Сердце Марии екнуло, когда телефон снова разразился знакомой мелодией. На дисплее высветилось «Свекровь» — и внутри всё сжалось в тугой комок. Глубоко вздохнув, она отложила недовязанный свитер и ответила — но голос дрожал, обнажая накопившееся за годы раздражение и усталость.
В этот момент Мария поняла, что больше не может скрывать очевидное: эти еженедельные визиты медленно разрушали её жизнь, её брак, её мечты. Ледяная решимость растеклась по венам, когда она выключила телефон, не дослушав очередную тираду.
«Больше никогда,» — прошептала она, глядя в окно на падающие осенние листья, похожие на её собственные надежды, так долго кружившие в воздухе, прежде чем упасть на землю.
— Если ты хочешь горбатиться на участке твоей матери, дело твоё, но я больше не поеду, — сказала Мария мужу, делая глоток крепкого, горячего чая.
— Опять к Валентине Григорьевне? — Она устало растёрла глаза, чувствуя, как напряжение сковывает плечи.
— Маш, но маме же некому больше помочь, — попытался возразить Андрей, переходя на тот умоляющий тон, который раньше всегда срабатывал.
За последние месяцы Мария совершенно выбилась из сил. В школьной библиотеке, где она работала, наступила горячая пора — конец лета и начало учебного года превращали её рабочие дни в бесконечный марафон.
Несмотря на повсеместную цифровизацию, руководство требовало увеличения показателей читаемости, презентаций, мероприятий — как будто не замечая, что библиотечная система стремительно уходила в прошлое, подобно динозаврам перед метеоритом. И всё же Мария любила свою работу.
Детский библиотекарь — это одновременно режиссёр, актёр и сценарист. Всё равно что чудо-юдо из народных сказок, но в современных реалиях. Мария пришла сюда сразу после университета и вот уже шесть лет с искренним энтузиазмом встречала каждого маленького читателя.
Когда Мария выходила замуж, в её сердце не было ни тени сомнения, что Андрей — это тот самый человек, предназначенный ей судьбой. Заботливый, щедрый, поддерживающий все её увлечения. Он даже не возражал против её страсти к вязанию, хотя порой она тратила на пряжу суммы, заставляющие его украдкой вздыхать. Зато потом с удовольствием носил связанные ею шарфы и свитера.
Их первая встреча произошла в городской ветклинике, куда Мария привезла своего недавно приобретённого щенка на осмотр. Молодой ветеринар с глазами цвета тёплого янтаря осмотрел собачку и неожиданно пригласил очаровательную хозяйку в кафе. Спустя полгода Мария Соловьёва стала Марией Берестовой, мечтая о том, как однажды подарит мужу наследников.
Но детьми они решили не спешить — сначала нужна своя квартира и финансовая стабильность. Квартиру купили в ипотеку — непосильная задача для молодой семьи расплатиться наличными. Обставляли с любовью — Мария вязала чехлы на подушки, накидки на стулья, создавая гнёздышко своими руками.
Тень на их счастье отбрасывали только еженедельные поездки к матери Андрея. Валентина Григорьевна невзлюбила Марию с первой минуты. В прошлом владелица сети салонов красоты, она смотрела на библиотекаршу с плохо скрываемым презрением.
Её раздражала и простая причёска невестки, и её скромный гардероб, и даже манера говорить. Свекровь часто намекала, что сын мог бы найти пару «поинтереснее».
Мария старалась не принимать эти уколы близко к сердцу. Она понимала, что бизнес требует совсем других качеств, чем работа в библиотеке. Это она выбрала спокойное место «под казённой крышей», а Валентина Григорьевна — женщина совсем другого полёта. При этом Мария верила, что когда-нибудь свекровь станет хорошей бабушкой их детям.
В отличие от многих свекровей, Валентина Григорьевна не торопила молодых с внуками. Наоборот, поддерживала решение повременить. Сама она редко навещала сына и невестку в городе. После покупки загородного дома практически сразу после свадьбы сына, она ожидала, что молодые будут регулярно приезжать помогать ей.
Андрей был единственным ребёнком в семье. Его мать осталась одна с годовалым сыном на руках, когда ей было двадцать пять. Родственники жили далеко, муж умер от сердечного приступа. По словам Валентины Григорьевны, только любовь к сыну удержала её от необратимого решения в те тяжёлые дни. Свекровь очень любила мужа, и его потеря оставила в её душе рану, которая так и не затянулась полностью.
