Вика медленно вытирала посуду, стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд свекрови. Елена Михайловна сидела за кухонным столом, постукивая ногтями по столешнице — привычка, от которой у Вики уже начинали дёргаться мышцы на лице.
— Ты неправильно складываешь тарелки, — наконец произнесла свекровь. — Сколько раз говорить — большие должны стоять сзади.
Вика промолчала, продолжая составлять посуду так, как делала это последние десять лет. Это была её кухня, её шкафы, её тарелки. Но последние три года каждое действие сопровождалось комментариями Елены Михайловны.
— И полотенце уже пора поменять, — не унималась свекровь. — Совсем не следишь за домом.
Вика поставила последнюю чашку и повернулась к свекрови:
— Елена Михайловна, может, вы сами займётесь хозяйством? Раз уж знаете, как правильно.
— Что ты, милая, — свекровь картинно всплеснула руками. — Я же просто советую. Хочу помочь тебе стать хорошей хозяйкой.
— За десять лет брака я как-то справлялась, — Вика вытерла руки. — И до вашего переезда никто не жаловался.
Елена Михайловна поджала губы:
— Игорёк просто слишком добрый. Не хочет тебя расстраивать.
Вика глубоко вдохнула, досчитала до десяти. Три года назад, когда Игорь предложил приютить маму, «оставшуюся совсем одной», Вика согласилась не раздумывая. Ей казалось, что это временно — месяц, может, два. Что свекровь просто переждёт трудный период после продажи своей квартиры.
— Мама немного потеряна после переезда, — говорил тогда Игорь. — Ей нужна наша поддержка.
Вика кивала, веря, что делает правильное дело. Но очень скоро стало ясно — Елена Михайловна не собирается никуда уезжать. Более того, свекровь начала устанавливать в квартире свои порядки.
Сначала это были мелочи — переставленные вазы, перевешенные картины, смена занавесок. Потом начались замечания по поводу готовки, уборки, даже манеры Вики одеваться.
— Тебе не кажется, что эта юбка слишком короткая для замужней женщины? — спрашивала свекровь за завтраком.
— В твоём возрасте я уже троих детей имела, — говорила за обедом.
— Почему ты не готовишь Игорьку его любимый суп с фрикадельками? — интересовалась за ужином.
Игорь делал вид, что не замечает растущего напряжения. Муж уходил рано, возвращался поздно, а все попытки Вики поговорить о ситуации заканчивались одинаково:
— Милая, ну это же моя мама. Она желает нам добра.
Вика смотрела на мужа, не узнавая в нём того решительного человека, за которого выходила замуж. Рядом с матерью Игорь словно уменьшался, превращаясь в послушного мальчика.
— Вика! — резкий голос свекрови вернул её в реальность. — Ты меня слушаешь?
— Простите, задумалась, — Вика попыталась улыбнуться. — Что вы говорили?
— Я говорю, что нужно поменять плиту, — Елена Михайловна постучала по старой газовой плите. — Эта совсем никуда не годится.
— Плита прекрасно работает, — возразила Вика. — И потом, сейчас нет лишних денег на такие покупки.
— Нет денег? — свекровь изогнула бровь. — А на новые сапоги были? И на эту твою… как её… абонемент в фитнес?
— Это мои личные деньги, — твёрдо сказала Вика. — Я их зарабатываю и имею право…
— Личные деньги в семье? — перебила Елена Михайловна. — Вот в наше время такого не было! Всё было общее! А ты только о себе думаешь!
— О себе? — Вика развернулась к свекрови всем телом. — А кто последние три года оплачивает коммунальные платежи? Кто покупает продукты? Кто платит за интернет, которым вы целыми днями пользуетесь?
Елена Михайловна откинулась на стуле:
— Я думала, ты делаешь это от души. А ты, оказывается, считаешь каждую копейку?
— Не каждую, — покачала головой Вика. — Только те, что уходят на содержание человека, который живёт в моей квартире и даже не думает участвовать в расходах.
— Ах, вот как? — свекровь поднялась из-за стола. — Значит, попрекаешь куском хлеба? А может, мне напомнить, сколько я для тебя сделала? Кто сидел с тобой, когда ты болела в прошлом году? Кто готовил, пока ты валялась с температурой?
