— Что будете заказывать? — спросила официантка, сдувая непослушную прядь со лба.
— Капучино и круассан с миндалём, — Мария отложила меню и посмотрела в окно.
Эта кофейня стала её пристанищем в обеденные перерывы. Небольшая, уютная, с ароматом свежемолотого кофе и выпечки. Здесь она могла на час забыть о работе, о съёмной комнате с протекающим краном и о том, что полгода назад её жизнь разлетелась вдребезги.
Мария открыла ноутбук — нужно было проверить почту и просмотреть новые отчёты. Работа в маркетинговом агентстве требовала постоянного внимания, но именно это сейчас и спасало. Чем больше работы, тем меньше времени на мысли о прошлом.
Дверь кофейни распахнулась, впуская прохладный осенний воздух. Мария машинально подняла глаза и застыла. На пороге стоял Степан. Её бывший муж. Человек, который лишил её всего.
Он заметил её сразу, будто заранее знал, где искать. Целенаправленно двинулся между столиками, не сводя с неё глаз. Мария почувствовала, как учащается пульс — не от волнения, а от злости.
— Привет, Маш, — Степан присел напротив, не дожидаясь приглашения. — Как ты?
— Какого чёрта ты здесь делаешь? — тихо спросила Мария, закрывая ноутбук.
— Нам нужно поговорить.
— Нам не о чем говорить, — отрезала она. — У меня перерыв сорок минут, и я не собираюсь тратить его на тебя.
Степан выглядел уставшим. Под глазами залегли тени, некогда идеально выбритое лицо покрывала лёгкая щетина. Дорогое пальто, которое она помогала ему выбирать два года назад, казалось чуть великоватым.
— Прошу, выслушай меня, — его голос звучал почти умоляюще. — Я был неправ. Я многое переосмыслил за эти полгода.
— Переосмыслил? — Мария горько усмехнулась. — А что именно? Как ты переписал нашу квартиру на свою мать? Или как убедил меня, что машину тоже нужно оформить на неё — «для налоговой»?
Официантка принесла заказ. Мария механически поблагодарила, не отводя взгляда от бывшего мужа.
— Я знаю, что поступил подло, — Степан говорил тихо, наклонившись к ней. — Но я хочу всё исправить. Вернуться к тебе. Начать сначала.
— Начать сначала? — Мария почувствовала, как поднимается волна гнева. — А у меня теперь ничего нет, Стёпа. Ни машины, ни квартиры, за которую я платила ипотеку четыре года. Ничего. Я снимаю комнату в трёх километрах от работы и хожу пешком, потому что экономлю на проезде.
Степан поморщился, словно от физической боли.
— Маш, я всё верну. Честно. Просто… Ситуация сложная. Мама…
— Снова твоя мама? — Мария покачала головой. — Как я могла быть такой слепой? Пять лет смотрела, как ты пляшешь под её дудку, и всё равно верила тебе.
— Она действительно болеет, — Степан опустил глаза. — Ей нужны деньги на лечение. Серьёзное лечение.
— Наверное, поэтому она продала нашу машину через неделю после того, как ты переписал её? — Мария отпила кофе. — И поэтому сдаёт нашу квартиру, пока сама живёт в своей трёшке?
— Ты не понимаешь… — начал Степан.
— Нет, это ты не понимаешь, — перебила Мария.
— Что же я не понимаю?
— Ты сам испортил наш брак! Ты сам по миру нас пустил, отдав всё своей матери, и машину, и квартиру! А теперь хочешь вернуться?! Да пошёл ты к чёрту!
Несколько посетителей за соседними столиками повернули головы в их сторону. Степан нервно оглянулся.
— Тише, Маш, прошу. Давай не будем устраивать сцен.
— А что мы будем делать? — Мария скрестила руки на груди. — Что на этот раз тебе нужно от меня? Только честно, Стёпа. Хоть раз в жизни скажи правду.
Степан помедлил, затем произнёс, словно через силу:
— Мама нашла хорошую клинику в Израиле. Лечение стоит дорого, но результаты потрясающие. Если бы ты могла…
— Если бы я могла что? — Мария подалась вперёд. — Дать денег на очередную аферу? Или подписать ещё какие-то документы? У меня уже ничего не осталось, Стёпа. Ты и твоя мать забрали всё.
