Питерское лето выдалось неожиданно жарким. Вера стояла у распахнутого окна кухни, подставляя лицо редким порывам ветра с Финского залива. Она ловила эти мгновения прохлады, как утопающий — глотки воздуха. Три недели назад в их с Игорем двухкомнатную квартиру в старом доме на Петроградской стороне приехала его младшая сестра Лиза.
— Всего на пару недель, — заверила тогда Лиза, закатывая в прихожую огромный чемодан на колёсиках. — Мне надо просто развеяться после расставания с Димкой. Переключиться.
В голосе Лизы звучала привычная капризная нотка, с которой она обычно добивалась своего от родителей и брата. Вера прекрасно знала эту интонацию — за пять лет супружеской жизни с Игорем она насмотрелась, как работает эта семейная механика.
За эти три недели Вера утвердилась во мнении, что Лиза — воплощение всего того, что она на дух не переносила в людях. Двадцатисемилетняя женщина с замашками избалованного подростка, она превратила их уютную квартиру в подобие студенческого общежития худшего пошиба.
Повсюду валялись её вещи: косметика в ванной занимала все полки, на кухонном столе постоянно обнаруживались недоеденные йогурты и надкусанные яблоки, а в раковине — грязные тарелки.
— Я же в отпуске, — пожимала плечами Лиза в ответ на замечания. — Отдыхаю от всего. Уберётся.
Вера могла бы закрыть глаза на этот бардак, если бы не дети. Семилетний Кирилл и четырёхлетняя Алиса смотрели на тётю во все глаза, впитывали её привычки, как губки. Уже дважды Вера заставала дочь с размазанной по лицу Лизиной помадой, а сын начал бросать свои вещи где попало, отвечая на замечания точь-в-точь тётиными словами: «Потом уберу, отстань».
Вера работала редактором в издательстве, три дня в неделю ездила в офис, остальное время работала из дома. И без того нелёгкое жонглирование работой и материнством теперь осложнялось необходимостью убирать за взрослой женщиной, которая вела себя хуже её детей.
Игорь, погружённый в свои проекты — он руководил отделом в IT-компании — казалось, не замечал проблемы. Или делал вид, что не замечает.
— Перетерпи, — сказал он Вере после первой недели. — Она же недавно рассталась с парнем, ей тяжело.
Вере тоже было тяжело. Кроме того, что Лиза превратила их дом в бардак, она ещё и действовала Вере на нервы своим образом жизни. Просыпалась ближе к полудню, когда Вера уже успевала отвезти детей в садик и школу, приготовить обед и отработать несколько часов.
Затем Лиза часами занимала ванную, собираясь на «променад по городу», чтобы вернуться под вечер с пакетами новой одежды и закатить истерику, если ужин оказывался не по вкусу.
— Как ты это ешь? — морщилась она, глядя на приготовленные Верой котлеты с гречкой. — Боже, ну хоть зелень добавь. Я в Москве привыкла к другой кухне.
Вера молча поднималась из-за стола и шла на балкон — выдохнуть и успокоиться. Про себя она считала до десяти и обратно. Иногда приходилось считать до ста.
Сегодняшнее утро стало последней каплей. Вера проснулась раньше обычного из-за головной боли. На кухне её ждал настоящий разгром: пустые бутылки из-под вина, крошки, пятна от соуса на скатерти, грязные тарелки в раковине.
Лиза накануне пригласила двух своих московских подруг, которые тоже отдыхали в Питере. Они засиделись допоздна, гремели посудой, громко смеялись. Вера трижды выходила и просила их быть потише — дети не могли заснуть.
— Да ладно тебе, Вер, — небрежно бросила тогда Лиза. — Пусть привыкают к шуму. В жизни пригодится.
Теперь, глядя на этот беспорядок, Вера чувствовала, как в ней поднимается волна холодной ярости. Она достала из шкафа самые громкие кастрюли и начала с грохотом мыть посуду. Через пять минут в кухню, зевая, вплыла растрёпанная Лиза в шёлковом халате.
— Ты что, специально грохочешь? — спросила она, щурясь от солнца. — Я только в шесть утра легла.
Вера повернулась к ней, вытирая руки кухонным полотенцем.
— А я только в час ночи смогла уложить детей из-за вашего шума, — произнесла она спокойно, но внутри всё клокотало. — А в семь встала, чтобы отвезти их в садик и школу. А теперь мне надо работать. Но сначала я должна убрать этот свинарник, который вы устроили.
— Боже, какая ты зануда, — Лиза закатила глаза. — Я в отпуске, имею право отдохнуть. И мы с девчонками просто веселились.
