Марина стояла у кухонной мойки, механически моя детские тарелки после завтрака, когда услышала эти слова. Вода продолжала течь тонкой струйкой, а внутри что-то болезненно сжалось.
— В отпуск я поеду без тебя! Мне нужен отдых от тебя и от детей! — повторил Андрей, не отрываясь от телефона, где листал фотографии тропических курортов.
Она медленно закрыла кран и обернулась. Муж сидел за столом в махровом халате, неторопливо листая сайты туристических агентств. Его лицо выражало то самодовольное спокойствие человека, который привык принимать решения единолично.
— Понимаешь, Марин, — продолжал он, даже не взглянув на неё, — я работаю как проклятый на заводе. Нефтепереработка — это не шутки. Стресс колоссальный, ответственность огромная. Мне нужно качественно восстановиться, чтобы дальше тянуть всю семью.
В детской послышался плач младшего. Марина автоматически двинулась туда, но остановилась на пороге кухни.
— А я что, по-твоему, делаю? Отдыхаю? — её голос дрожал от сдерживаемых эмоций.
Андрей наконец поднял глаза:
— Ну что ты сравниваешь? Твоя работа в бухгалтерии — это не моя ответственность. Плюс ты же дома, с детьми… Это естественно для женщины.
Марина почувствовала, как волна обиды заполняет её. Естественно? Она вставала в половине седьмого, будила троих детей, готовила завтрак, собирала их в школу и садик, потом восемь часов работала, забирала детей, готовила ужин, помогала со школьными заданиями, укладывала спать, стирала, убирала… И так каждый день, без выходных, без отпуска.
— Андрей, — она села напротив него, — когда ты последний раз помогал мне с детьми? Когда готовил ужин? Когда ходил на родительское собрание?
— Мар, ну что ты начинаешь? — он поморщился, как от зубной боли. — Я работаю на износ, чтобы обеспечить семью. Мой оклад в три раза больше твоего. Разве это не вклад?
— А моя жизнь что, не вклад? — голос Марины сорвался. — Я работаю, воспитываю твоих детей, веду хозяйство…
— Наших детей, — поправил он рассеянно, возвращаясь к телефону. — Кстати, смотри, какие виды в на Мальдивах. Там потрясающий дайвинг. Представляешь, коралловые рифы, яркие рыбы…
Марина смотрела на него и впервые за пятнадцать лет брака видела его по-настоящему. Этот человек, с которым она делила постель, кухню, заботы о детях, был ей совершенно чужим. Когда это произошло? Когда она перестала быть для него партнёром и стала просто обслуживающим персоналом?
Из детской донёсся новый всплеск плача. На этот раз заплакали двое.
— Сходи к ним, — не поднимая головы, попросил Андрей.
Марина не сдвинулась с места.
— Сходи сам. Это твои дети тоже.
— Марин, не начинай, пожалуйста. У меня голова болит после вчерашнего. Коллеги захотели в баре отметить завершение проекта.
— Ты был в баре, а я сидела с детьми, — констатировала она. — Как обычно.
— Что с тобой? — Андрей наконец отложил телефон и внимательно посмотрел на жену. — Ты какая-то странная сегодня.
Странная. Да, наверное, она была странной. Странной была её покорность, её готовность всё терпеть, всё прощать, всё понимать. А теперь что-то изменилось. Что-то щёлкнуло внутри, и она чувствовала не боль, а странное облегчение.
— Сколько стоит твой отпуск? — спросила она.
— Ну, хороший дайвинг-тур на две недели — тысяч триста. Почему спрашиваешь?
— У нас есть эти деньги?
— Конечно. Я же не зря откладывал. — Андрей улыбнулся самодовольно. — Правда, тогда в этом году больше ни на какой отпуск рассчитывать не стоит, но это ничего. Главное — я хорошо отдохну и буду работать ещё эффективнее.
Марина кивнула и пошла в детскую. Миша и Соня дрались из-за игрушки, а полуторагодовалый Артём плакал в кроватке. Она взяла малыша на руки, разняла старших детей, переодела Артёму подгузник. Всё как обычно. Всё как каждый день последние пятнадцать лет.
Только теперь в её голове крутилась одна мысль: триста тысяч. Их общие отложенные деньги. Их семейные накопления, в которые она тоже вкладывалась, отказывая себе в обновках, косметике, парикмахерской.
Вечером, когда дети наконец заснули, Марина села за компьютер. Андрей смотрел телевизор, периодически комментируя очередной матч:
— Кретин! Куда он бьёт? У ворот стоит!
Марина молчала, изучая сайты туристических компаний. Море, детские лагеря… Цены, даты, программы. Она делала расчёты, составляла планы.
— На что смотришь? — поинтересовался муж во время рекламной паузы.
— На отпуск, — ответила она, не оборачиваясь.
— Мар, я же объяснил. В этом году денег на всех не хватит. Может, в следующем…
— В следующем ты опять захочешь отдохнуть от нас.
— Не драматизируй. Просто я сейчас особенно много работаю. Мне нужно восстановиться.
Марина закрыла ноутбук и повернулась к мужу:
— А мне не нужно восстанавливаться?
— Ну что ты… Ты же можешь расслабиться дома. Включи сериал, прими ванну…
— Когда? Между готовкой ужина и стиркой? Или между кормлением Артёма и помощью Соне с математикой?
Андрей вздохнул:
— Марин, ну хватит уже. Все женщины занимаются домом и детьми. Это нормально.
— Все женщины имеют право на отдых, — тихо сказала она.
— Имеют, конечно. Но сейчас нет возможности. Деньги есть только на один отпуск.
— Наши общие деньги.
— Да, но я зарабатываю больше.
