Лидия Петровна впервые увидела дачу в таком виде в начале мая. Калитка скрипела, как всегда, но дорожка к дому была почти расчищена — кто-то убрал прошлогодние листья, хотя и не до конца. Крыльцо проседало под ногой так же печально, как и десять лет назад, когда умер муж. Тогда она решила, что дача ей больше не нужна. Зачем? Сын Максим жил своей жизнью, внуков не предвиделось, а одной ездить сюда, вспоминать, как Геннадий копошился в теплице с помидорами, — невыносимо.
Но время лечит. Прошлой осенью Лидия Петровна вышла на пенсию, и вдруг оказалось, что дней много, а занятий мало. Сериалы надоели к ноябрю, подруги разъехались по детям и тёплым странам, а она осталась одна в трёхкомнатной квартире с видом на серую многоэтажку напротив. И тогда пришла мысль: дача. Можно привести её в порядок, сделать нормальное место для отдыха. Не огород с вечной прополкой, а просто уютный домик, куда приятно приехать.
Она наняла бригаду. Ребята работали быстро и без лишних вопросов. К маю поменяли крышу, обшили дом снаружи сайдингом, провели воду из скважины прямо в кухню. Септик поставили современный, не как у соседей — выгребная яма с вечным запахом. Внутри положили ламинат, покрасили стены, на кухне теперь новый гарнитур, в комнатах — диваны. Лидия Петровна даже телевизор купила, хотя и небольшой, и провела интернет — по совету Максима, мало ли что.
Деньги ушли почти все накопленные. Пенсия-то небольшая, учительская, но что делать? Хотелось чего-то своего, где можно было бы дышать полной грудью и не слушать соседей сверху, которые каждый вечер двигали мебель, словно играли в тетрис.
Максим приезжал один раз, в середине ремонта. Походил, покивал, сказал: «Мам, ты молодец, будет здорово», — и уехал. Невестка Алина даже не приезжала, сослалась на работу и аллергию на строительную пыль. Лидия Петровна не обиделась, она вообще старалась не обижаться на детей. Они взрослые, у них своя жизнь. Максим работал в какой-то модной -компании, Алина вела соцсети для ресторанов — Лидия Петровна не очень понимала, что это значит, но деньги они зарабатывали неплохие.
Летом Лидия Петровна обжилась на даче. Приезжала на выходные, иногда оставалась на неделю. Разбила небольшие клумбы, посадила петунии и бархатцы для красоты,. Гуляла по окрестностям, читала на веранде, пила чай с соседкой Ниной Ивановной, которая удивлялась переменам:
— Лида, да у тебя тут теперь как в журнале! И санузел в доме, и вода горячая! Мы вот с Петровичем всё никак не соберёмся, а на наше корыто смотреть уже тошно.
Осенью Лидия Петровна приезжала реже — начались дожди, да и простывать не хотелось. В октябре подготовила дом к зиме: слила воду, закрыла окна ставнями, укутала трубы. Планировала вернуться только весной.
Но в конце декабря что-то щёлкнуло в голове. Новый год в городе — это салюты за окном, пьяные крики во дворе, бесконечные поздравления по телевизору. А на даче — тишина, снег, можно встретить праздник спокойно, по-человечески. Одной, конечно, но это даже лучше. Максима с Алиной она не стала звать — у них наверняка свои планы, друзья, корпоративы.
Тридцатого декабря Лидия Петровна собрала сумку: продукты, термос, тёплый плед, книжку. Села в электричку, доехала до платформы, потом на автобусе до посёлка. Снег был пушистый, нетронутый, скрипел под ногами. До дачи от остановки минут двадцать пешком, но Лидия Петровна не спешила, дышала морозным воздухом, любовалась соснами в белых шапках.
Когда свернула на свою улицу, издалека увидела свет в окнах. Сердце ухнуло. Воры? Или соседи что-то заметили, зашли проверить? Но почему тогда не позвонили?
Она ускорила шаг. Калитка была приоткрyta. От дорожки к крыльцу вели следы — много следов, явно не одного человека. У крыльца стояли машины — две, припаркованные впритык. Одну Лидия Петровна узнала сразу: серая «Шкода» Максима.
Что он здесь делает?
На веранде валялись пустые пакеты из супермаркета, окурки. Дверь была не заперта. Лидия Петровна толкнула её и шагнула в тёплый — очень тёплый! — дом. Изнутри доносились голоса, смех, музыка. Пахло шашлыком и алкоголем.
Она сняла ботинки, прошла в коридор. Из комнаты выглянула раскрасневшаяся Алина — в домашних штанах и свитере, с бокалом в руке.
— Лидия Петровна! — ахнула она, и бокал едва не выскользнул из пальцев. — Вы… вы же не должны были приезжать!
— Видимо, не должна была, — сухо ответила Лидия Петровна. — А вы, я посмотрю, уже освоились.
Из комнаты высунулся Максим, за ним ещё несколько человек — Лидия Петровна никого не знала. Молодые, шумные, с бокалами и тарелками. На столе гора еды: салаты, нарезки, бутылки вина и шампанского. На диване кто-то развалился с гитарой. На полу валялись пакеты, обёртки, пластиковые стаканчики.