— В моём доме, — отчеканила Вера. — Ты веселишься в моём доме, где живут мои дети. И, кажется, твой отпуск слишком затянулся. Ты говорила о двух неделях, прошло уже три.
— Ой, да ладно, — отмахнулась Лиза. — Подумаешь, неделя туда, неделя сюда. Я ещё не нагулялась. Питер такой красивый летом.
Вера почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Этот тон, эта манера вести себя — всё говорило о том, что Лиза не собирается уезжать в ближайшее время. И никто, кроме самой Веры, не сможет это прекратить.
— Лиза, — сказала она, тщательно подбирая слова. — Я думаю, нам нужно поговорить. Честно говоря, я устала убирать за тобой. Мне бы хотелось, чтобы ты либо начала соблюдать элементарные правила, либо… нашла другое место для проживания.
Лизино лицо вытянулось от удивления, а затем исказилось в гримасе обиды.
— Ты меня выгоняешь? — переспросила она. — Серьёзно? Родную сестру Игоря?
— Я не выгоняю, — покачала головой Вера. — Я прошу тебя уважать наше пространство и наши правила. Или да, найти другое жильё.
— Это возмутительно! — Лиза повысила голос. — Я расскажу всё Игорю! Он никогда бы не позволил так обращаться с его сестрой!
— Расскажи, — кивнула Вера. — Обязательно расскажи ему, как ты живёшь у нас три недели, не убираешь за собой, не считаешься с нашими детьми и нашим режимом дня.
— Ты просто злобная курица! — выпалила Лиза, развернулась и выбежала из кухни.
Вера снова подошла к окну. Глубоко вдохнула. Сердце колотилось где-то в горле. Она понимала, что только что произошло нечто важное — она наконец-то высказала то, что так долго копилось внутри. И хотя это вылилось в конфликт, ей стало легче. Словно тяжёлый рюкзак сняла с плеч.
К вечеру вернулся с работы Игорь. Лиза к тому времени успела позвонить ему и выложить свою версию событий. Вера готовилась к серьёзному разговору, внутренне собравшись. Но то, что произошло дальше, удивило её.
Игорь вошёл на кухню, где Вера готовила ужин, поцеловал её в щёку и сказал:
— Я поговорил с Лизой. Она переезжает в гостиницу завтра.
Вера застыла с ложкой в руке.
— Что? — только и смогла произнести она.
— Я сказал ей, что она может либо следовать правилам нашего дома, либо жить отдельно, — пожал плечами Игорь. — Она выбрала второе.
Вера недоверчиво смотрела на мужа.
— Но… она же наговорила тебе обо мне кучу гадостей, наверное?
— Наговорила, — кивнул Игорь. — А я попросил её описать конкретную ситуацию. И все её «гадости» свелись к тому, что ты требуешь от неё убирать за собой и не шуметь по ночам. Вер, ты же знаешь, я люблю свою сестру, но она действительно… избалованная. Мама всегда шла у неё на поводу, да и я тоже. Но это не значит, что я не вижу, как она себя ведёт.
Вера почувствовала, как от сердца отлегло. Она-то готовилась к тому, что придётся отстаивать свою позицию перед мужем, доказывать, что она не преувеличивает. Но Игорь всё видел и понимал сам.
— Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна, — тихо сказала она.
— Это я должен быть тебе благодарен, — ответил Игорь, обнимая её. — За терпение. Три недели — это действительно перебор.
Вечер прошёл в удивительно спокойной атмосфере. Лиза заперлась у себя в комнате, якобы собирая вещи. Игорь помогал детям с купанием. Вера могла наконец спокойно поработать над проектом, который горел уже несколько дней.
Однако утром, когда Вера уже собиралась отводить Алису в садик, а Кирилла — в летний лагерь, раздался телефонный звонок. На экране высветилось: «Свекровь».
Елена Витальевна, мать Игоря и Лизы, звонила нечасто, обычно по праздникам или когда хотела сообщить что-то важное. Вера сразу поняла: Лиза всё-таки пожаловалась матери.
— Доброе утро, Елена Витальевна, — как можно спокойнее произнесла Вера, взяв трубку.
— Доброе, если оно доброе, — холодно отозвалась свекровь. Судя по голосу, она была на взводе. — Вера, я хотела бы поговорить с Игорем. Он не берёт трубку.
— Он уже ушёл на работу, — ответила Вера. — У него сегодня важная встреча с инвесторами, телефон, скорее всего, на беззвучном.