— Я хочу, чтобы мы снова были вместе, — Степан посмотрел ей в глаза. — Правда, Маш. Я скучаю. И да, маме нужна помощь, но это не главное…
Мария видела, как он лжёт. Пять лет брака научили её распознавать каждую его неискреннюю интонацию, каждый фальшивый взгляд. Когда-то она закрывала на это глаза. Больше — никогда.
— Сколько ей нужно на этот раз? — прямо спросила Мария.
Степан замялся.
— Примерно… Полтора миллиона.
— И ты решил, что я — твой банкомат? — Мария покачала головой. — Знаешь, Стёпа, уходи. Просто уходи.
— Маш, послушай…
— Нет, это ты послушай, — Мария наклонилась к нему через стол. — Я начала новую жизнь. Без тебя. Без твоей матери. И мне хорошо. Впервые за пять лет я чувствую себя свободной.
— Но нам нужны эти деньги…
— Полтора миллиона? — Мария невесело усмехнулась. — А почему не три? Или пять? Твоя мать всегда умела красиво считать чужие деньги.
Степан заёрзал на стуле, избегая её прямого взгляда.
— Это серьёзное лечение, Маш. Новейшие методики, лучшие специалисты…
— Как та клиника в Германии два года назад? — перебила его Мария. — Помнишь, когда твоя мать якобы нашла потрясающих врачей, а потом внезапно купила новую машину?
— Тебе всегда было сложно понять наши отношения с мамой, — Степан поджал губы. — Она жизнь на меня положила, в одиночку вырастила…
— О, давай не будем об этом, — Мария подняла руку, останавливая поток знакомых оправданий. — Лучше вспомним, как всё начиналось. Помнишь нашу первую квартиру?
Степан отвёл взгляд. Конечно, он помнил. Они копили на первый взнос два года. Мария работала в двух местах, отказывала себе во всём. Степан тогда казался другим — целеустремлённым, надёжным.
— Ты сказал, что оформить ипотеку на твою мать будет выгоднее, — продолжила Мария. — Что у неё лучше кредитная история, что это временно. А потом… Потом начались бесконечные «мама болеет», «маме нужны деньги на лечение».
— Ты же знаешь, что она действительно…
— Нет, Стёпа, — Мария покачала головой. — Я знаю другое. Знаю, что твоя мать продала нашу машину через неделю после того, как ты переписал её. Знаю, что она сдаёт нашу квартиру за восемьдесят тысяч в месяц. И знаю, что все её «болезни» странным образом совпадают с крупными покупками.
Степан побледнел.
— А ты что, свечку держала? Что это за предъявы такие?
— Зачем держать свечку? Достаточно было открыть глаза, — Мария отодвинула пустую чашку. — Знаешь, что самое страшное? Я ведь правда любила тебя. Верила каждому слову. Защищала перед подругами, когда они говорили, что ты — бесхребетный маменькин сынок.
— Я не…
— Нет, ты именно такой, — Мария грустно улыбнулась. — Всю жизнь прячешься за мамину юбку. Позволяешь ей манипулировать собой, а сам манипулируешь другими. Я была просто удобным источником денег для вас обоих.
— Это неправда! — Степан повысил голос, привлекая внимание соседних столиков. — Я любил тебя. Люблю до сих пор.
— Вот только это, — Мария достала телефон и показала ему экран, — говорит об обратном.
На экране была переписка Степана с матерью. «Попробую уговорить её вернуться. У неё хорошая работа, стабильный доход. Нам сейчас очень нужны деньги».
Степан застыл, глядя на сообщения.
— Откуда у тебя…
— Твоя мать случайно отправила мне скриншот, когда хвасталась подруге своими махинациями, — Мария убрала телефон. — Знаешь, я даже благодарна ей за эту ошибку. Теперь я точно знаю, что не ошиблась, подав на развод.
— Маша, это не то, что ты думаешь…
— Нет, Стёпа, это именно то, — она встала из-за стола. — Ты пришёл сюда не потому, что любишь меня. Ты пришёл, потому что твоей матери снова нужны деньги. И мне больше даже не больно. Мне просто противно.
Степан схватил её за руку.
