— Три сердцебиения, — повторила я, сжимая в руке распечатку УЗИ. — Врач сказала, что всё в порядке, они развиваются нормально.
Максим отшатнулся от меня, словно я держала в руках не снимок, а опасную субстанцию. Его лицо побледнело, потом покраснело, снова побледнело.
— Это какая-то ошибка, — выдавил он. — Не может быть тройни. Мы планировали одного ребёнка. Одного!
— Макс, я понимаю, это шок, но…
— Шок? — он засмеялся, и от этого смеха мне стало страшно. — Ты называешь это шоком? Это катастрофа! Три ребёнка сразу! Ты представляешь, во что это выльется?
Я опустилась на диван, всё ещё прижимая к груди снимок. На чёрно-белом изображении были видны три крошечных пятнышка — наши дети. Наши.
— Мы справимся, — сказала я, стараясь говорить спокойно. — Люди растят и больше детей.
— Люди! — Максим схватился за голову. — Другие люди! У которых есть деньги, помощь, возможности! А у нас? Однушка в ипотеку, моя зарплата и твой декрет!
— Я могу работать удалённо…
— С тремя младенцами? — он посмотрел на меня, как на сумасшедшую. — Ты хоть понимаешь, что говоришь?
Я молчала. В горле застрял ком, но я изо всех сил старалась не расплакаться. Не сейчас.
— Три комплекта всего, — продолжал Максим, расхаживая по комнате. — Три кроватки, три коляски, подгузники тоннами, смеси… Это же разорение!
— Перестань считать деньги! — не выдержала я. — Это наши дети!
— У нас тройня? — он остановился передо мной, и в его глазах я увидела что-то такое, от чего внутри всё оборвалось. — Тогда я ухожу. Я не готов на такое!
Слова ударили сильнее пощёчины. Я смотрела, как он идёт в спальню, слышала, как хлопают дверцы шкафа, как звенит молния на спортивной сумке.
— Ты не можешь просто взять и уйти, — прошептала я, когда он вышел с набитой сумкой.
— Могу и ухожу, — он не смотрел мне в глаза. — Прости, Лен. Я не подписывался на это. Один ребёнок — да. Но три… Это слишком.
— А как же любовь? Клятвы? В горе и в радости?
— Это не радость, — отрезал он. — Это приговор.
Дверь хлопнула. Я осталась одна в нашей — теперь уже моей — квартире, с тремя жизнями под сердцем и разбитым будущим в руках.
Восемь месяцев спустя я лежала в родильном зале, сжимая руку мамы. Максим так и не появился. Ни разу. Даже алименты пришлось выбивать через суд.
— Давай, доченька, давай, — шептала мама, вытирая мне лоб. — Ты сильная, ты справишься.
Первой родилась Маша — крошечная, но с таким громким голосом, что задрожали стёкла. Через пятнадцать минут — Саша, молчаливый и серьёзный с первой секунды жизни. А потом Даша — самая маленькая, но самая боевая.
— Три богатыря, — улыбнулась акушерка. — Точнее, две богатырши и один богатырь.
Я плакала, глядя на них. Мои дети. Мои три маленьких чуда, за которых отец не захотел бороться.
Выписывали нас всей бригадой — я, мама, папа и три конверта. В однушку мы даже не заехали. Родители сразу повезли нас в деревню, в свой большой дом, где я выросла.
— Тут и места хватит, и воздух чистый, — говорил папа, устанавливая третью кроватку в моей старой комнате. — И мы рядом.
Первые недели слились в один бесконечный марафон. Кормление каждые три часа — это девять бутылочек, девять раз греть смесь, девять раз убедиться, что все поели.
Подгузники менялись конвейером. Стирка шла нон-стопом.
— Лен, иди спать, — мама забирала у меня плачущего Сашу. — Я покачаю.
— Мам, ты и так весь день…
— Иди, говорю! — она строго смотрела на меня. — Упадёшь — кто детей кормить будет?
Папа превратился в главного специалиста по укачиванию. У него был особый метод — он клал малыша на руку лицом вниз и медленно ходил по дому, напевая старые песни. Срабатывало безотказно.
— Вот так мы тебя укачивали, — улыбался он. — Тоже орала, как резаная.
Соседи приходили помогать. Тётя Валя приносила козье молоко, дядя Петя починил старую коляску для двойни, которую нашёл на чердаке.
— У нас в деревне своих не бросают, — говорила тётя Валя, помогая купать Машу. — Не то что некоторые.
