— Мам, ты что, совсем стыд потеряла? Стоишь тут на улице, при всех!
Катя возвращалась с работы, когда у самого подъезда её словно током ударило. Мама. Но не одна.
Людмила Сергеевна, её мать, стояла у входа, а рядом — какой-то мужчина. Он держал её за руку. Более того — обнимал. И мама… улыбалась. Как девочка. Катя резко ускорила шаг.
Мужчина отступил, но Людмила Сергеевна не растерялась.
— А что такого, доченька? — спокойно сказала она. — Мы просто гуляли. Ты чего ругаешься. Может, я еще замуж скоро выйду.
— Что?! — Катя вспыхнула. — В твоём возрасте? Ты с ума сошла?
— Не списывай меня со счетов, в любом возрасте любви хочется.
Катя закатила глаза, промолчала, резко отвернулась и вошла в подъезд, громко хлопнув дверью.
Катя жила с мамой вдвоем. Личная жизнь никак не складывалась: то кавалеры сбегали от чрезмерной серьёзности, то сама разочаровывалась. Время шло, ни мужа ни детей. А Кате уже 40 лет.
А влюбленность матери ее начала раздражать. Та вся светилась, напевала что-то на кухне, наводила макияж по утрам. Может это была даже зависть от того, что мать умудрилась найти ухажера в таком возрасте … в то время как у Кати — пустота.
Да есть Максим, но едва стоило расчитывать на что-то серьезное…
Прошла неделя. Вечером Катя вернулась с работы. Открыла дверь — и застыла.
На кухне за столом сидели Людмила Сергеевна и тот самый мужчина. За свечами. На столе — нарезка, салаты, шампанское.
— А ты как раз вовремя, доченька, — радостно сказала мама. — Поздравь нас. Мы сегодня расписались!
Катя выронила сумку.
— Что?! — прошипела она. — Вы с ума сошли? В ЗАГС пошли?! Мам, ты хоть понимаешь, что ты творишь? Ты его знаешь сколько? Месяц, два?
Людмила Сергеевна встала из-за стола. Она не кричала — говорила спокойно, даже ласково.
— Да. И мне этого достаточно. Мы взрослые люди. И у нас всё серьёзно.
— А ничего, что ты не одна живёшь? Я тоже здесь живу! Я с тобой живу, а не с этим… — Катя кивнула в сторону мужчины, не желая даже произносить его имени.
Тот поднялся и собрался выйти, но Людмила Сергеевна его остановила рукой.
— Катя, его зовут Николай Петрович. И он поживёт с нами. У него в квартире ремонт. Это временно.
Катя отступила назад и сказала сдавленно:
— Нет. Я этого не позволю.
Мать впервые посмотрела на неё строго.
— Мне жаль, что ты не рада за меня. Но я взрослый человек. И я тоже имею право на счастье.
Катя стояла, сжав кулаки. Слова застряли в горле. Сердце стучало громко, обиженно. А потом она просто развернулась и ушла в свою комнату, громко закрыв за собой дверь.
Прошло пару недель. С тех самых пор, как мама объявила о браке и заселила в их и без того тесную квартиру нового мужа, дома стало невыносимо.
Но больше всего Катю раздражало другое. Максим. Её молодой человек.
Он начал приходить реже. Раньше — почти каждый вечер. Смотрели фильмы, заказывали еду, он даже пару раз оставался ночевать. Всё шло к сближению. Или ей так казалось. Она надеялась: может, ещё чуть-чуть — и он заговорит о совместной жизни. А теперь…
— Я как-то неуютно себя чувствую, Катюш. Мужик чужой в доме, — неловко сказал Максим, застёгивая куртку в прихожей.
И ушёл.
Катю будто вытесняли из собственной квартиры.
— Мам, ну как так? — сорвалась она вечером. — Он теперь ко мне не ходит! Мы и так толком ни к чему не пришли, а тут ещё это. Пусть уйдет к себе этот твой Николай!
Людмила Сергеевна спокойно резала помидоры.
— Если бы Максим действительно хотел быть с тобой, Катя, он бы нашёл, как. И оставался бы, Николай не помеха. Или комнату снял бы, или к себе пригласил. Мужчина, который настроен серьёзно, не ищет повод уйти. Тем более такой глупый.