— А я работаю больше. Двадцать четыре часа в сутки.
Андрей раздражённо переключил канал:
— Не начинай опять эту песню. Я устал.
Марина посмотрела на него долгим взглядом. Устал. Он всегда был уставшим, когда речь заходила о семье, о детях, о её потребностях. Но никогда не уставал идти с друзьями в бар, играть в футбол по выходным, часами сидеть за компьютерными играми.
На следующий день, пока Андрей был на работе, Марина сделала несколько звонков. В туристическое агентство, своей маме, начальнику на работе. К вечеру у неё был готов план.
— Андрей, — сказала она, когда он вернулся домой, — нам нужно поговорить.
— Не сейчас, Мар. Тяжёлый день был. Аварийная ситуация на установке. Едва справились.
— Это важно.
— Что может быть важнее безопасности производства? — он прошёл в ванную. — Потом поговорим.
Потом, как всегда, не наступило. Андрей поужинал, посмотрел новости и рано лёг спать. Марина ещё долго сидела на кухне, обдумывая свой план. Она больше не злилась. Злость сменилась какой-то холодной решимостью.
Через неделю, когда Андрей в очередной раз углубился в изучение дайвинг-туров, Марина вошла в кухню с папкой документов.
— Я купила путёвки, — сказала она спокойно.
— Какие путёвки? — он не сразу понял.
— Для себя и детей. Море, детский лагерь с семейными номерами. Три недели.
Андрей медленно отложил телефон:
— На какие деньги?
— На наши отложенные деньги.
— Мар, это деньги на мой отпуск!
— Это наши семейные накопления, — спокойно повторила она. — И я потратила их на семейный отдых.
— Ты с ума сошла? Отменяй немедленно!
— Нет.
Слово прозвучало тихо, но с такой твёрдостью, что Андрей впервые за много лет по-настоящему посмотрел на жену.
— Что значит «нет»?
— Это значит, что я не отдыхала уже не помню сколько лет. Пятнадцать лет я была мамой, женой, домработницей, поваром, нянькой. Я устала не меньше тебя. И я имею право на отдых.
— У нас было соглашение! Я должен хорошо отдохнуть, чтобы продуктивно работать!
— У нас не было никакого соглашения, — Марина села напротив него. — Было твоё единоличное решение. Как всегда.
— Марин, будь разумной. Мой отпуск — это инвестиция в семью. Я отдохну, наберусь сил, буду больше зарабатывать…
— А мой отпуск — это что? Прихоть?
— Ну… Ты же можешь отдохнуть и дома…
— Дома, где я готовлю, убираю, стираю, воспитываю детей? — Марина засмеялась, но смех этот был горьким. — Андрей, ты понимаешь, что говоришь?
Он молчал, явно пытаясь найти аргументы.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Поедем все вместе. Найдём компромисс.
— Нет, — снова произнесла она это слово. — Слишком поздно для компромиссов.
— Что ты имеешь в виду?
Марина достала из папки ещё один документ:
— Я подала на развод.
Тишина была такой плотной, что слышно было тиканье часов на стене.
— Ты… что?
— Я устала быть невидимой в собственной семье. Устала от того, что мои потребности не важны. Устала быть удобной.
— Мар, ты не можешь… У нас дети! Семья!
— У нас есть дети. Но у нас нет семьи. У нас есть ты и есть остальные. Я больше не хочу так жить.
Андрей побледнел:
— Ты не можешь принимать такие решения единолично!
— Почему? Ты же можешь. В отпуск я поеду без тебя — помнишь эти слова?
— Но это… это совсем другое…
— Что другое?
Он открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег.
— Мар, давай обсудим это спокойно. Я понимаю, ты устала. Может быть, мне стоит больше помогать дома…
— Пятнадцать лет, Андрей. Пятнадцать лет я ждала, что ты это поймёшь сам.
— Но мы же можем всё исправить! Я изменюсь!
Марина смотрела на него с какой-то печальной нежностью:
— Знаешь, что самое страшное? Я больше не хочу, чтобы ты изменился. Я не хочу заставлять тебя быть другим. Я просто хочу быть с тем, кто изначально будет меня ценить.
— А как же дети?
— Дети останутся со мной. Ты будешь видеться с ними и платить алименты. Кстати, — она достала калькулятор, — по закону это треть от твоей зарплаты. Плюс половина квартиры и машины при разделе имущества.
Андрей смотрел на цифры и, кажется, впервые за долгое время понимал, во что ему это обойдётся.
— Мар, но ведь мы любили друг друга…
— Ты любил удобную жену. А я любила мужчину, которого больше нет. Или которого никогда не было.
Она встала и направилась к двери.
— Куда ты идёшь?
— Укладывать детей. Скоро мы едем в отпуск. Настоящий отпуск. Где я буду не мамой, не женой, не домработницей. Просто собой.
— А если я не подпишу документы на развод?
Марина обернулась на пороге:
— Тогда через суд. Результат будет тот же, только дольше и дороже для тебя.
Она вышла, оставив Андрея одного с калькулятором, документами о разводе и внезапным пониманием того, что его привычный мир рухнул. А в детской тем временем звучал её голос — спокойный, нежный, совсем не похожий на тот, каким она только что говорила с ним:
— Скоро, дети, мы едем к морю. Будем строить замки из песка, собирать ракушки, купаться в волнах…
И Андрей вдруг понял, что его ждёт не просто развод. Его ждёт жизнь, где не будет никого, кто приготовит ужин, выстирает бельё, напомнит о дне рождения его мамы. Где он останется один со своими заслуженными отпусками и пониманием того, что потерял не жену — он потерял дом.
В отпуск она поехала без него. И больше никогда не вернулась.
