Марина вытерла руки о полотенце и оглядела кухню. Столешница блестела, посуда стояла ровными стопками в шкафу, пол был вымыт до скрипа. Она выдохнула с облегчением — может быть, сегодня Валентина Петровна останется довольна.
— Маринушка! — донёсся из комнаты голос свекрови. — Ты там закончила?
— Да, Валентина Петровна, иду.
Марина прошла в гостиную, где свекровь восседала в своём любимом кресле перед телевизором. Женщина критически оглядела невестку поверх очков.
— Ты пол помыла?
— Конечно.
— А плиту протёрла? А холодильник? Там на верхней полке что-то липкое было.
— Всё сделала, — Марина старалась сохранять спокойный тон. — Может, вам чаю принести?
— Чаю, — Валентина Петровна кивнула. — Только заварку свежую сделай, не вчерашнюю. И печенье на блюдечко положи. Красиво, не как попало.
Когда Марина вернулась с подносом, свекровь уже переключила канал на какое-то ток-шоу.
— Вот, смотри, — она ткнула пальцем в экран. — Вот как надо семью вести. Дом — полная чаша, муж доволен, свекровь в почёте. А некоторые…
Марина поставила поднос на столик и промолчала. Это было полгода назад, когда они с Андреем переехали к его матери. «Временно, — обещал муж. — Мама одна живёт, ей тяжело. Поживём годик, накопим на квартиру». Марина согласилась. Она хотела, чтобы отношения с Валентиной Петровной сложились хорошо. Старалась изо всех сил.
Первые недели она осторожно предлагала помощь. Валентина Петровна морщилась, но разрешала. Марина мыла посуду, протирала пыль, готовила ужины. Каждый раз свекровь находила, к чему придраться.
— Ты картошку крупно режешь. Надо мельче.
— Окна не так протёрла. Видишь, разводы?
— Зачем ты лук пассеруешь? Я всегда сырым добавляю.
Марина кивала, переделывала, училась. Она действительно хотела угодить. Валентина Петровна была одинокой женщиной, вырастившей сына одна. Заслуживала уважения и заботы.
Но что-то пошло не так.
Где-то через месяц, когда Марина вернулась с работы, свекровь встретила её с виноватым лицом.
— Маринушка, прости меня старуху. Спина сегодня так разболелась, я даже посуду не смогла помыть. Ты не поможешь?
— Конечно, Валентина Петровна, не волнуйтесь.
— Ты такая добрая девочка. Андрюша хорошо выбрал.
Марина улыбнулась и пошла на кухню. Ей было приятно услышать похвалу.
На следующий день история повторилась. Спина. Потом — давление. Потом — колено разболелось. Валентина Петровна вздыхала, охала, держалась за поясницу. Марина мыла, убирала, готовила. А свекровь смотрела телевизор и раздавала указания.
— Маринушка, ты не забудь занавески постирать.
— Маринушка, холодильник бы хорошо вымыть изнутри.
— Маринушка, может, пельмени налепим? Я бы помогла, но руки совсем не слушаются сегодня.
Постепенно вся домашняя работа легла на Марину. Она вставала в шесть утра, чтобы успеть приготовить завтрак. После работы ехала в магазин, покупала продукты, готовила ужин, убиралась. По выходным — генеральная уборка, стирка, глажка. Валентина Петровна сидела в кресле и наблюдала.
Однажды вечером Андрей застал жену на кухне почти в полночь. Марина отмывала духовку после запечённой курицы.
— Маришка, ты что? Ложись спать, доделаешь завтра.
— Не могу, — она смахнула прядь волос со лба. — Твоя мама утром проверит. Скажет, что я неряха.
— Да брось ты. — Андрей попытался забрать у неё губку. — Давай я помогу.
— Андрей! — из коридора донёсся строгий голос Валентины Петровны. — Ты что там делаешь?
Мать появилась в дверях в халате, недовольно глядя на сына.
— Хотел Марине помочь, — он пожал плечами.
— Мужчине на кухне делать нечего, — отрезала Валентина Петровна. — Это не твоё дело. Иди спать, тебе завтра на работу рано. Марина сама справится, она же хозяйка.
Андрей посмотрел на жену, но та отвернулась. Он вздохнул и вышел. Валентина Петровна ещё постояла в дверях, а потом вернулась в свою комнату.
Марина закончила мыть духовку в половине первого. Когда она наконец легла, руки ныли от усталости. Андрей спал. Она долго смотрела в потолок, пытаясь понять, что происходит.