— Вы про ту неделю, когда я болела гриппом? — уточнила Вика. — И за это я должна быть вам благодарна до конца жизни?
В этот момент в прихожей хлопнула дверь — вернулся Игорь. Елена Михайловна мгновенно преобразилась:
— Игорёчек! Иди скорее сюда! Ты не поверишь, что мне тут твоя жена наговорила!
Игорь вошёл на кухню, устало ослабляя галстук:
— Что случилось?
— Твоя жена, — Елена Михайловна картинно прижала руку к груди, — попрекает меня каждым кусочком хлеба! Требует с меня деньги за проживание!
Вика стояла у окна. Эта кухня, когда-то её любимое место в доме, теперь казалась чужой и враждебной. Каждая вещь здесь носила отпечаток присутствия свекрови — от новых занавесок «в правильную клеточку» до расставленных по-своему баночек со специями.
— Вика, правда? — Игорь повернулся к жене. — Ты действительно требуешь с мамы деньги?
— А что в этом такого? — тихо спросила Вика. — Разве не справедливо участвовать в расходах, если живёшь в чужой квартире?
— Чужой? — возмутилась Елена Михайловна. — Я думала, мы семья! А ты, значит, считаешь меня чужой?
— Семья? — Вика резко развернулась. — Тогда почему за три года вы ни разу не предложили помочь с оплатой счетов? Почему считаете, что можете распоряжаться здесь всем, как вздумается?
— При чём тут счета? — вмешался Игорь. — Мама помогает по хозяйству, готовит…
— Готовит? — перебила Вика. — Ты имеешь в виду, когда выкидывает приготовленную мной еду, потому что «это не по-правильному»? Или когда критикует каждое моё действие на кухне?
Игорь растерянно переводил взгляд с жены на мать:
— Мам, правда, что ли?
— Не слушай её! — всплеснула руками Елена Михайловна. — Я просто хочу научить её быть хорошей хозяйкой! А она!..
— А сегодня, — продолжила Вика, не слушая свекровь, — знаешь, что я обнаружила? Всю мою посуду, которую я собирала годами, свалили в мусор! Потому что она «некрасивая»!
— Это была старая рухлядь! — возразила Елена Михайловна. — Я купила новый сервиз, красивый!
— Без спроса! — выкрикнула Вика. — В моём доме! Моими любимыми вещами!
Кровь прилила к лицу Вики, выдавая её с трудом сдерживаемую ярость. Три года накопившихся обид прорвались наружу:
— Вы приехали погостить! На время! А превратили мой дом в свою вотчину! Указываете, как жить, что носить, как готовить!
— Вика, успокойся, — попытался вмешаться Игорь.
— А ты знаешь, как она называет меня за твоей спиной? «Неумеха», «неряха», «бесполезная жена»! — Вика повернулась к мужу.
Елена Михайловна засуетилась:
— Не слушай её, сынок! Это всё выдумки!
— Нет, не выдумки! — Вика достала телефон. — Хочешь послушать записи? Я начала их делать месяц назад, когда поняла, что ты мне не веришь!
Игорь нахмурился:
— Ты записывала разговоры с мамой?
— А что мне оставалось? — горько спросила Вика. — Ты не слышишь меня! Не видишь, что происходит! Я в собственном доме чувствую себя чужой!
— Дорогой, — вмешалась Елена Михайловна, — разве можно верить женщине, которая записывает разговоры? Это же подло!
— Подло? — Вика шагнула к свекрови. — А выбрасывать чужие вещи — не подло? А пользоваться чужой добротой, не вкладывая ни копейки — это как называется?
— Значит так, — Игорь поднял руки, призывая к тишине. — Давайте все успокоимся и…
— Нет, — твёрдо сказала Вика. — Больше никаких «успокоимся». Я три года успокаивалась. Хватит.
Вика повернулась к мужу:
— Выбирай, Игорь. Либо твоя мать съезжает в течение недели, либо… либо наш брак окончен.
— Что? — ахнула Елена Михайловна. — Ты слышишь, сын? Она ставит тебе ультиматум! Выбирать между женой и родной матерью!
— Нет, — покачала головой Вика. — Я прошу его выбрать между здоровыми отношениями и этим безумием, в котором мы живём последние три года.