Несмотря на два места работы и маленького Андрюшу, ради которого она готова была свернуть любые горы, что-то в ней надломилось. Со временем, когда сын стал самостоятельным, а затем женился, постоянно подчёркивая, насколько важна для него жена, Валентина Григорьевна будто отдалилась.
Она стала воспринимать сына как источник постоянной поддержки, которую даже не нужно было выпрашивать — достаточно было позвонить.
Переехав в частный дом, свекровь словно с цепи сорвалась. В первый год Андрей почти все выходные проводил, помогая матери с ремонтом. А на второй Валентина Григорьевна обзавелась целым животноводческим комплексом и огромным огородом. Двадцать соток позволяли установить несколько просторных теплиц, держать крупный рогатый скот и птицу.
Замахнулась даже на овец и коз. И почему бы нет, если каждые выходные невестка с сыном приезжали и трудились, как рабочие лошади? К тому же сын регулярно отправлял деньги, так что можно было не экономить на корме. Система была налажена со знанием дела, но скотина всё равно требовала уйму сил и времени.
На нехватку здоровья свекровь постоянно жаловалась Марии, и молодая женщина каждые выходные спешила на помощь, ещё и привозя полные сумки продуктов из города. Было тяжело, но Мария понимала, что свекрови ещё труднее — шутка ли, управляться с таким хозяйством!
В этом году Валентина Григорьевна превзошла себя. Гусей и уток взяла почти сотню, плюс корова, бычок, несколько баранов и коз. Всю весну сетовала, что не хватает сил развести свиней. Однако, несмотря на отговоры сына и невестки, в конце концов купила поросят на рынке.
Весна выдалась холодной, и поросята, несмотря на крепкий сарай, не выжили. Валентина Григорьевна оплакивала их, но повторить попытку не решилась.
Каждые выходные Мария с Андреем, как на смену, ездили к свекрови.
— Хлев почистить нужно, матери привезти сыра, колбасы, рыбы, — проговаривала Мария, собираясь в очередную поездку.
— Машенька, ты у меня сокровище! — муж обнимал жену, целовал в висок, заправляя за ухо выбившуюся пшеничную прядь.
Андрей действительно ежедневно благодарил небеса за такую супругу — красивая, умная, трудолюбивая, уважительно относящаяся к его матери. Сколько историй о том, как свекровь со снохой не могут ужиться, а мужчину ставят перед невыносимым выбором? Его Мария была не такой, и он это очень ценил.
А Мария устала. Устала настолько, что готова была всё бросить — и этот бесконечный огород, и скотину, которая ей совершенно не нужна, и свекровь с её постоянными придирками на ровном месте. Молодой женщине хотелось жить своей семьёй, а не заботиться о чужих гусях, которые им с Андреем даже на праздничный стол не всегда доставались.
Приехав в очередной раз к Валентине Григорьевне, всё шло по накатанной — Мария мыла баню, пропалывала грядки, поливала помидоры. Июль выдался жарким и сухим, ветер разгонял облака, не давая пролиться живительному дождю.
Подоив вернувшихся с пастбища коз и корову, Мария решила испечь печенье. Давно купленные сухофрукты пошли в ход, тесто получилось ароматным и сладким. Даже разожгла старинный самовар и позвала мужа к столу.
Вокруг стрекотали кузнечики, любопытные козы принюхивались к угощению, а остальная живность уже дремала в загонах. Закат окрашивал небо в пурпурные тона, и счастливые молодые люди наслаждались редкими минутами покоя. Андрей нежно гладил запястье жены.
— Родная моя, бесценная, — произнёс он, собираясь с духом, — а не пора ли нам подумать о малыше?
Мария улыбнулась, сжимая его ладонь:
— Давно пора!
В этот момент к беседке, где супруги обсуждали самое важное в своей жизни, подошла Валентина Григорьевна:
— Мария, ты что расселась, я не пойму? Немедленно бери грабли и идём сгребать скошенную траву для коз! Я два часа махала косой по межам, а она сидит барыней!
— Валентина Григорьевна, дождя же нет, завтра уберу!