Валентина Петровна не была больной. Марина это чувствовала. Когда свекрови нужно было дойти до подруги на другом конце района — она шла бодро, без единой жалобы. Когда по телевизору показывали любимый сериал, и нужно было принести чай с печеньем, — она вскакивала с дивана и сама шла на кухню, если Марина задерживалась.
Болезни появлялись только тогда, когда нужно было что-то делать по дому. И исчезали, когда Марина брала эту работу на себя.
«Она хочет выжить меня отсюда, — думала Марина. — Создать такие условия, чтобы я сама ушла».
Но она терпела. Ради Андрея. Ради их будущей квартиры. Ради того, чтобы не разрушить семью.
Месяцы шли. Марина худела, под глазами залегли тени. На работе стали замечать, что она выглядит уставшей. Подруги спрашивали, всё ли в порядке. Она отшучивалась.
Андрей пытался поговорить с матерью. Марина слышала их разговор из коридора.
— Мам, ты хоть немного помогай Марине. Она же устаёт.
— Я бы рада, Андрюшенька, — голос Валентины Петровны был полон страдания. — Но я не могу. Здоровье совсем никуда. Вот завтра к врачу пойду, может, он что-нибудь выпишет.
— Так сходи к врачу нормально. Обследуйся.
— Сходила я, сходила. Говорят — возраст. Ничего не поделаешь.
Марина сжала кулаки. Никуда Валентина Петровна не ходила. Она это точно знала, потому что свекровь весь день была дома.
Потом случилось то, что переполнило чашу терпения.
Как-то вечером в среду Валентина Петровна зашла на кухню, где Марина готовила ужин после работы.
— Маринушка, я тут подумала. У тебя ведь машина служебная есть?
— Есть, — Марина насторожилась.
— Вот и хорошо. Значит, завтра ты меня отвезёшь к Зинаиде Николаевне. Мы с ней в институте подруги, давно не виделись. Она на Южном живёт.
— Валентина Петровна, — Марина повернулась к свекрови. — Я не могу. Машина служебная. Её только по работе использовать можно.
— Как это нельзя? — свекровь нахмурилась. — Машина же у тебя! Сидит без дела. А я к подруге съездить не могу.
— На машине стоит GPS-мониторинг. Отслеживают все поездки. Если я поеду не по работе, меня уволят.
— Да что ты выдумываешь! — Валентина Петровна махнула рукой. — Какой ещё GPS? Никто ничего не узнает. Один раз съездишь, и всё.
— Узнают. Обязательно узнают. У меня коллегу уволили за такое. Он свою дочь в школу возил.
— А ты скажи, что по работе ездила. К клиенту какому-нибудь.
— Валентина Петровна, пожалуйста, поймите. Я не могу. Это серьёзно.
Лицо свекрови стало холодным.
— Не можешь. Понятно. — Она повернулась к выходу, но у двери остановилась. — Вот ты машину пожалела. А я себя не жалею, когда ты с работы приходишь уставшая. Я что, разве многого прошу?! К подруге съездить хочу, а ты отказываешь. Неужели старую женщину пожалеть нельзя?
— При чём тут жалеть? Я работу потеряю!
— Не потеряешь. Никто ничего не узнает. Ты просто не хочешь, вот и всё.
Валентина Петровна вышла. Марина стояла у плиты, чувствуя, как внутри всё закипает. Несправедливость. Манипуляция. Полгода она тянула эту лямку, а свекровь даже не пыталась понять.
На следующий день Валентина Петровна завела эту тему снова. И послезавтра. Она вздыхала, охала, говорила, что здоровье совсем плохое, что ей нужно развеяться, что автобусы для неё — слишком большая нагрузка.
— У тебя же машина есть! — повторяла она. — Ну что тебе стоит?
Марина объясняла про GPS, про контроль, про то, что это служебная машина. Но свекровь или не понимала, или делала вид, что не понимает.
— Машина есть — значит, должна возить. Точка.
В воскресенье Валентина Петровна устроила целую сцену за обедом. Андрей был дома, сидел за столом.
— Вот скажи, Андрюша, — обратилась она к сыну, — нормально это, что у твоей жены машина есть, а свекровь свою на автобусе в гости ездить вынуждена?
— Мам, ну объясняли же тебе, — Андрей устало потёр лицо. — Машина не её. Служебная.
— А какая разница? Машина вон под окном без дела стоит. Я не прошу каждый день. Один раз. К подруге. У меня спина болит, ноги отекают. Автобус для меня — пытка. А она отказывает!
