— Я, знаешь ли, имею право навещать сына, когда захочу!
Она поджала губы, окидывая невестку придирчивым взглядом:
— Опять в этих обносках? Ну что за манера одеваться как нищенка! В моей молодости…
— В вашей молодости вы блистали на сцене Большого театра, я помню.
Пронзительная трель звонка разорвала тишину класса. Марина вздрогнула, отрывая взгляд от нотной тетради.
Последняя ученица — белобрысая девчушка в смешных очках — старательно выводила гаммы на стареньком пианино.
— Хватит на сегодня, Алиса, — мягко улыбнулась Марина. — Ты молодец, только не забывай про третий палец — он у тебя все время соскальзывает.
Девочка просияла, торопливо запихивая ноты в рюкзак:
— Спасибо, Марина Андреевна! А завтра можно я пораньше приду? У меня почти получается этот этюд!
— Конечно, — кивнула Марина, провожая ученицу до двери музыкальной школы.
Ветер швырнул в лицо горсть колючего снега. Марина поежилась, кутаясь в потертое пальто.
До дома двадцать минут пешком — маршрутки в их район ходят редко, да и экономить надо. Съемная квартира вытягивает почти всю зарплату.
Телефон в кармане звякнул сообщением.
«Буду поздно, — писал Сергей. — Срочный заказ, клиент требует закончить до утра».
Марина вздохнула — третий раз за неделю муж задерживается допоздна. Хотя кто она такая, чтобы жаловаться?
Сережка один тянет их семью, его работа программистом приносит куда больше, чем ее уроки музыки.
В подъезде пахло кошками и подгоревшей капустой.
Марина поморщилась, поднимаясь на четвертый этаж.
Ключ с трудом провернулся в разболтанном замке.
— А, явилась! — раздался пронзительный голос из кухни. — Я уж думала, ты про свекровь совсем забыла!
Марина похолодела. Только этого не хватало!
Галина Михайловна собственной персоной — в их крошечной кухне, восседает за столом, как королева на троне.
— Здравствуйте, — выдавила Марина. — А как вы…
— Как попала? — перебила свекровь. — У меня свои ключи есть, от Сереженьки.
Я, знаешь ли, имею право навещать сына, когда захочу!
Она поджала губы, окидывая невестку придирчивым взглядом:
— Опять в этих обносках? Ну что за манера одеваться как нищенка! В моей молодости…
— В вашей молодости вы блистали на сцене Большого театра, я помню, — устало отозвалась Марина, проскальзывая мимо свекрови к плите. — Будете чай?
— Не ерничай! — вскинулась Галина Михайловна. — Да, я была солисткой! И мой Сереженька мог бы стать великим музыкантом, если бы не ты со своими…
— Со своими что? — тихо спросила Марина, чувствуя, как внутри закипает злость. — С моими уроками музыки? Или с тем, что поддержала его решение заняться программированием?
Свекровь махнула рукой:
— И это тоже! Променял искусство на какие-то компьютеры. А все потому, что ты…
Звонок в дверь оборвал готовую разгореться ссору. На пороге стоял взъерошенный Сергей.
— О, мама! — удивленно воскликнул он. — А я думал, у тебя сегодня концерт в филармонии?
— Отменили, — отмахнулась Галина Михайловна. — А я решила проведать сыночка. Ты похудел! Она тебя совсем не кормит?
Марина закусила губу, отвернувшись к окну. За стеклом кружился снег, заметая серые пятиэтажки района-окраины.
— Мам, — в голосе Сергея зазвучали строгие нотки. — Мы это уже обсуждали. Марина…
— Да-да, твоя Марина идеальна, — фыркнула свекровь. — Настолько идеальна, что вы живете в этой конуре, потому что на нормальное жилье не хватает! А ведь мог бы…
— Мог бы что? — тихо переспросил Сергей. — Жить с тобой? Играть на рояле в ресторане? Или податься в менеджеры, как ты предлагала?
Галина Михайловна поджала губы:
— По крайней мере, ты бы не прозябал на окраине! Кстати, я тут узнала — квартира в центре продается, прекрасный вариант. Если продать мою…
— Нет! — отрезал Сергей. — Мы это уже обсуждали. Я не возьму твои деньги.
— Но почему?! — всплеснула руками свекровь. — Я же мать! Я хочу помочь!
— Потому что к деньгам прилагаются условия, — вдруг произнесла Марина. — Верно, Галина Михайловна? Квартира — в обмен на мой уход.
В кухне повисла звенящая тишина. Сергей переводил потрясенный взгляд с матери на жену.
— Что за бред? — наконец выдавил он. — Мама, это правда?
Галина Михайловна вскочила, роняя чашку:
— Я просто хотела как лучше! Ты достоин большего, чем эта… эта…
— Достаточно! — Сергей с грохотом опустил кулак на стол. — Уходи. Прямо сейчас.
— Но Сереженька…
— Уходи, — повторил он. — И верни ключи.
***
Звонок раздался в предрассветных сумерках. Марина дернулась, нащупывая телефон на тумбочке. Номер незнакомый.
— Алло?
— Марина Андреевна? — официальный тон заставил ее сердце сжаться. — Вы супруга Сергея Викторовича?
— Да… — прошептала она, уже понимая: случилось непоправимое.
— Ваш муж попал в аварию. К сожалению…
В Сергея врезался КамАЗ, вылетевший на встречную полосу. Грузовик протащил легковушку несколько метров, от машины почти ничего не осталось.
«Мгновенная см..ерть», — сказали врачи, будто это могло утешить.
Похороны слились для Марины в один бесконечный кошмар. Черные одежды, приглушенные голоса, застывшее лицо Галины Михайловны.
И тишина — звенящая, давящая на виски.