— То есть, ты себя виноватой не чувствуешь, да?
Мама вздохнула.
— Я просто хочу, чтобы ты не держалась за того, кто держится от тебя на расстоянии. Не трать себя, дочка.
Катя молча вышла из кухни. Комната казалась чужой. Как и весь дом.
Прошло еще две недели.
Катя задержалась на работе и пришла домой уставшая. Мечтала только о тишине. Но, едва открыв дверь, услышала звонкий детский голос:
— Привет! Я Лиза! Мне шесть! А тебя как зовут? Ты тоже тут живешь?
Из-за угла выбежала девочка с двумя торчащими косичками и ярким розовым свитером. Она радостно обняла Катю за талию.
— Эм… — Катя осторожно отстранилась. — А ты… кто?
Из кухни вышла мама с фартуком.
— Это внучка Николая Петровича. Её родители уехали в командировку. Срочно. В другой город. На месяц, может, больше. Не с кем оставить.
— И ты решила, что лучшее место для ребёнка — это наша и так переполненная квартира? — Катя с трудом сдерживала раздражение.
— Это временно, Катя. Девочка хорошая. Спокойная. Вон, какая милая.
— Милая? — Катя развела руками. — У меня и так с Максимом всё рушится! А теперь у нас тут ещё и детский сад открылся! Мне что, в коридоре ночевать, пока вы тут расширяете состав семьи?
— Не кричи при ребёнке, — тихо сказала Людмила Сергеевна. — Она испугается.
— А может, мне испугаться?! Это уже наглость! — Катя уже не могла сдерживать эмоции. — Ты живёшь, как тебе хочется, а я должна в угол забиться?!
— Катя… — начала мама.
— Нет. Теперь ты слушай. Мне не восемь лет, я тоже человек. Я имею право на личную жизнь. А вы тут устроили табор! Муж, внучка, кто следующий? Племянники Николая? Кошка?
Из кухни выглянул Николай Петрович, неуверенно сжимая кружку.
— Я извиняюсь, я Лизу ненадолго…
— Я не с вами разговариваю! — рявкнула Катя, прошла в комнату и громко закрыла дверь.
На кухне повисло молчание. Лиза крепко прижалась к Людмиле Сергеевне.
Та погладила её по голове и шепнула:
— Не бойся, солнышко. Всё образуется. Она привыкнет.
Шла еще неделя, у Кати был такой завал на работе, что приходилось доделывать отчеты дома. Катя сидела в своей комнате, пытаясь сосредоточиться.
Но в соседней комнате гремел мультик, Лиза что-то напевала и стучала по столу.
Катя вздохнула, сняла наушники и вышла на кухню.
Лиза сидела за столом и рисовала. Аккуратно обводила фломастером фигуру, похожую на мужчину с усами и большим рюкзаком.
— Красиво рисуешь, — сказала Катя, взяв кружку и наливая себе чай.
— Это мой папа, — гордо сказала Лиза. — Сегодня его видела.
Катя замерла с кружкой в руках.
— Видела? Где?
— Ну, мы с бабушкой Люсей ходили в магазин, а он шёл по другой стороне улицы. В синей куртке. Я хотела ему помахать, но он быстро пошёл. Наверное, спешил.
Катя медленно села за стол.
— А ты уверена, что это был он?
Лиза кивнула, будто это было самое очевидное в мире.
— Я его всегда узнаю. Он у меня такой. С усами.
Катя улыбнулась натянуто. Но внутри уже кольнуло подозрение. Ее опять водят вокруг пальца…
Вечером, когда девочка уже спала, а мама ушла принимать ванну, Катя вышла в коридор. Николай Петрович сидел у телевизора, щёлкая пультом.
— Николай Петрович, можно вас на минуту?
Он повернулся.
— Да, конечно, Катенька.
— Я сегодня поговорила с Лизой. Она сказала, что видела своего папу в городе.
Мужчина нахмурился.
— В смысле?
— Ну… она уверена, что это был он. Узнала его. А вы с мамой говорили, что они уехали в командировку в другой город.
