— Кира, встречай. Через пять минут мы с Алиной будем у твоего дома.
Раздался звонок. Ровный, спокойный голос матери. Только вот Кире стало совсем не спокойно.
Она стояла на кухне, держа чайную кружку обеими руками — как будто это могла быть защита от надвигающейся бури. Она никого не ждала. Особенно не ждала ту, кто могла превратить любую нормальную встречу в хаос.
— Снова? — прошептала она. — Только не это…
Алина. Пятнадцатилетняя племянница, которая с детства считала, что мир вращается вокруг неё. Девочка, которую невозможно было ни приструнить, ни воспитать, ни даже хоть на минуту оставить без присмотра. Громкая, дерзкая, назойливая. И самое неприятное — дочь старшей сестры, с которой отношения у Киры давно лежали где-то между «никакие» и «лучше бы не было вовсе».
— Почему ты злишься? — спросил Павел, выглядывая из кабинета. — Это всего лишь ребенок.
— Нет, Паша. Это не ребенок. Это… катастрофа. Вот увидишь.
Она залпом выпила воду.
— Может, что покрепче? — усмехнулся он.
— Я бы сейчас целую бутылку шампанского выпила. Но мама не поймёт.
Павел хотел что-то сказать, но резкий дверной звонок опередил его.
Кира глубоко вдохнула.
— Пошли встречать наше счастье.
Дверь открылась.
— Кирочка, доченька! — мать сияла. — Как я рада тебя видеть!
Кира обняла её. Тепло. По-настоящему. Мама — единственный человек, кого она всегда была рада видеть.
А вот следом…
— Здрасьте, — бросила Алина, оглядывая квартиру так, будто собиралась оставить отзыв на букинге.
— Здравствуй, Алина. Что-то не так?
— С чего вы взяли? — она сделала вид, что обижается на вопрос. — Ба, где я ночевать буду?
И, естественно, не дожидаясь приглашения, просто вошла в квартиру и направилась прямиком в гостиную. Павел удивлённо поднял бровь. Кира же даже не удивилась.
«Ну вот. Началось», — подумала она.
Алина требовала отдельную комнату. Сразу. Не поздоровавшись, не спросив, не посмотрев на хозяев дома.
— Я жить с бабушкой не буду. Мне нужна своя. У вас трёшка, выделите, — произнесла она так, будто диктовала условия договора.
Кира уже открывала рот, но мать жестом остановила её.
Когда Алина убежала к подруге по соседству, Кира наконец заговорила:
— Мам… зачем ты её взяла?
София Александровна вздохнула, снимая пальто.
— Кир, я всё понимаю. Но я не могла иначе.
— Почему?
— Её нельзя оставлять одну. Она вечно что-нибудь натворит. Вот недавно я на даче была, так она дома дискотеку устроила. Соседи позвонили. Я думала, сгорю со стыда.
Кира моргнула.
— А где её мать? Она же могла с ней сидеть.
— Танька? — мама усмехнулась. — Она нового хахаля нашла. На работе. Он уже к ней переехал. А Алина сказала, что с матерью жить не будет. И вернулась ко мне.
— То есть ты теперь живёшь с ней? На постоянке?
— Да.
— И помогает она по дому?
— Ну… бывает, — смущённо ответила мама.
— Понятно.
Кира присела на стул, пытаясь осознать услышанное. Её родная сестра умудрилась бросить ребёнка на мать и улететь строить личную жизнь. А племянница решила, что это повод вести себя, как баронесса.
— Кирочка, — продолжила мама, — ну сама посуди. Как я её одну оставлю?
— Легко. Отвезла бы к её матери. Пусть сама разбирается.
— Так нельзя. Она же ребёнок.
— Какой ребёнок, мам? Это кобыла 15-летняя!
— Кира! — упрекнула мать.
Кира хотела ответить, но дверь распахнулась.
— В этом доме есть что поесть? — заявила Алина, входя на кухню. — Я есть хочу.
— В холодильнике суп. Разогрей, — спокойно ответила Кира.
Алина повернулась к бабушке:
— Ба, сообразишь?
София Александровна послушно встала и начала греть суп.
Кира молчала. Пока.
Алина села за стол, посмотрела в тарелку и сморщила нос:
— Фу. Это что?
— Фрикадельки, — ответила бабушка.
— Не ем я такое. Ба, давай пиццу.
Она отодвинула тарелку, скрестив руки.
То есть она даже не попробовала.
У Киры внутри что-то оборвалось.