Я научилась спать урывками — пятнадцать минут тут, полчаса там. Научилась кормить двоих одновременно, а третьего укачивать ногой. Научилась различать плач — голодный, сонный, требовательный.
— Мам, а я справлюсь? — спросила я однажды ночью, когда все трое заплакали одновременно.
— А ты уже справляешься, — ответила она, беря на руки Дашу. — Посмотри — они сытые, чистые, любимые. Что ещё нужно?
В такие моменты я думала о Максиме. Интересно, знает ли он, какого счастья лишил себя сам?
Видел бы он, как Маша впервые улыбнулась, как Саша хватает палец и не отпускает, как Даша требовательно кричит, если её не взяли на руки первой.
Его выбор. Его потеря.
***
Четыре года пролетели как один день. Мои малыши превратились в маленьких людей, носящихся по дому и саду.
Маша — командир отряда, всегда впереди. Саша — вдумчивый стратег, придумывающий игры. Даша — душа компании, способная рассмешить кого угодно.
— Баба, дед, смотрите! — кричала Даша, притаскивая очередную книжку.
Я работала удалённо, писала статьи по ночам, когда дети спали. Днём помогала родителям на огороде, учила детей различать овощи, показывала, как растут помидоры.
— Мама, а почему папа не приходит? — спросил однажды Саша, глядя своими серьёзными глазами.
— У папы важные дела, — ответила я, не зная, что ещё сказать.
— Нам папа не нужен, — заявила Маша. — У нас есть дед!
В тот день к нам приехал новый ветеринар — районный центр прислал молодого специалиста.
Андрей оказался спокойным, улыбчивым парнем, который не растерялся, когда тройня окружила его с расспросами про собачку.
— А можно погладить? — спросила Даша.
— А она кусается? — поинтересовался Саша.
— А почему у неё язык розовый? — добавила Маша.
Андрей терпеливо отвечал на все вопросы, позволил погладить свою овчарку Марту, даже показал, как правильно давать команды.
Он стал заезжать чаще — то корову посмотреть у соседей, то прививки котам сделать. Дети липли к нему как репейник.
— Дядя, покажи фокус! — требовала Даша.
— Это не дядя, а дядя Андрей, — поправлял Саша.
— Дядя Андрей, а можно Марту ещё раз? — просила Маша.
Однажды вечером, когда дети уже спали, мы сидели на крыльце, пили чай.
— Знаешь, я восхищаюсь тобой, — сказал он вдруг. — Троих одна поднимаешь.
— Не одна. Родители помогают.
— Всё равно. Это подвиг. — Он помолчал. — Их отец… совсем не появляется?
— Совсем. Испугался ответственности и сбежал.
— Дурак, — просто сказал Андрей. — Такое счастье упустил.
Через полгода он сделал предложение. Не мне — сначала детям.
— Маша, Саша, Даша, — сказал он, присев на корточки. — Можно я буду вашим папой?
— А Марта будет жить с нами? — деловито уточнила Маша.
— Конечно.
— А ты будешь нас любить? — спросил Саша.
— Уже люблю.
— Ураа! У нас будет папа! — завопила Даша и бросилась ему на шею.
Только после их одобрения он повернулся ко мне:
— Лена, выходи за меня. Я люблю тебя.
Свадьба была скромной, в деревенском клубе. Дети несли кольца — точнее, Маша несла, Саша следил, чтобы не уронила, а Даша просто кружилась в платье.
Максим появился через неделю. Приехал с новой женой, узнал про свадьбу.
— Это мои дети, — заявил он. — Имею право видеться.
— Папа! — закричали дети и побежали… к Андрею, который только что вернулся с работы.
Максим стоял, глядя, как его биологические дети обнимают другого мужчину, называют папой, тараторят про школу и Марту.
— Уходи, — сказала я спокойно. — Ты сделал свой выбор три года назад.
Он ушёл. А мы остались — я, Андрей, трое детей, Марта и мои родители. Большая, шумная, счастливая семья.
Иногда самые тёмные моменты жизни ведут к самому яркому свету. Нужно просто не сдаваться и верить.
***
— Папа, папа, смотри! — Маша неслась через двор, размахивая грамотой. — Я первое место заняла!
Андрей подхватил дочку на руки, закружил.
— В районной олимпиаде по математике? Молодец, умница моя!
— А я сегодня гол забил! — не отставал Саша. — Тренер сказал, меня в основной состав возьмут!