Николай Петрович чуть напрягся. Поставил пульт на столик.
— А… Да нет, это она, наверное, придумала. Скучает сильно. Вот и фантазирует. В её возрасте это нормально. Мы ей сказали, что родители скоро приедут, но она ждёт — вот и воображает.
Катя всмотрелась в него.
— То есть, вы уверены, что их действительно нет в городе?
Он кивнул.
— Конечно. Они должны быть в Ростове. Там командировка. На несколько недель. Я говорил.
— А документы у них проверяли, когда уезжали? — Катя не сдержала иронии.
— Катя, — вздохнул Николай Петрович. — Я понимаю, что ты мне не доверяешь. Но не стоит строить теории заговора из-за слов шестилетнего ребёнка. Она обозналась, скучает…
Прошло ещё две недели.
Катя всё реже виделась с Максимом. Он всё чаще ссылался на «загруженность», на какие-то странные проекты, обещал позвонить — и не звонил.
Катя делала вид, что ничего страшного. Просто такой период.
Чтобы хоть как-то себя поддержать, она решила: пора исполнить свою давнюю мечту.
Продала старый автомобиль, собрала сбережения, выбрала в салоне новую иномарку. Ещё не купила, но предвкушение грело душу. Хотела порадовать и себя, и — в глубине души — впечатлить Максима.
Но едва она оформила продажу, Максим пропал. Словно испарился.
Ни звонка. Ни сообщений. Ноль активности в мессенджерах.
Сначала Катя просто волновалась. Потом — злилась. А через неделю поняла: он исчез. Исчез нарочно. Просто ушёл. Без слов.
Она плакала ночью в подушку, а утром делала вид, что всё в порядке. Лиза теперь звала её «тётя Катя» и рассказывала про школу и кошек. Девочка оказалась доброй и сообразительной. Катя потихоньку к ней привыкла. Но всё равно… простить ей не могла.
«Из-за них всё. Мама, Николай, эта девочка. Я хотела жить, хотела любить, а теперь у меня только кружка чая и мёртвый телефон».
И вот однажды она вернулась домой чуть раньше обычного. Дома было пусто. Ни Лизы, ни Николая, ни мамы. Тишина.
Но когда она вошла в комнату, её бросило в дрожь.
Шкаф открыт. Ящики вывернуты. Вещи разбросаны по полу. Сломанная серёжка валяется на ковре. Украшений нет.
Катя метнулась в спальню. Сумка. Деньги от продажи машины. Нету. Всё — исчезло. А вместе с ними — мамины украшения, серьги с сапфирами, золотая цепочка с кулоном.
— Господи, — прошептала Катя, опускаясь на колени. — Нас ограбили…
В этот момент в дверь вставили ключ. Зашли мама и Николай Петрович. У них в руках пакеты с продуктами, Лиза пряталась за ними с шоколадкой.
Катя вскочила.
— Нас обокрали! Пока вас не было! Все деньги, украшения, всё забрали!
Мать побледнела и выронила пакет.
— Как это?! Катя, ты уверена?
— Посмотри сама! Я только зашла — всё вверх дном. Деньги пропали! И твои серьги, кольца — всё!
Николай Петрович побагровел.
— А где твой Максим? — спросил он.
Катя застыла.
— Что?
— Ты сама говорила, он давно не появлялся. Может, он знал, где ты хранишь деньги? Может, он взял ключ, когда был у тебя? — предположила мать.
— Нет. Он бы так не сделал. Он не такой. — Но голос её дрогнул.
— А что, — тихо сказал Николай, — исчез он ровно тогда, когда ты получила деньги. Это подозрительно. Очень подозрительно. Мы должны позвонить в полицию.
Катя стояла, как оглушённая.
— Звоните.
Людмила Сергеевна схватила телефон. Катя же подошла к двери, закрыла замок и прислонилась лбом к косяку. Внутри всё сжалось. И тревога, и обида, и страх — всё переплелось.
«Он знал, где лежат деньги. Он знал, что меня не будет. Он исчез. Неужели… это правда он?»