— Так, — она поставила чашку. — Не хочешь — не ешь. Пиццы не будет.
— С чего это? — Алина ухмыльнулась.
— С того, что командовать ты будешь у себя дома. А у меня ты ешь то, что дают.
— Или что?
— Или ходишь голодной.
Алина хлопнула дверью и ушла в спальню.
— Ещё и хлопает чужим имуществом, — заметила Кира.
София Александровна смущённо улыбнулась:
— Ну… может, она…
— Мам, — перебила Кира. — Тебя она тоже так терроризирует?
Мать отвела взгляд.
Значит — да.
Прошла неделя.
Алина почти не появлялась дома — проводила время у подруги. Павел радовался тишине. Кира — тоже. Но атмосфера оставалась натянутой.
Однажды за ужином мать нерешительно подошла:
— Кирочка… ты можешь одолжить мне пять тысяч? Мне до пенсии не хватает.
— Могу, конечно. Но… пенсия же была неделю назад.
Мать опустила глаза.
— Понимаешь… Алину пригласили на юбилей. И нужно было купить хороший подарок. За десять тысяч.
Кира чуть вилку не уронила.
— За… что?
— За десять. Ну, у молодежи сейчас так принято…
— Мама. Это не «так принято». Это наглость. Ты раскармливаешь её потребительское поведение. Она же на шею тебе сядет с ногами!
Мать развела руками:
— Она же ребёнок.
— Мам. Она не ребёнок. Она манипулятор. И очень хитрый.
Кира молча встала.
— Я займусь этим. Ты уже не справляешься.
Когда мать отправилась к соседке пить чай, Кира зашла в комнату, где временно располагалась племянница.
Алина сидела на кровати и листала телефон, даже не пытаясь скрыть раздражение.
— Что надо? — спросила она, даже не взглянув на тётю.
— Послушай. Бабушка о тебе заботится. Слишком заботится. А ты этим злоупотребляешь.
— Это вас не касается.
— Это касается меня напрямую. Она — моя мать.
— Как хочу, так и веду себя, — бросила Алина.
Кира тяжело вздохнула.
— Ладно. Разговор у нас всё равно не получится. Тогда сделаем по-другому.
Она включила видео на телефоне и повернула экран к Алине.
На записи — Алина и её подруга. Стоят у подъезда. Курят.
Алина побледнела.
— Этого никто не должен был видеть.
— Но я увидела.
Кира приблизилась:
— Значит так. Первое: курить ты бросаешь. С сегодняшнего дня. Второе: ты перестаёшь относиться к бабушке, как к обслуживающему персоналу.
— Вы не имеете права мне указывать!
— Имею. Потому что если ты не перестанешь, бабушка увидит это видео. И знаешь, где ты окажешься?
— Где? — голос дрогнул.
— У мамы. С её новым мужчиной. Который явно не в восторге от подростков.
Алина побледнела ещё сильнее.
— Я поняла.
— Хорошо. Проверю.
И Кира вышла, оставив племянницу в тишине.
Мама заметила перемены уже через пару дней.
Алина стала убирать за собой. Мыть посуду. Даже предложила помочь с ужином.
София Александровна была в восторге:
— Кирочка, какая она у меня стала! Послушная! Такая взрослая…
Кира лишь улыбалась:
— Вовремя поговорить — половина успеха.
Павел, наблюдая всё это, однажды спросил:
— Слушай, что ты с ней сделала? Ты же не волшебник. Или всё-таки?
— Никакой магии, — подмигнула Кира. — Внимание, ловкость рук и никакого мошенничества.
— Признавайся!
— Нет, Паша, пусть это останется тайной.
Он обнял жену.
Когда через неделю мама и Алина уехали домой, Кира впервые за всё это время почувствовала лёгкость. Настоящую. Теплую.
— Дай угадаю, — сказал Павел. — Она теперь не скоро захочет к нам приехать?
— Очень не скоро, — рассмеялась Кира. — И знаешь что? Я этому рада.
Павел улыбнулся.
— Ты молодец. Ты всех спасла.
— Нет, Паша, — Кира прислонилась к нему. — Я просто поставила границы. Хоть кто-то в этой семье должен был это сделать.
Теперь в доме снова была тишина. Никаких хлопающих дверей. Никаких требований. Никаких фраз «в этом доме есть что поесть?».
И Кира впервые за долгое время почувствовала, что её дом снова принадлежит ей.
И что иногда достаточно одного решительного шага, чтобы изменить целую семью.