— А я… а я… — Даша прыгала вокруг, пытаясь перекричать всех. — А я сегодня сольную партию спела! Учительница сказала, у меня талант!
Восемь лет. Мои малыши превратились в личностей со своими интересами, мечтами, характерами.
Маша — наш математический гений, способная в уме складывать трёхзначные числа. Саша — спортсмен, гроза футбольного поля. Даша — артистка, душа любого праздника.
— Все молодцы! — Андрей обнял всех троих. — Мама, неси торт! У нас тут сплошные победители!
Я смотрела из окна кухни на эту картину и не могла поверить своему счастью. Андрей вошёл в нашу жизнь как ветеринар, а стал стержнем семьи.
— Лена, помоги-ка! — мама тащила из погреба банки с вареньем. — На зиму заготовки делать пора.
Родители так и жили с нами в большом доме. Папа научил внуков столярничать — у каждого теперь был свой скворечник, сделанный своими руками.
Мама передавала девочкам секреты вязания, а Саше — искусство выращивания овощей.
— Баб, а можно мы завтра пирожки лепить будем? — Даша вбежала в кухню. — Те самые, с капустой!
— Можно, внученька. Только муку с вечера просеять надо.
Вечерами наш дом наполнялся особым шумом.
Маша решала задачки повышенной сложности, периодически восклицая «Эврика!». Саша отрабатывал финты с мячом в коридоре, пока я не выгоняла его во двор.
Даша репетировала песни для школьного концерта, а Марта подвывала ей в такт.
— Дети, ужинать! — крикнула я.
Топот ног, грохот отодвигаемых стульев, звон посуды. За большим столом собиралась вся семья — родители, мы с Андреем, дети.
— Дед, расскажи про рыбалку! — попросил Саша.
— Опять? — улыбнулся дедушка. — Ладно, слушайте…
После ужина традиционные вечерние дела. Проверить уроки у Маши (хотя она редко ошибалась), помочь Саше с английским (языки давались ему труднее мяча), послушать новую песню Даши.
— Мам, а давай младшего братика заведём? — вдруг выпалила Даша.
Мы с Андреем переглянулись. У меня под сердцем уже третий месяц рос как раз этот самый братик, но мы ждали подходящего момента сообщить.
— А если сестричка? — хитро спросил Андрей.
— Нет, мы девочек большинство! — возмутилась Маша. — Нужен брат для равновесия!
— Сестрёнку можно в куклы наряжать, — мечтательно сказала Даша.
— А с братом в футбол играть! — парировал Саша.
— Хорошо, — улыбнулась я. — Будет вам братик. Или сестричка. Через полгода узнаем.
Повисла тишина. Потом все трое взорвались криками радости. Обнимали, целовали, трогали живот, хотя там ещё ничего не было видно.
— Мы будем старшими! — гордо заявила Маша.
— Будем помогать! — пообещал Саша.
— Научим всему! — добавила Даша.
Ночью, когда дети уснули, мы с Андреем вышли на крыльцо. Звёзды висели низко-низко, сверчки выводили свои трели.
— Не жалеешь? — спросила я. — Взял женщину с тремя детьми, теперь вот четвёртый будет…
— Лен, — он обнял меня. — Это лучшее, что случилось в моей жизни. Каждый день благодарю судьбу за тот вызов к больной корове.
— Кстати о коровах, — засмеялась я. — Завтра Зорьку смотреть поедешь?
— Поеду. И возьму помощников — Саша просился. Говорит, тоже ветеринаром хочет стать.
— А вчера хотел футболистом.
— Нормально. Им по восемь лет — пусть мечтают обо всём сразу.
Из дома донёсся плач — кто-то из детей увидел плохой сон. Я пошла успокаивать, а Андрей остался досматривать звёзды.
В детской спал мирным сном Саша, разметав одеяло. Маша, как всегда, укрылась с головой, торчал только нос. А Даша сидела на кровати, размазывая слёзы.
— Что случилось, солнышко?
— Мне приснилось, что Марта убежала и потерялась!
— Марта спит на кухне, на своём коврике. Никуда она не убежит от нас.
— Правда?
— Правда. Спи, завтра рано вставать — в школу же.
Я поцеловала её в макушку, поправила одеяло. Выходя, обернулась. Три кровати, три судьбы, три части моего сердца. Скоро будет четыре.
Жизнь прекрасна. Несмотря ни на что.