— Подожди, давай всё обсудим…
— Убери руку, — тихо, но твёрдо произнесла Мария. — Мы уже всё обсудили. Ты сам испортил наш брак, Стёпа. Ты сам выбрал свой путь. А теперь живи с этим.
— Машенька! Какая приятная встреча! — раздался знакомый голос.
Мария медленно обернулась. В дверях кофейни стояла Антонина Георгиевна — безупречно одетая, с новой стрижкой и дорогой сумкой от известного бренда. Сумкой, стоимость которой равнялась трём месячным платежам по той самой ипотеке.
— Вот теперь картина полная, — произнесла Мария. — Значит, это была засада?
— Что ты такое говоришь? — Антонина Георгиевна присела за их столик. — Я просто проходила мимо. Решила выпить кофе.
— А не далековато от вашего дома? — Мария покачала головой. — В городе сотни кофеен, и вы случайно зашли именно в эту?
Степан нервно поправил воротник рубашки.
— Мама, мы как раз…
— Молчи, — оборвала его Антонина Георгиевна. — Я вижу, ты опять всё испортил. Машенька, девочка моя, давай поговорим как взрослые люди.
— Как взрослые люди? — Мария рассмеялась. — Хорошо. Давайте поговорим о том, как вы продали мою машину. Или о том, как сдаёте квартиру, за которую я платила ипотеку?
— Все средства идут на моё лечение, — Антонина Георгиевна положила руку на сердце. — Ты же знаешь мою ситуацию.
— Знаю, — кивнула Мария. — Знаю, что ваша «ситуация» позволяет вам покупать брендовые вещи и отдыхать на курортах. А ещё я знаю, что вы с сыном задумали очередную аферу.
— Какая же ты чёрствая, — Антонина Георгиевна покачала головой. — Степан так любит тебя, хочет вернуть семью…
— Прекратите, — Мария стукнула ладонью по столу. — Хватит этого бреда. Я видела переписку. Видела, как вы планировали использовать меня снова.
Антонина Георгиевна переглянулась с сыном. Её лицо изменилось, маска заботливой свекрови спала.
— Что ж, раз ты всё знаешь, — её голос стал жёстким, — давай начистоту. Да, нам нужны деньги. Да, мы рассчитывали на твою помощь. Ты неплохо зарабатываешь, а живёшь как нищенка. Какой в этом смысл?
— Смысл в том, что это мои деньги, — отчеканила Мария. — И я больше не позволю вам распоряжаться ими.
— Неблагодарная, — процедила Антонина Георгиевна. — Мы приняли тебя в семью…
— Нет, — перебила Мария. — Вы нашли во мне источник дохода. Но этот источник иссяк.
Степан сидел, опустив голову. Его плечи поникли, он казался маленьким и жалким рядом с матерью.
— А ты? — Мария обратилась к нему. — Так и будешь молчать? Позволишь матери снова разрушить твою жизнь?
— Не смей его попрекать! — взвилась Антонина Георгиевна. — Он мой сын, и только я знаю, что для него лучше!
— Верно, — Мария встала. — Он ваш сын. И пусть остаётся с вами. А я ухожу.
— Стой! — Антонина Георгиевна схватила её за рукав. — Ты должна нам помочь! Мы же семья!
— Нет, — Мария высвободила руку. — Мы не семья. Мы никогда ею не были. Вы просто использовали меня. А ты, Стёпа… — она посмотрела на бывшего мужа, — ты позволил этому случиться. И я даже рада, что всё так вышло. Иначе я могла бы потратить на вас ещё несколько лет своей жизни.
— Маша! — Степан вскочил, опрокинув стул. — Постой!
Теперь на них смотрела вся кофейня. Но Марии было всё равно. Пять лет унижений и лжи, пять лет, когда она отдавала всё, не получая ничего взамен — это закончилось здесь и сейчас.
— Что тебе ещё нужно? — она обернулась, глядя на него с усталым презрением.
— Я… Я действительно хочу всё исправить, — его голос дрожал. — Да, я был неправ, но…
— Степан, замолчи! — прикрикнула Антонина Георгиевна. — Не унижайся перед ней.
Мария усмехнулась:
— Вот видишь? Ты даже сейчас не можешь сказать ни слова без её разрешения. Тебе тридцать четыре, Стёпа, а ты до сих пор прячешься за мамину юбку.