Игорь стоял, опустив голову:
— Вика, но куда маме идти? У неё же нет жилья…
— А где деньги от продажи её квартиры? — спросила Вика. — Три года назад они были. Куда они делись?
Елена Михайловна побледнела, а Игорь растерянно посмотрел на мать:
— Правда, мам, а куда ушли деньги от продажи?
— Это не ваше дело! — отрезала Елена Михайловна. — Я не обязана отчитываться!
— Зато мы обязаны вас содержать? — Вика покачала головой. — Нет, Игорь. Решай сейчас — или твоя мать съезжает, или я подаю на развод.
С этими словами Вика вышла из кухни, оставив мужа наедине с его мыслями и его матерью. Следующие несколько дней в квартире царила гнетущая тишина. Игорь уходил рано и возвращался поздно, явно избегая разговора. Елена Михайловна демонстративно не замечала невестку, а Вика старалась как можно меньше находиться дома.
Каждый вечер, возвращаясь с работы, Вика надеялась, что Игорь наконец примет решение. Но муж молчал, погружённый в свои мысли.
На пятый день Игорь не пришёл домой вовремя. Вика сидела на кухне, когда раздался звонок телефона.
— Нам нужно поговорить, — сказал Игорь. — Я внизу, у подъезда.
Вика спустилась. Игорь стоял у скамейки, нервно теребя ключи от машины.
— Я всё обдумал, — начал муж. — Ты права. Мама должна съехать.
— Правда? — Вика не верила своим ушам.
— Да, — кивнул Игорь. — Я поговорил с ней сегодня. Оказывается, деньги от продажи квартиры у неё есть. Она просто… просто привыкла, что мы её содержим.
— И что теперь?
— Я нашёл ей хорошую однокомнатную квартиру, — ответил Игорь. — Недалеко от нас, но достаточно далеко, чтобы не приходить без приглашения.
Вика почувствовала, как напряжение последних дней отпускает её:
— Когда?
— Завтра едем смотреть. Если маме понравится, сразу внесём предоплату.
Елена Михайловна встретила новость о переезде с плохо скрываемым возмущением. Свекровь металась по квартире, то обвиняя Вику в чёрной неблагодарности, то пытаясь давить на жалость Игоря.
— Сынок, неужели ты позволишь этой женщине выгнать родную мать? — причитала Елена Михайловна.
— Мама, прекрати, — твёрдо сказал Игорь. — Мы не выгоняем тебя на улицу. У тебя будет своя квартира, мы будем помогать с ремонтом. Но жить ты должна отдельно.
Через неделю Елена Михайловна переехала. Вика стояла у окна, наблюдая, как грузчики выносят последние коробки с вещами свекрови.
— Ну вот, — сказал Игорь, обнимая жену, — теперь снова будем жить вдвоём.
— Прости меня, — вдруг сказал Игорь. — За эти три года. За то, что не видел, как тебе тяжело.
Вика повернулась к мужу:
— Главное, что ты понял это сейчас.
Следующие дни прошли в приятных хлопотах. Вика заново обустраивала их дом, возвращая ему прежний уют. Новые занавески, любимые фотографии на стенах, удобное расположение мебели — всё становилось таким, как ей хотелось.
Игорь помогал во всём, словно пытаясь загладить свою вину. Вместе они выбрали новый сервиз — не такой, как хотела свекровь, а именно тот, который понравился им обоим.
Елена Михайловна звонила каждый день, но теперь её звонки были короче и реже. Постепенно свекровь начала привыкать к самостоятельной жизни.
— Знаешь, — сказала как-то Вика, разливая утренний кофе, — я не жалею, что поставила тот ультиматум.
— А я не жалею, что выбрал тебя, — улыбнулся Игорь. — Мы ведь семья. Настоящая семья.
Вика огляделась по сторонам. Их кухня снова стала местом, где хотелось проводить время. Где можно было спокойно пить кофе, не слыша постукивания ногтей по столу. Где каждая вещь стояла там, где ей положено быть.
— Да, — согласилась Вика. — Мы семья. И теперь я знаю, что ты всегда будешь на моей стороне.
А за окном начинался новый день — день, в котором они были хозяевами своей жизни и своего дома. И это было самое главное.