— Понятно, — в голосе свекрови звучало неодобрение, будто Игорь специально не отвечал. — Тогда, думаю, мы можем обсудить это с тобой. Лиза мне всё рассказала.
Вера вздохнула и посмотрела на часы. У неё было от силы десять минут до выхода с детьми. Но, возможно, лучше прояснить всё сейчас, чем потом мучиться от недосказанности.
— И что же она вам рассказала? — спросила Вера, стараясь сохранять нейтральный тон.
— Что ты её выгоняешь, — отрезала Елена Витальевна. — Что не даёшь ей нормально отдохнуть, придираешься к каждой мелочи. Вера, я понимаю, что у тебя свои представления о порядке, но Лиза гостит у вас всего ничего. Неужели нельзя проявить немного гостеприимства? В конце концов, это и Игоря дом тоже. Он бы никогда не поступил так со своей сестрой.
Вера почувствовала, как внутри закипает та же волна возмущения, что и вчера. Она сделала глубокий вдох и выдох, прежде чем ответить.
— Елена Витальевна, — начала она твёрдо, — Вам не кажется, что вы перепутали? Тут я хозяйка, а не ваш сын.
В трубке повисла пауза. Такой прямолинейности от обычно дипломатичной Веры свекровь явно не ожидала.
— И я не выгоняю Лизу, — продолжила Вера, чувствуя, как внутренняя дрожь постепенно уступает место уверенности. — Я просто попросила её либо соблюдать правила нашего дома, либо найти другое жильё. Лиза живёт у нас уже три недели вместо обещанных двух.
За это время она ни разу не убрала за собой, не помыла посуду, не сделала ничего по дому. Более того, она устраивает посиделки до глубокой ночи, не считается с тем, что у нас маленькие дети, которые не могут заснуть из-за шума.
— Но она же в отпуске, — начала было Елена Витальевна, но Вера её перебила.
— А я — нет, — твёрдо сказала она. — Я работаю, воспитываю детей, веду дом. И, знаете, я тоже устаю. И мне становится ещё тяжелее, когда я должна убирать не только за детьми, но и за взрослой женщиной, которая считает, что мир крутится вокруг неё. И, кстати, решение о переезде Лизы принял Игорь после того, как я рассказала ему о ситуации.
Снова пауза. Вера слышала, как тяжело дышит в трубку свекровь. Наконец, Елена Витальевна произнесла уже совсем другим тоном:
— А что конкретно она делает? Или не делает?
И тут Веру прорвало. Она рассказала про постоянный беспорядок, про грязную посуду, про бессонные ночи детей, про то, как Лиза занимает ванную на час, когда всем нужно собираться по утрам, про её капризы с едой и привычку разбрасывать вещи по всей квартире.
— Я понимаю, что Лиза привыкла к другому обращению, — закончила Вера. — Но в нашем доме есть правила, которые соблюдают все. Даже дети. И если взрослая женщина не может или не хочет их соблюдать — это её выбор. Но тогда ей действительно лучше жить отдельно.
К удивлению Веры, свекровь не стала возражать. Вместо этого она тихо спросила:
— И она правда так себя ведёт?
— Да, — просто ответила Вера. — Вы можете приехать и убедиться сами.
— Н-нет, я верю, — медленно произнесла Елена Витальевна. — Просто… я не думала, что всё так запущено. Лиза всегда была… своеобразной. Но я надеялась, что с возрастом это пройдёт.
В её голосе Вера впервые услышала нотки усталости и, возможно, даже раскаяния.
— Знаете, — продолжила свекровь, — я отправлю ей деньги на гостиницу. Пусть поживёт отдельно, действительно. Это будет лучше для всех.
Вера не могла поверить своим ушам.
— Вы хотите сказать, что согласны с нами?
— Я хочу сказать, что понимаю вашу позицию, — осторожно ответила Елена Витальевна. — И да, пожалуй, Лизе действительно пора учиться жить более… организованно. В вашем доме есть правила, это нужно уважать.
После этого разговора Вера долго сидела, забыв о времени. Дети уже были одеты и деловито возились в прихожей. Это было настоящее чудо — свекровь встала на их сторону. За все пять лет брака Вера не могла припомнить случая, когда Елена Витальевна не защищала бы свою дочь, не находила бы ей оправданий.
Вечером того же дня, когда Игорь вернулся с работы, а дети уже спали, Вера рассказала ему о разговоре со свекровью.
— Я даже не знаю, как это произошло, — развела она руками. — Просто в какой-то момент она вдруг… согласилась со мной. И даже пообещала отправить Лизе деньги на гостиницу.