Степан побледнел. В его глазах мелькнуло что-то — отчаяние? злость? осознание? Он медленно повернулся к матери:
— Мама, не вмешивайся.
— Что?! — Антонина Георгиевна задохнулась от возмущения. — Как ты смеешь так со мной разговаривать? После всего, что я для тебя сделала!
— А что ты для меня сделала? — неожиданно резко спросил Степан. — Разрушила мой брак? Забрала всё, что мы с Машей нажили? Превратила меня в посмешище?
Мария наблюдала эту сцену, не веря своим глазам. Неужели в Степане наконец проснулось что-то человеческое? Или это очередной спектакль?
— Неблагодарный! — зашипела Антонина Георгиевна. — Я жизнь на тебя положила! Я всегда хотела для тебя только лучшего!
— Лучшего? — Степан горько рассмеялся. — Ты продала нашу машину. Сдаёшь нашу квартиру. Где эти деньги, мама? На какое «лечение» они ушли?
Антонина Георгиевна побагровела:
— Да как ты смеешь! У меня серьёзные проблемы со здоровьем!
— У тебя нет никаких проблем, — впервые в голосе Степана зазвучала твёрдость. — Я видел твои анализы. С тобой всё в порядке. Ты обманывала не только Машу, но и меня.
Мария смотрела на них обоих, чувствуя странное отстранение. Словно наблюдала спектакль, который когда-то волновал её до глубины души, а теперь вызывал лишь усталое безразличие.
— Знаешь, Стёпа, — она медленно покачала головой, — даже если ты прозрел, это уже ничего не меняет. Ты сам испортил наш брак. Ты сам по миру нас пустил, отдав всё своей матери — и машину, и квартиру. И дело не в вещах или деньгах. Дело в доверии, которое ты разрушил.
Степан шагнул к ней:
— Маша, я всё верну. Клянусь. Я заставлю её вернуть квартиру, выплачу компенсацию за машину…
— Ты ничего не вернёшь! — взвизгнула Антонина Георгиевна. — Квартира оформлена на меня! Это моя собственность!
— Вот видишь? — Мария усмехнулась. — Ничего не изменилось. И уже не изменится.
Она повернулась к Степану:
— Знаешь, что самое печальное? Я ведь правда любила тебя. Верила, что мы строим семью, общее будущее. А ты… Ты просто использовал меня, как банкомат. Как источник средств для вашей с матерью безбедной жизни.
— Неправда! — Степан схватил её за плечи. — Я любил тебя! Я…
— Убери руки, — ледяным тоном произнесла Мария. — Если ты сейчас же не отпустишь меня, я закричу.
Степан отшатнулся, как от удара. В его глазах читалось искреннее изумление — он впервые видел Марию такой. Не уступчивой, не мягкой, не готовой прощать и понимать. Решительной и непреклонной.
— Итак, — Мария оглядела их обоих, — я скажу это только один раз. Не звоните мне. Не пишите. Не ищите встреч. Если увижу вас рядом со своей работой или домом — вызову полицию. Если попытаетесь манипулировать через общих знакомых — расскажу всем правду о ваших махинациях. Всё кончено.
Антонина Георгиевна открыла рот, чтобы что-то сказать, но Мария остановила её жестом:
— И да, я знаю про ваш кредит на новый дом. Знаю, что вы рассчитывали на мои деньги. Но теперь это ваши проблемы. Только ваши.
Она повернулась и пошла к выходу. За спиной слышались возмущённые восклицания Антонины Георгиевны и приглушённый голос Степана, но Мария не оборачивалась. Пора было идти дальше. Без них. Без прошлого, которое они пытались превратить в её будущее.
Выйдя на улицу, Мария глубоко вдохнула холодный осенний воздух. Впервые за долгое время она почувствовала себя по-настоящему свободной. Да, впереди ещё много трудностей. Съёмная комната, непростая работа, необходимость начинать всё с нуля. Но всё это было лучше, чем жизнь во лжи.
Её телефон завибрировал. Сообщение от Степана: «Прости меня. Я всё исправлю».
Мария удалила сообщение, не отвечая. Некоторые вещи невозможно исправить. Некоторые мосты нужно сжечь, чтобы идти дальше…
