— Солнышко… — начал было Григорий, но она перебила:
— Я сказала, вон!!
В пятницу вечером Марина вычистила и без того сверкающую квартиру в новостройке на окраине Казани. Она составила меню, нажарила котлет, запекла рыбу, нарезала салаты — всё, чтобы впечатлить мать Григория, Раису Фёдоровну, и доказать, что она — хозяйка хоть куда.
Но, спускаясь с мусорным пакетом к контейнерам, столкнулась у подъезда с соседом. Олег, как обычно, был с трёхдневной щетиной, но трезвый, без привычного шлейфа перегара.
— Эй, соседка, — хрипло окликнул он, — это что за тип у тебя завёлся? Объясни ему, если хочет в подъезде курить, пусть окурки не разбрасывает. Я сказал, а он меня на три буквы послал. Так не пойдёт, передай.
Марина вспыхнула:
— Вы ошибаетесь, Олег. Гриша не курит и грубить не умеет. И вообще, я просила вас держаться подальше.
— Не курит? — хмыкнул Олег. — А мусор за ним кто убирать будет? Повесил на тебя всё и радуется.
— Хам! — Марина гордо задрала подбородок и пошла к лифту, но услышала шёпот:
— Дура набитая.
Она обернулась, но Олег уже скрылся за дверью своей квартиры. Настроение испортилось, но вскоре приехала Раиса Фёдоровна — улыбчивая, тёплая, с вязаным шарфом и пирогами в сумке. Вечер прошёл душевно: гостья хвалила котлеты, шутила, а Григорий сиял, глядя на мать и невесту.
Раиса Фёдоровна задержалась на пару дней, потом уехала, обняв обоих и пообещав скоро вернуться. Марина не возражала: мать Григория была ей симпатична, и видеть её в гостях было приятно. Но старушка стала приезжать всё чаще — то на день, то на три. Иногда заскакивала, когда Марина была на работе, а Григорий оставался дома. Постепенно радость сменилась раздражением.
— Гриш, достань сыр из холодильника, — попросила Марина, вернувшись из офиса. — Там был кусок пармезана, я хочу бутерброды сделать. Устала сегодня, сил нет.
— Солнышко, сыра нет, — виновато улыбнулся Григорий. — Мама заезжала, мы чай пили. Она сыр любит, вот и съели. Ей, кстати, пармезан больше гауды зашёл. В следующий раз бери такой, ладно?
Или так:
— Гриш, разморозь мясо к ужину. Я котлеты сделаю, с пюре.
— Прости, котёнок, — он развёл руками. — Мясо маме отдал. У неё желудок шалит, диета нужна. Будет супчик варить. Говядина же полезная, легко усваивается.
Бывало и хуже:
— Гриша, где моющее для посуды? Я вчера купила, литровую бутылку.
— Малыш, — он ласково улыбнулся, — у мамы пенсия через неделю. Я отдал, чтоб ей не тратиться. Ты же не против? Любимая, не злись, я же для родного человека стараюсь.
Марина вздыхала. Она не хотела казаться жадной, но её зарплата менеджера в логистической компании таяла. Содержать себя, Григория и его мать становилось невыносимо. В итоге она решилась:
— Гриш, ты осенью говорил, что ищешь работу. Уже май, а ты всё «в поиске». Твоя подработка на фрилансе еле на интернет хватает. Может, в агентство обратиться? Прости, но я не тяну.
— Солнышко, — он вздохнул, — надо было сразу сказать, но не хотел тебя грузить. У меня спина разболелась, врачи нашли грыжу. Обследования, уколы — всё платное. Выложил кучу денег, даже занял у мамы. Потерпи, я поправлюсь и найду работу.
— Терплю, — кивнула Марина. — Но твоя мама… Она как будто у нас живёт. И всё из дома тащит.
— Мама тебя обожает, — зачастил Григорий. — Говорит, ты — лучшая невеста на свете.
— Я знаю, — устало сказала Марина. — Ладно, забудь. Но помоги хотя бы по дому, счёта оплачивать.
Он обнял её, пообещав всё наладить. Но май сменился июнем, а Григорий не заработал ни рубля. Когда наступила жара, он перебрался на дачу Марины под Лаишево, доставшуюся от деда.
— Боже, какая красота, — он потянулся, вдыхая запах трав. — Марин, можно я тут поживу? Город задолбал, шум, суета. Хочу тишины.
— А я? — удивилась она. — У меня работа, я не могу тут торчать.
— Приезжай на выходные! — он улыбнулся. — Только запасёмся едой, а то магазинов тут нет. Шашлыки, зелень, овощи — м-м, кайф!
— Шашлыки? — хмыкнула Марина.
— Тебя! — он чмокнул её в лоб и рассмеялся.
Марина вернулась в Казань, но радость от его ласки испарилась. Почему она тянет на себе этого мужчину? Что она о нём знает? Паспорт видела, прописку в деревне под Чебоксарами — тоже. Но кто они? Семья? Нет, семья — это другое. Жених с невестой? Он не предлагал ей руку и сердце. Любовники? Но тогда почему она его содержит?
Дома её ждал сюрприз. У подъезда она чуть не сбила Олега.
— Эй, полегче! — буркнул он. — Глаза где?
Марина посмотрела на него — такой потерянный взгляд, что Олег осёкся. Из её глаз хлынули слёзы. Она рванула в подъезд, едва попала ключом в замок и захлопнула дверь.