— Мам! — Максим виновато улыбнулся. — Ну привет. Мы тут… того… Не ожидали тебя.
— Я вижу, что не ожидали, — Лидия Петровна медленно стянула шарф. — А вы, я посмотрю, празднуете.
— Ну да, — Алина попыталась изобразить непринуждённость. — Решили встретить Новый год на природе. Ты же говорила, что на дачу не поедешь.
— Говорила, — кивнула Лидия Петровна. — Потом передумала. А вас я не звала.
Повисла неловкая пауза. Кто-то из гостей заржал, другой зашикал на него. Максим потер затылок:
— Мам, ну не сердись. Мы же ничего не сломали. Просто отдыхаем.
— Просто отдыхаете, — повторила она. — Это вы в первый раз?
— Что в первый раз? — не понял Максим.
— Здесь отдыхаете. На моей даче. Без спроса.
Лидия Петровна прошла на кухню. Там тоже был бардак: грязная посуда в раковине, на плите сковородки, на полу лужа от растаявшего снега. В углу стояла коробка с пустыми бутылками. Она открыла холодильник — забит под завязку: мясо, колбасы, сыры, торты. Явно не на один вечер закупались.
— Мам, ты чего? — Максим зашёл следом. — Ну да, мы тут иногда бываем. Ты же всё равно не приезжаешь. Зачем дому пустовать?
— Иногда, — медленно проговорила Лидия Петровна. — Это когда — иногда?
— Ну… пару раз бывали осенью в чей-то день рождения…
— В чей день рождения?
— Друга одного. Коляна. Вот он, в полосатом свитере.
Лидия Петровна вернулась в комнату. Посмотрела на гостей — человек десять, не меньше. Все замерли, как школьники, застуканные за курением в туалете.
— Вы что, у меня на даче банкетный зал устроили? — спросила она тихо, но так, что все услышали.
— Лидия Петровна, ну что вы, — залепетала Алина. — Мы просто… Максим сказал, что можно. Тут так красиво, ремонт свежий, интернет есть…
— Максим сказал, что можно, — повторила Лидия Петровна. — Максим. А Максим мне помогал этот ремонт делать? Максим приезжал хотя бы раз посмотреть, как идут дела?
— Мам, ну я работал! — Максим всплеснул руками. — У меня дедлайны были, проекты!
— Дедлайны, — кивнула она. — Проекты. А у меня что было? Я, значит, могла бригаду искать, с ними договариваться, деньги платить — последние, между прочим! Я могла ездить сюда каждую неделю, проверять, чтобы не накосячили! Я могла мебель выбирать, обои, плитку! А ты работал.
— Мам, ну…
— Молчи! — рявкнула Лидия Петровна, и Максим сжался. — Молчи, я не закончила. Я потратила все деньги, которые откладывала. Все! У меня пенсия тридцать тысяч, Максим. Тринадцать! А ремонт стоил триста. Триста тысяч! Я кредит взяла. И знаешь, для чего? Чтобы было место, куда приехать, когда надоест в четырёх стенах сидеть. Чтобы было куда вас с внуками позвать, когда они появятся. Чтобы не в чужие санатории за свои последние деньги ездить!
Она говорила всё громче, и слова вылетали, как птицы из клетки:
— И что я вижу? Вы тут свои вечеринки устраиваете! Без спроса! Друзей своих приводите! Жрёте, пьёте, мусорите! А мне даже не сказали, даже не спросили! Я для себя старалась, а вы решили, что это ваша развлекательная база!
— Лидия Петровна, мы не хотели вас обидеть, — пискнула какая-то девушка в розовом свитере.
— Обидеть? — Лидия Петровна повернулась к ней. — Девушка, я вас вообще не знаю. Кто вы такая и что делаете в моём доме?
— Это Вика, — подсказал Максим. — Алининa подруга.
— Мне всё равно, — отрезала Лидия Петровна. — Собирайтесь. Все. И уезжайте.
— Как уезжайте? — не поверил Максим. — Мам, сейчас одиннадцать вечера! На улице минус пятнадцать!
— На машинах приехали — на машинах и уедете, — она была непреклонна. — Не мой вопрос.
— Но мы же хотели Новый год встретить! — возмутилась Алина. — У нас продукты в холодильнике!
— Встретите в городе, — Лидия Петровна скрестила руки на груди. — У себя дома. Или у кого-нибудь из ваших друзей. Забирайте свои продукты.
— Мам, ты чего такая злая? — Максим попытался взять её за руку, но она отдёрнулась. — Ну прости, что не спросил. Но дача же просто стояла!
— Просто стояла, — её голос задрожал. — Максим, ты хоть понимаешь, что я не только деньги потратила? Я силы потратила. Я нервы потратила. Я полгода этим жила — ездила, проверяла, планировала. Одна! Ты ни разу не предложил помочь. Ни разу! А когда всё стало красиво и удобно, вы начали здесь отдыхать. Удобно, да?