— Козам свежего поесть хочется сегодня, а не когда засохнет. Я в баню заглянула — почему ты не постирала тряпки после уборки?
— Я их просто прополоскала в ручье… Можно нам с Андреем немного посидеть и поговорить? Мы о детях говорим, — Мария почувствовала, как слёзы подступают к глазам.
— Ах, о детях! Вы с моей скотиной справиться не можете, какие вам дети? — гремела свекровь.
Мария не собиралась больше терпеть. Она встала из-за стола:
— Андрей, мы едем домой.
— Но… Хорошо, Маша, как скажешь.
Супруги быстро собрались, сели в машину и отправились в город.
— Я больше не поеду к твоей матери работать на участке, езжай сам, если хочешь — Заявила Мария мужу
— Не горячись, пожалуйста, — Андрей осторожно вёл машину по извилистой дороге, бросая беспокойные взгляды на жену.
— Я всё сказала. С меня хватит! Твоя мать перешла все границы. Годами я только и делаю, что вожусь с её коровами и грядками. Я хочу заниматься нашим домом, развивать вязание как бизнес, растить наших детей.
— Но ты не будешь против, если я буду ездить помогать маме?
— Как хочешь, — Мария приоткрыла окно шире. — Останови, пожалуйста, что-то мне нехорошо.
Из рощицы возле дороги она вернулась бледная как полотно. Списав всё на волнение, Андрей промолчал. Ещё месяц он ездил к матери, помогая с хозяйством. Постоянные упрёки изрядно утомили и его.
— Да, мама. Нет, я не приеду завтра. И послезавтра тоже. Извини, но с меня хватит. Пока! — услышала Мария, замешивая тесто для рыбного пирога.
Тесто удалось на славу — эластичное, податливое, ароматное. Для начинки она взяла судака, купленного по акции. Рыба после разморозки радовала и цветом, и текстурой. Часто ведь перемораживают, но эта обещала получиться идеальной в пироге. Пока она нарезала филе на кусочки, внезапно накатила тошнота. Запах рыбы никогда прежде не вызывал у Марии отвращения, но сейчас ей стало так плохо, что она едва не упала.
— Маш, ты чего? — муж мгновенно оказался рядом, словно почувствовал неладное.
— Мне как-то нехорошо, Андрюш… Присесть бы.
Мария опустилась прямо на пол, стараясь дышать ровно и неглубоко.
— Ты больше не поедешь к маме? — спросила она, пытаясь отвлечься.
— Нет. И что-то подсказывает мне, что я правильно решил.
Спустя полчаса Андрей принёс тест на беременность, и две яркие полоски подтвердили их догадки. Мария плакала от счастья, муж обнимал её. Они написали о радостной новости Валентине Григорьевне, но ответа не получили. Свекровь хранила молчание и даже когда родилась Полина, не приехала навестить сына и невестку. Уязвлённая гордость не позволяла ей сделать первый шаг.
Как позже Мария узнала от соседки свекрови, Валентина Григорьевна распродала почти всю скотину, оставив лишь минимум грядок. Помогать больше было некому. Мария с радостью приехала бы с внучкой к бабушке, но поведение свекрови решило всё. Марии хватило бы когда-то простого доброго слова, а не требований на повышенных тонах.
Валентина Григорьевна часто жаловалась соседям, что дети её бросили. Об этом Марии рассказала тетя Нина, жившая напротив дома свекрови. Но звонить первой Мария не спешила. Слишком счастлива она была с мужем и маленькой дочкой. Помогать с ребёнком приезжала мама Марии из соседнего городка. А свекровь жила одна, обиженная на весь мир, едва справляясь с несколькими грядками.
Гордость не позволяла ей прийти с повинной к сыну и невестке. А молодым мешало их счастье — им было хорошо и без Валентины Григорьевны, взращивающей свои обиды как чахлые баклажаны в неотапливаемой теплице. Мария практически не вспоминала о свекрови, решив, что заниматься своей семьёй гораздо важнее.
Тем более, что муж полностью поддерживал её, и Мария старалась не напоминать ему о сложном характере его матери. Дочка росла, ипотека была почти выплачена. Жизнь Валентины Григорьевны никого не интересовала — своим невыносимым характером она добилась того, что семья от неё отвернулась.