— Марина права, — Андрей посмотрел на мать. — Её действительно уволить могут.
— Уволить! — фыркнула Валентина Петровна. — Из-за одной поездки уволить! Ты сам-то веришь в это?
— Верю. Такие правила.
— Да что вы все заладили! — свекровь повысила голос. — Она просто не хочет помочь — и всё тут! Придумала отговорку. А я, старая женщина, пусть страдаю!
Марина молча доедала суп. Внутри всё кипело, но она держалась. Ещё немного. Ещё чуть-чуть.
Но в понедельник случилось то, что окончательно вывело её из себя.
Марина вернулась с работы в семь вечера. Уставшая, голодная, она открыла дверь и увидела Валентину Петровну в прихожей. Свекровь стояла уже одетая, в пальто и с сумкой.
— А, Маринушка, вот и ты. Пошли, поедем.
— Куда? — Марина не поняла.
— К Зинаиде Николаевне, я же говорила. Она меня ждёт. Я ей обещала к восьми приехать. Быстренько переоденься и поехали.
— Валентина Петровна, — Марина медленно сняла туфли. — Я же объяснила. Я не могу на служебной машине вас возить.
— Хватит капризничать! — свекровь топнула ногой. — Мне уже надоело слушать эти отговорки! У тебя машина есть — значит, должна везти! Я твоя свекровь, между прочим!
— Меня уволят, — Марина чувствовала, как сжимаются кулаки. — Вы понимаете? Я останусь без работы!
— Ничего с тобой не случится! — Валентина Петровна схватила её за руку. — Быстро переоделась и пошла! Зинаида Николаевна ждёт!
— Нет.
— Как нет?! — свекровь вытаращила глаза. — Ты мне отказываешь?!
— Отказываю.
— Да как ты смеешь! Я тебе полгода всё прощала! Ты и готовишь плохо, и убираешься кое-как! Я молчала! А теперь я прошу тебя об одной услуге, и ты отказываешь?!
Полгода. Полгода она терпела. Мыла полы на четвереньках, стирала чужое бельё, готовила до полуночи. Выслушивала придирки, наставления, нравоучения. Уставала, недосыпала, но улыбалась. Ради чего? Чтобы сейчас её обвинили в том, что она плохая невестка?
— Вы хотите, чтобы из-за ваших капризов я работу потеряла?! — голос Марины сорвался на крик. — Сейчас! Ищите себе другую служанку!
Валентина Петровна отшатнулась.
— Ты… что ты себе позволяешь?
— То, что должна была сказать ещё полгода назад! — Марина сбросила сумку на пол. — Вы не больная! У вас ничего не болит! Вы просто решили переложить на меня всю работу по дому! А когда я пытаюсь объяснить, что не могу рисковать работой, вы устраиваете истерики!
— Я твоя свекровь…
— И что?! — Марина шагнула вперёд. — Это даёт вам право относиться ко мне как к рабыне? Я работаю целый день! Я прихожу уставшая! И вместо того, чтобы отдохнуть, я готовлю, мою, убираю! А вы сидите в кресле и смотрите телевизор! И ещё придираетесь!
— Андрей! — завопила Валентина Петровна. — Андрей, иди сюда!
Из комнаты выбежал муж. Он остановился на пороге, глядя на жену и мать.
— Что случилось?
— Твоя жена, — Валентина Петровна ткнула пальцем в Марину, — только что назвала меня… Сама слышала!
— Я никого не называла, — холодно сказала Марина. — Я просто высказала всё, что думаю. И знаешь, Андрей, — она повернулась к мужу, — я устала. Устала от этого цирка. Твоя мама здорова как бык. Но она прикидывается немощной, чтобы свалить на меня всю домашнюю работу. А когда ты пытаешься мне помочь, она тебя останавливает. Потому что это «не мужское дело». Удобно, правда?
Андрей молчал.
— И теперь она требует, чтобы я возила её на служебной машине! Несмотря на то, что я объясняла сто раз — меня за это уволят! Но ей всё равно! Ей важны только её капризы!
— Какие ещё капризы! — вскинулась Валентина Петровна. — Я хочу к подруге съездить! Это нормальное желание!
— Нормальное, — кивнула Марина. — Но не моя проблема. Садитесь на автобус. Или на такси. Но я не буду рисковать работой ради вашей прихоти!
— Андрей! — Валентина Петровна всхлипнула. — Ты слышишь, как она со мной разговаривает?!
— Слышу, мам, — Андрей тяжело вздохнул. — И, знаешь… Марина права.
Свекровь замерла.