___
Полиция приехала через сорок минут. Прибывший следователь, мужчина лет тридцати пяти с внимательным, но не грубым взглядом, аккуратно всё осмотрел и записал.
— Понятно. Запишем. Будем работать.
И началось ожидание. Молчаливое, вязкое, как промозглый туман.
Прошла неделя.
В этот день Катя осталась дома с Лизой. Мама с Николаем уехали в магазин, и на несколько часов в квартире воцарилась редкая тишина. Катя устроилась на диване с книгой, когда раздался звонок в дверь.
На пороге стоял тот самый следователь. Вежливо кивнул:
— Добрый день. Можно на пару минут?
— Конечно, проходите.
Он зашёл в коридор, снял перчатки и сказал:
— Мы проверили Максима. Он не при чём. В день ограбления он находился за границей. Он к краже не имеет отношения. Это подтверждено официально.
Катя молча кивала.
— И ещё, — добавил он. — Подтверждено: дверь была открыта ключом. Без следов взлома.
— Я уже говорила, — тихо ответила она. — Ключи есть только у меня, мамы и Николая Петровича.
— Вот и с этим будем разбираться, — сказал он, и вышел.
Катя закрыла дверь и прислонилась к ней лбом. Всё тело налилось тяжестью. Кто же это мог быть?..
— Тётя Катя? — робкий голосок Лизы позади.
Катя обернулась. Девочка держала в руках плюшевого медведя, теребила его лапку и явно собиралась что-то сказать.
— Что случилось, Лизонька?
Та замялась.
— Я… я не хотела, правда. Но у меня тоже был ключ от квартиры. Дедушка мне дал на всякий случай.
Катя выпрямилась.
— Ты… ты им пользовалась?
— Нет… — покачала головой Лиза. — Я его отдала. Папе. Он очень просил. Он сказал, что ему надо. Я его встретила на улице. Он сказал: «Никому не говори, это наш с тобой секрет». И я не сказала…
Катя стояла, как вкопанная.
— Ты отдала ключ… своему отцу?
Девочка кивнула. И глаза у неё стали испуганными.
— Он плохой?
Катя ничего не ответила. Просто обняла девочку, прижала к себе. Сердце стучало гулко.
Вечером, когда вернулись Людмила Сергеевна и Николай Петрович, Катя сразу же заговорила.
— Мы с Лизой поговорили. Она сказала, что вы дали ей ключ. И что она передала его своему отцу. Тому самому, который якобы в другой город уехал.
Николай Петрович сразу сел. Мать опустила глаза.
— Да… — тихо сказал он. — Он её отец. Родной. Но давно отсидел. Он… опасный человек. Мы не общались с ним годами. А Лиза — ребёнок. Он подошёл, попросил, она поверила.
Катя молчала.
— Мы не хотели тебя втягивать, — добавила мама. — Мы поэтому и переехали к тебе. Чтобы быть в безопасности. Мы думали, он в другом городе. А он… нашёл нас и стал требовать деньги.
— Почему вы мне ничего не сказали? — в голосе Кати звучала боль.
— Мы испугались. Боялись, что ты не пустишь нас. Поэтому и решили пожениться. Чтобы у Лизы была хоть какая-то семья. Чтобы если с нами что — ты бы о ней подумала. Не бросила бы.
Катя смотрела на них долго. Потом встала и пошла в свою комнату. Не сказала ни слова.
Прошло ещё два месяца.
Уголовное дело закрыли. Отца Лизы задержали — на съёмной квартире, с вещами Кати, мамиными кольцами, даже остатками наличных. Он не сопротивлялся. Сказал: «Надо было на что-то жить». Суд приговорил его к сроку.
А в жизни Кати неожиданно появился…
Вадим, тот самый следователь. Спустя полгода Катя переехала к нему. Через год они подали заявление в ЗАГС. Сейчас они ждут дочку. Будет для Лизоньки сестричкой.
И иногда, проходя мимо старого дома, Катя думала о том, как всё началось. С мамы, с Николая, с Лизы, с крика «Мам, тебе не стыдно?!». Как тогда ей казалось — жизнь рухнула. А оказалось — она просто разворачивалась в другую сторону.