Игорь задумчиво почесал подбородок.
— Знаешь, мама не так проста, как кажется, — произнёс он, улыбаясь. — Она видит больше, чем показывает. Просто привыкла всегда защищать Лизку, это вошло в привычку. Но, думаю, сейчас она поняла, что это никому не идёт на пользу.
— Но я была с ней… не очень вежлива, — призналась Вера. — Я сказала ей, что здесь я хозяйка, а не ты.
К её удивлению, Игорь рассмеялся.
— Я бы многое отдал, чтобы увидеть её лицо в тот момент! Никто раньше не осмеливался ей так отвечать.
— Ты не сердишься? — с облегчением спросила Вера.
— За то, что ты отстояла свой дом? — Игорь покачал головой. — Наоборот. Я горжусь тобой. И да, ты здесь хозяйка. Мы оба. Это наш дом, наши правила. И если кто-то не может их принять — это их проблемы.
В эту ночь Вера уснула с лёгким сердцем. Впервые за долгое время она чувствовала, что её границы уважают, её точку зрения признают. И пусть путь к этому был непростым, результат того стоил.
На следующее утро Лиза собрала вещи и переехала в гостиницу недалеко от центра. Перед уходом она мрачно буркнула Вере: «Ты победила» — и хлопнула дверью. Но Вера не восприняла это как победу в войне. Скорее, как восстановление справедливости и порядка.
Через неделю, к ещё большему удивлению Веры, Елена Витальевна прислала ей сообщение: «Спасибо, что не побоялась сказать мне правду. Лиза всегда была сложным ребёнком, а я, видимо, слишком её баловала. Может быть, сейчас она наконец-то начнёт взрослеть».
Вера улыбнулась, читая это сообщение. Возможно, эта история с Лизой стала началом новых, более уважительных отношений со свекровью. И хотя впереди наверняка будут и другие семейные бури, Вера теперь знала: она имеет право устанавливать границы и отстаивать свой дом. И это не делает её плохой невесткой или злобной хозяйкой. Это просто значит, что она уважает себя и свою семью.
Спустя месяц Лиза неожиданно позвонила Вере.
— Слушай, — начала она без предисловий, — я тут подумала… наверное, я вела себя как последняя … у вас дома.
Вера от неожиданности чуть не выронила телефон.
— С чего такие выводы? — осторожно спросила она.
— Я сняла квартиру, — призналась Лиза. — Решила остаться в Питере ещё на пару месяцев. И знаешь, оказалось, что убирать за собой и мыть посуду — это не так уж и сложно. Просто… я никогда этого не делала. Мама всегда всё за меня убирала.
Вера не знала, что ответить. Такого поворота она точно не ожидала.
— Я не прошу меня простить, — продолжила Лиза. — Просто хотела сказать, что… наверное, ты была права. И я хотела бы как-нибудь зайти к вам в гости. По-человечески. С бутылкой вина и без намерения остаться на месяц.
— Заходи, — улыбнулась Вера. — Только давай без вина. Мы можем просто посидеть за чаем. И я буду рада, если ты проведёшь время с Кириллом и Алисой. Они скучают по тёте Лизе.
— Правда? — в голосе Лизы прозвучало искреннее удивление. — После всего?
— Дети удивительно отходчивы, — ответила Вера. — И потом, они любят тебя просто за то, что ты — это ты. Без всяких условий.
После этого разговора Вера долго стояла у окна кухни, глядя на крыши домов. Питерское лето заканчивалось, но в воздухе всё ещё стояла приятная теплота. И Вера думала о том, как странно иногда поворачивается жизнь. Как из конфликта может родиться понимание, а из противостояния — уважение.
Она вспомнила свой решительный ответ свекрови: «Вам не кажется, что вы перепутали? Тут я хозяйка, а не ваш сын». Тогда эти слова вырвались у неё почти случайно, от отчаяния и усталости. А теперь она понимала: иногда нужно просто сказать то, что думаешь. Без агрессии, но твёрдо и честно. И, как ни странно, люди это уважают. Даже такие сложные, как её свекровь или золовка.
Мама Игоря действительно изменила своё отношение к Вере после того разговора. Стала звонить чаще, интересоваться внуками, ни разу не попыталась навязать своё мнение или критиковать методы воспитания. Словно признала в Вере равную — женщину, которая знает, чего хочет, и умеет отстаивать свои границы.
Вера улыбнулась своему отражению в оконном стекле. Это была улыбка уверенной в себе женщины, которая наконец-то обрела голос в своей семье. И пусть путь к этому был непростым, результат того определённо стоил.