— Что?
— Она права. Ты действительно слишком многого требуешь. Марина работает, устаёт. А ты заставляешь её одну делать всё по дому. Это несправедливо.
— Несправедливо?! — Валентина Петровна побагровела. — Я твоя мать!
— И это не даёт тебе права эксплуатировать мою жену.
— Эксплуатировать! Она в моём доме живёт!
— В этом доме живём мы все, — твёрдо сказал Андрей. — И отныне домашние дела будут делить все. Включая меня. Включая тебя, мам.
— Я не могу! У меня здоровье!
— Тогда пойдём к врачу. Серьёзно обследуемся. Если действительно есть проблемы — будем лечиться.
Валентина Петровна открыла рот, но ничего не сказала. Она стояла в прихожей в своём пальто, и по её лицу было видно, что она поняла — игра окончена.
— Значит, так, — Марина сняла куртку. — Я больше не буду делать всю работу одна. С сегодняшнего дня всё поделим. Готовим по очереди. Убираемся по очереди. Стираем по очереди. И да, Валентина Петровна, — она посмотрела на свекровь, — если вам нужно к подруге, вызывайте такси. Или езжайте на автобусе.
— Это… это издевательство, — прошептала Валентина Петровна.
— Нет, — покачала головой Марина. — Это справедливость.
Свекровь медленно сняла пальто, повесила его на вешалку и молча ушла к себе в комнату.
Следующие недели в доме стояла напряжённая тишина. Валентина Петровна почти не разговаривала с Мариной, общалась только с сыном. Но работу по дому выполняла. Готовила в свои дни, хотя и со скрипом. Мыла за собой посуду. Даже пол один раз помыла.
Андрей поддерживал жену. Он тоже включился в домашние дела, готовил ужины, ходил в магазин. Марина чувствовала, что дышать стало легче.
Но она понимала — так жить нельзя. Атмосфера в квартире была тяжёлой. Валентина Петровна ходила с обиженным лицом, вздыхала, охала громче обычного. Намекала, что сын её бросил, что невестка настроила против неё.
Однажды вечером, лёжа в постели, Марина сказала:
— Нам нужно съезжать.
Андрей повернулся к ней.
— Куда?
— В свою квартиру. Давай возьмём ипотеку.
— Мы хотели ещё накопить…
— Я не могу здесь больше, — призналась Марина. — Твоя мама никогда меня не примет. Она будет терпеть, но всегда будет считать, что я отобрала у неё сына. Нам нужно уйти. Пока не стало ещё хуже.
Андрей долго молчал. Потом кивнул.
— Ладно. Давай искать квартиру.
Через два месяца они подписали договор об ипотеке. Ещё через месяц переехали в однокомнатную квартиру на окраине города. Небольшую, но свою.
Валентина Петровна на прощание стояла в дверях с каменным лицом.
— Значит, бросаете. Оставляете старую мать одну.
— Мам, мы будем приезжать, — Андрей обнял её. — Ты не одна.
— Одна, — Валентина Петровна отстранилась. — Совсем одна.
Но когда они уехали, Марина почувствовала, как с плеч свалился огромный груз.
В их маленькой квартире они сами мыли полы, сами готовили, сами убирались. Делили обязанности поровну. Никто не охал, не ахал, не придирался. Вечерами они сидели на диване, смотрели фильмы, разговаривали. Марина снова начала улыбаться. Перестала вздрагивать от каждого звука. Начала высыпаться.
Андрей стал другим. Он как будто распрямился. Больше не бегал к матери по первому зову. Научился готовить суп, гладить рубашки, выбирать продукты в магазине. Он шутил, что наконец-то стал взрослым мужчиной.
Через полгода, когда они пришли к Валентине Петровне на день рождения, свекровь встретила их сдержанно, но приветливо. Она накрыла стол, приготовила торт. За чаем она рассказывала о своих подругах, о соседях, о новом сериале. Не жаловалась. Не вздыхала. Не охала.
— Как тебе торт? — спросила она Марину.
— Очень вкусный, — искренне ответила невестка.
— Рецепт новый нашла. В интернете. — Валентина Петровна налила ей чаю. — Хочешь, тебе скину?
— Скиньте, пожалуйста.
Они сидели за столом, разговаривали, смеялись. И впервые за всё время Марина почувствовала — может быть, когда-нибудь они действительно станут семьёй. Не той, которая живёт под одной крышей из-за необходимости. А настоящей, где каждый уважает другого.
Дистанция, как оказалось, иногда сближает лучше, чем близость.