— Это все ты! — прошипела свекровь после похорон, вцепившись в рукав невестки. — Если бы не твоя жадность, он бы не поехал в эту командировку!
— О чем вы? — опешила Марина.
— О чем? — Галина Михайловна рассмеялась жутким, каркающим смехом. — О твоих планах, девочка!
Думаешь, я не понимаю? Окрутила моего мальчика, заставила завещание переписать на себя!
— Какое завещание? Сережа просто…
— Молчи! — оборвала свекровь. — Ты все рассчитала. И квартиру от дяди заполучила, и Сережины сбережения!
А теперь убирайся! Слышишь? Убирайся из этой квартиры!
Начались бесконечные суды. Галина Михайловна наняла лучших адвокатов, пыталась оспорить завещание, доказать, что Марина манипулировала Сергеем.
А потом накатила тошнота. Марина списывала ее на стресс, но тест показал две полоски. Она долго смотрела на пластиковую пластинку, не в силах поверить.
— Срок шесть недель, — подтвердила врач. — Поздравляю!
Марина молчала. Только крепче прижала руку к животу, где теплилась новая жизнь — последний подарок Сережи.
Свекрови она не сказала. Не смогла. Не после того, как Галина Михайловна обвинила ее в убийстве сына.
Время летело незаметно. Родился Петя — темноглазый, серьезный, так похожий на отца.
Брат помогал чем мог — сидел с малышом, пока Марина работала, возил их по врачам.
В тот день они гуляли в парке. Дима катил коляску, что-то рассказывая племяннику, Марина шла рядом, наслаждаясь редким солнечным днем.
— Так-так, — раздался за спиной знакомый голос. — Вот, значит, как?
Марина обернулась. Галина Михайловна стояла, подбоченившись, сверля их яростным взглядом.
— И года не прошло, а ты уже с другим! С ребенком! — она задыхалась от возмущения. — Как ты могла так осквернить память моего сына?!
— Галина Михайловна, — начал было Дима, но Марина остановила его:
— Нет. Хватит. — Она развернула коляску к свекрови. — Посмотрите внимательно. Неужели вы не видите? Это же копия Сережи!
Свекровь замерла, вглядываясь в личико задремавшего малыша. Краска медленно схлынула с ее лица.
— Что? — прошептала она. — Когда?
— Я узнала после похорон, — тихо ответила Марина. — Это ваш внук, Галина Михайловна. Петр Сергеевич Соколов.
— Почему ты молчала? — свекровь пошатнулась, хватаясь за скамейку.
— А вы бы поверили? — горько усмехнулась Марина. — После всех обвинений?
Галина Михайловна опустилась на скамью, не отрывая взгляда от коляски.
— Это Сереженькин сын? — прошептала она. — Правда?
— Да, — кивнула Марина. — Ваш внук. Единственное, что у нас осталось от Сережи.
Петя проснулся, захныкал. Марина потянулась к коляске, но свекровь опередила ее.
— Можно? — впервые в ее голосе прозвучала неуверенность.
Марина кивнула. Галина Михайловна осторожно взяла малыша на руки. Тот притих, с любопытством разглядывая новое лицо.
— Господи, — выдохнула свекровь. — Те же глаза. Тот же взгляд. Сереженька…
И вдруг расплакалась — громко, навзрыд, прижимая к груди драгоценную ношу.
— Прости меня, — всхлипывала она. — Прости, если сможешь. Я же не знала…
Марина молча смотрела на плачущую свекровь, чувствуя, как тает ледяная корка вокруг сердца. Может быть, еще не поздно все исправить?
***
Прошло несколько лет. Дачный поселок утопал в зелени.
Марина свернула на знакомую улочку, улыбаясь доносившемуся детскому смеху.
На участке Галины Михайловны явно происходило что-то интересное.
— А теперь брызгай! Вот так! — командовала свекровь. — Молодец, Петенька! Все розы полил!
Марина открыла калитку и замерла, любуясь картиной: трехлетний сын, в огромных резиновых сапогах, сосредоточенно поливал из игрушечной лейки бабушкины цветы.
Галина Михайловна, в широкополой соломенной шляпе, показывала внуку, куда лить воду.
— Мама! — радостно завопил Петя, бросаясь к Марине. — А мы с бабой Галей садик поливаем! И я ни один цветочек не помял!
— Какой ты у меня помощник, — Марина поцеловала сына в макушку. — А я вам тут черешни привезла, спелой-спелой.
— О, это кстати! — оживилась свекровь. — У меня как раз пирог в духовке. Сейчас чай устроим.
Они сидели в беседке, увитой диким виноградом. Петя, перепачкавшись черешневым соком, с упоением рассказывал о дачных приключениях:
— А еще мы с бабулей кормили ежика! Настоящего! Он пришел ночью, а мы ему молочка налили!
— Молоко ежам нельзя, — мягко поправила Галина Михайловна. — Мы ему котлетку мясную покрошили.
Марина смотрела на них и думала, как удивительно все сложилось. Кто бы мог подумать, что суровая, властная свекровь превратится в любящую бабушку, готовую часами возиться с внуком?
— О чем задумалась? — спросила Галина Михайловна.
— О том, как хорошо, что у нас все так… — Марина замялась, подбирая слова.
— Все так, как должно быть, — закончила свекровь. — Мы же семья.
В этот момент Петя, потянувшись за очередной черешней, опрокинул чашку. Чай разлился по скатерти.
— Ой, — испуганно пискнул мальчик.
— Ничего страшного, — в один голос произнесли Марина и Галина Михайловна.
И рассмеялись, поймав друг друга на этом единодушии.
А над садом кружили пчелы, пахло спелой малиной и свежеиспеченным пирогом, и казалось, что в этом маленьком дачном раю поселилось самое настоящее счастье.