— Какая я идиотка! — простонала она, стукнув себя по лбу. В ванной она повернула кран, но вентиль отломился, и вода хлынула фонтаном. — Чёрт, чёрт! — закричала Марина, вспомнив, как просила Григория заменить смеситель.
Она схватила тряпку, но вода лилась неудержимо. В панике Марина разрыдалась. Вдруг чья-то рука отодвинула её, и через секунду струя остановилась.
— Ты? — Марина ахнула, увидев Олега. — Как ты сюда попал?
— Олег я, сосед, — он вытер руки. — Прости, что вломился. Ты так неслась, дверь не закрыла, ключи в замке оставила. Увидел твоё лицо, подумал, беда. А тут потоп. Ну, я и вошёл.
— Спасибо, — выдохнула Марина, вытирая слёзы. — А ты сегодня трезвый. Хоть и небритый.
— Ха, — он потёр щетину. — Не пью уже полгода. А щетина — это стиль. Давай уберём тут, и я пойду.
Он взял швабру, собирая воду, а Марина, помогая, спросила:
— Как ты так быстро кран починил?
— Работа такая, — хмыкнул Олег. — Я бывший пожарный, десять лет тушил и спасал. Привык к ЧП.
— Почему «бывший»? — не удержалась она.
— Долгая история, — он помолчал. — Может, как-нибудь расскажу. А ты тушь с щёк смой, разводы остались.
Он ушёл, а Марина сидела на кухне, глядя в окно. Как легко ошибиться в людях, думала она.
Вечером она постучала к Олегу, держа контейнер.
— Это татарский эчпочмак, — улыбнулась она. — Для тебя. Возьмёшь?
— Пахнет шикарно, — он вдохнул аромат. — Но просто так не возьму. Заходи, чаю попьём, тогда съем.
Марина вошла, ожидая бардак, но квартира была чистой, хоть и скромной. Пахло кофе и хвоей от ароматизатора.
— Не дворец, — Олег развёл руками. — Но жить можно. Садись, сейчас чайник вскипит.
— Ты меня удивляешь, — призналась Марина. — Прости, что считала тебя алкашом.
— Сам виноват, — он отмахнулся, нарезая эчпочмак. — Год назад всё рухнуло. Жена, Лена, изменяла с моим напарником. Дочь, Катя, оказалась не моей. Узнал, сорвался, подрался с этим гадом прямо на базе. Меня уволили, синяки залечивал в камере. Лена с Катей уехала с ним. Ну, я и запил. Но потом взял себя в руки.
— Жесть, — выдохнула Марина. — Сочувствую. Но ты молодец, что выбрался.
— Поживём — увидим, — он подвинул ей тарелку. — Ешь, вкуснотища!
Через неделю Марина поехала на дачу. Григорий встретил её у калитки.
— Где продукты? — нахмурился он, увидев её с лёгким рюкзаком.
— Гриша, — она скрестила руки, — я в прошлый раз три сумки притащила. Колбаса, консервы, макароны, шоколад. Ты всё сожрал?
— На природе аппетит зверский, — он пожал плечами. — И мама заезжала, я же один тут скучал. Не воздухом же нам питаться?
— Точно, мама! — Марина всплеснула руками. — Как я могла забыть!
Она вошла в дом и ахнула: грязные тарелки в раковине, крошки на полу, пустые бутылки из-под пива.
— Вон отсюда! — повернулась она к Григорию. — Собирай шмотки и вали!
— Солнышко, — он шагнул к ней, но она оттолкнула его.
— Я сказала, вон!!
Григорий схватился за спину, но театрально упасть не успел. Марина собрала его вещи в пакет, вышвырнула за порог и вытолкала его самого. До ночи она драила дом, радуясь, что избавилась от нахлебника.
В Казань она вернулась в воскресенье, а утром пошла на работу. Григорий, притаившись у подъезда, видел, как она вышла.
— Пошли, — шепнул он матери, Раисе Фёдоровне, которая тащила огромную сумку.
— А она не вернётся? — забеспокоилась та.
— Вечером только, — хмыкнул он. — Дура, ключи у меня остались.
Они вошли в квартиру и начали паковать всё ценное: ноутбук, украшения, даже кофемашину.
— Кхм, — раздалось禁止: вдруг кто-то громко кашлянул.
Григорий обернулся и замер. Олег стоял в дверях, скрестив руки.
— Помочь? — усмехнулся он. — А то дура скоро вернётся, а вы ещё не всё спёрли.
— Я уже тут, — сказала Марина с порога. — Спасибо, Олег, я не верила, что он на такое способен.
— Полицию вызвать? — Олег потянулся к телефону.
— Не надо, — остановила его Марина.
— Жалеешь их? — он кивнул на перепуганных Григория и Раису.
— Нет, — она покачала головой. — Просто не хочу их больше видеть. Убирайтесь!
Прошло три года. Марина проснулась от плача дочки. Олег, опередив её, взял малышку на руки.
— Спи, любимая, — шепнул он, касаясь её плеча. — Я сам.
— Тебе же на дежурство, — сонно пробормотала она.
— Ничего, — он улыбнулся, укачивая дочку. — Главное, вы у меня есть.
— Я знаю, — Марина прижалась к нему. — И мы тебя любим. Больше всего на свете.
