для женщин подходит, — вешал он лапшу на уши Тане, когда она принюхивалась к его одежде. Она предпочитала верить, чем устраивать разборки и скандалы.
— Танюша, я только мешаю тебе заниматься ребёнком. Ты без меня лучше справляешься, — без зазрения совести оправдывал свое отсутствие дома муж. — Вот подрастет сын, буду его с собой на рыбалку брать, а потом и на охоту.
— Слава, ты хоть в парк его возьми, пока он не подрос, — упрашивала его Таня, — на каруселях покатай, на пони. В комнату смеха сходите. В кафе мороженого поешьте. Побудь отцом.
Муж нехотя соглашался.
Через какое-то время маленький Денис начинал делиться с матерью подробностями их походов в парк:
— У тети Оли были вооот такие ногти, и она меня ими щекотала, — рассказывал четырёхлетний сын Тане, разводя руки в стороны. — А еще тетя Оля покатала меня на машинках. А потом папа держал её на руках и кружил. Меня он тоже кружил, но мне не понравилось.
Таня передавала весь рассказ мужу, с требованием объяснить это.
— Господи, Танюш, кого ты слушаешь? Он же ребенок! У них, знаешь, какая фантазия? К нам подходила моя коллега, но она сразу ушла. А Дениска напридумывал чёрт знает что, ты и веришь. Какая ты у меня глупенькая.
Таня и чувствовала себя такой глупой, как внушал ей муж.
Потом родился Ваня. А когда ему исполнился год, Слава просто взял и ушел из дома к любовнице, не скрывая этого.
— Прости, родная, эта жизнь не для меня! Я не готов к рутине, к взрослению детей, все эти насморки, горчичники. Да и ты уже не первой свежести. Мне нужно вдохновение для полноценной жизни, а среди вас я испытываю только упадок сил и деградацию, — муж, даже не выбирал выражения. — А с ней я летаю, порхаю и готов горы свернуть.
Это был удар для Тани. Она не могла поверить, что муж мог бросить её с двумя детьми на руках, когда она даже еще на работу не вышла. Казалось, что жизнь рухнула и восстановлению не подлежит.
— Я квартиру оставляю вам с детьми, — заявил муж в порыве великой щедрости. На большие алименты не надейся — мне нужно создавать новую семью.
Больше Таня его не видела. Их общие знакомые рассказывали ей, что никакой семьи он не создал, а кочует от одной любовницы к другой.
Сколько слез пролила брошенная жена — одной подушке известно. Только забота о детях не дала ей увязнуть в лапах депрессии. Кое-как Таня смогла собрать себя по крупицам. Она еще на что-то надеялась, когда стала приводить себя в порядок, помня слова мужа про не первую свежесть. На фоне стресса Таня похудела, выкроила деньги на новое платье, сделала стильную стрижку. Все, кто её видел, удивлялись, как она похорошела.
— Танюха, ну ты даёшь! Давно надо было Славика твоего взашей выгнать, — расхваливали её подруги, — смотри, какая красотка стала, глаз не отвести!
Но не знал никто о Таниной тайной надежде, что кто-нибудь расскажет бывшему мужу, как она похорошела, и тот вернется к ней. Да только напрасно надеялась Таня. Все понимали, что не будет ничего хорошего, если он вернётся. И, жалея Таню, даже не заикались о её изменениях Славе.
Правду говорят, что время лечит. Переболела и Таня. Из глупой наивной влюбленной дурочки она выросла в спокойную, мудрую, рассудительную женщину.
— Мам, чай! — Денис вывел мать из задумчивости. Он принес на подносе чашку с чаем, нарезанный лимон. На тарелке бутерброды.
— Совсем большой уже, — улыбнулась она.
— Я тоже большой, — тащил сахарницу с ложечкой Ваня.
— Большой, большой, подавился лапшой, — поддразнил брата Дениска. Но Таня укоризненно покачала головой и тот смутился.
Больше в этот вечер дети не заикались про отца. И Таня была этому очень рада. Ночью сон долго не шел к ней. Она старалась взвесить все за и против. На одной чаше весов были чувства детей, которые, в принципе, не знали отца, как такового, на другой — его предательство, её обида, бессонные ночи, полные слез и отчаяния и десять лет одиночества. Так ничего и не решив, она уснула.
Утром подумала, что будет решать проблемы по мере их поступления.
Завтрак Тани и мальчишек прервал звонок в дверь.
— Папа пришел! — вскочил, было, Ваня, но Денис зыркнул на него и тот сел обратно за стол. Таня пошла открывать.
— Танюш, привет! — Слава, похудевший, осунувшийся, с трехдневной щетиной, стоял на пороге. — Впустишь?
— Входи, — вздохнула она, посторонившись. Он потянулся, чтоб поцеловать её в щеку, но она отстранилась. — Проходи на кухню. Завтракать будешь?
— Если тебе не жалко, — он вошел на кухню, — привет, бойцы!
Мальчишки молча уткнулись в свои тарелки, не поднимая глаз, орудуя ложками.
Таня налила гостю чай, наложила в тарелку каши и поставила перед ним.
— Мальчики, возьмите тарелки в свою комнату, поешьте там. Нам с вашим папой нужно поговорить, — Таня была спокойна как никогда.
Сыновья молча повиновались.
— Здорово ты их воспитала, — бывший муж проводил взглядом детей.
— Зачем пришел? — не стала тянуть кота за хвост Таня.
— Танюш, я всю жизнь жил по-дурацки. То одна, то другая женщина, даже со счету сбился. А вот семьи так и не создал, кроме нашей.
Таня усмехнулась.
— Я понимаю твою усмешку, — опустил голову Слава, — ты вправе на меня сердиться.
Бровь у Тани полезла вверх.
— Ну да, ненавидеть тоже, — согласился он. — Но жизнь меня наказала. Я болен, и даже врачи не знают, сколько мне осталось. Всё же вы самые родные мне люди. И я хочу дожить свою жизнь с вами.
Таня смотрела на него и не верила, что когда-то сходила с ума, пытаясь вернуть этого гуляку в семью, страдала, убивалась, рыдала. Давно не осталось никаких чувств, кроме жалости.
— Слава, может, жизнь тебя чему-то и научила, но меня научила тоже, — Таня спокойно попивала чай, — ты нам совершенно чужой. А как жить в доме с чужим человеком? Говоришь — ты болен. А когда болели твои дети, где ты был? Ты не видел, как они болели, не знаешь, каково это — разрываться между двумя больными детьми. Так почему они должны смотреть на больного тебя? Можно я научу их состраданию на другом примере? У Дениски почти не осталось о тебе воспоминаний, а Ваня тебя даже не помнит.
— Тань, но я…
— Ты пожил в своё удовольствие, — продолжала Таня, оставаясь спокойной, — так разреши нам пожить в своё. Мальчишки переживут это. Ты, если пожелаешь, можешь встречаться с ними, но не здесь. Они вырастут и всё узнают. И я не знаю, как ты будешь с ними объясняться. А я больше не хочу видеть тебя, Вячеслав. Пожалуйста, уйди.
Слава отложил ложку и встал из-за стола.
— Спасибо, — он кивнул на тарелку с кашей, — я пойду.
Таня промолчала. Слава тихонько вышел и закрыл за собой дверь.
Из комнаты один за другим вышли сыновья.
— Мы переживём, мам, — обняли они её, давая понять, что подслушивали, и она поняла, что всё правильно сделала.
— Тогда ужины за вами, — рассмеялась она и расцеловав обоих, повела на кухню пить чай.