— Мы думали, ты будешь рада, — тихо сказала Алина. — Что дом не пустует.
— Рада? — Лидия Петровна горько усмехнулась. — Я была бы рада, если бы вы приехали ко мне. Вместе. Если бы предложили провести выходные, помочь в огороде, вместе чай попить. А не тайком, как воры, пока меня нет!
Она замолчала, тяжело дыша. В комнате было тихо, только музыка негромко играла из чьего-то телефона. Гости переглядывались, не зная, что делать.
— Всё, — сказала Лидия Петровна. — Разговор окончен. Собирайтесь и уезжайте. У вас десять минут.
— Но праздник же…
— Уезжайте, — она прошла в свою спальню и закрыла дверь.
Снаружи послышалась возня, приглушённые голоса. Кто-то ругался, кто-то шикал. Лязгнула посуда, загрохотали сумки. Лидия Петровна села на кровать — свою кровать, которую купила на распродаже, которую Максим обещал привезти на машине, но забыл, и пришлось нанимать газель. Села и сжала руки в кулаки, чтобы не задрожали.
Минут через двадцать хлопнула входная дверь. Потом ещё одна. Завелись машины, их звук отдалился и затих. Снова стало тихо.
Лидия Петровна встала, вышла в комнату. На столе остался весь этот беспорядок: какие-то салаты, открытые бутылки, грязные тарелки. На диване забытый плед. На полу — чья-то перчатка.
Она методично начала убирать. Собрала посуду, вынесла мусор, вытерла стол. Закрыла бутылки, убрала еду в холодильник — жалко выбрасывать, хорошие продукты. Помыла пол. Проветрила комнату, хотя холодно было до дрожи.
Когда закончила, было уже за полночь.
Лидия Петровна заварила себе чай, завернулась в плед и села у окна. За окном падал снег, медленный и мягкий. Лес стоял тёмной стеной, только верхушки сосен серебрились в лунном свете.
Телефон завибрировал. Сообщение от Максима: «Мам, прости. Правда прости. Я идиот. Давай завтра поговорим?»
Она не ответила. Положила телефон экраном вниз и допила остывший чай.
На душе было тяжело, но в то же время — легко. Как будто что-то, долго копившееся, наконец вышло наружу. Может, она и правда перегнула палку. Может, надо было мягче. Но устала. Устала быть удобной, понимающей, терпеливой. Устала закрывать глаза на то, что дети воспринимают её как должное.
Наверное, Максим действительно не хотел её обидеть. Наверное, ему и в голову не пришло, что это неправильно — использовать её дачу, пока она не видит. В его голове, наверное, всё логично: дом пустует, зачем ему зря стоять?
Но он не подумал о другом. Что этот дом — не просто недвижимость. Что в него вложена её жизнь. Что каждый гвоздь, каждая плитка — это её выбор, её труд, её деньги. Что она не для чужих людей всё это делала.
Лидия Петровна встала, подошла к окну ближе. Снег шёл всё гуще, укрывая следы машин на дорожке. К утру их совсем не будет видно. Как будто никто и не приезжал.
Она усмехнулась. Хорошо. Пусть всё будет чисто. Новый год, новая жизнь. Жизнь, где она имеет право сказать «нет». Где она не обязана всё терпеть и прощать.
Завтра она встанет, приготовит себе завтрак, погуляет по лесу. Может, зайдёт к Нине Ивановне, поздравит с наступающим. Почитает книжку. Просто побудет здесь, в своём доме, на своей даче, которую она создала своими руками.
А Максим пусть подумает. Пусть поймёт. А не поймёт — ну что ж. Она сделала всё, что могла. Родила, вырастила, выучила, на ноги поставила. Дальше его жизнь — его ответственность.
Лидия Петровна выключила свет и пошла спать. За окном бесшумно падал снег, укрывая мир белым одеялом. Было тихо и спокойно.
Впервые за много лет — по-настоящему спокойно.
Утром, когда она проснулась от яркого солнца, бьющего в окно, телефон разрывался от сообщений. Максим писал длинные извинения. Алина тоже.
Лидия Петровна прочитала несколько сообщений и положила телефон обратно. Не сейчас. Потом. Когда будет время.
Она оделась, вышла на крыльцо. Мороз крепчал, но солнце светило так ярко, что снег искрился, как будто рассыпали миллионы бриллиантов. Воздух был чистый, звенящий.
Лидия Петровна глубоко вдохнула и улыбнулась. Хорошо. Очень хорошо.
Она вернулась в дом, поставила чайник, достала из холодильника вчерашние салаты. Раз уж они остались, грех не съесть. И правда, зачем добру пропадать?
Села за стол, намазала хлеб маслом, налила чаю. За окном пролетела синица, села на ветку рябины, склевала ягоду.
— С наступающим, Лида, — сказала она сама себе и подняла чашку. — С новым счастьем.
И в этот момент она поняла: всё будет хорошо. Не сразу, не завтра. Но будет. Потому что она наконец разрешила себе не быть удобной. Разрешила быть собой. Разрешила сказать «нет», когда это необходимо.
И это было только начало.
