Тяжёлый разговор прервал тишину квартиры, в которой ещё пахло свежей краской и новой мебелью. Алексей стоял у окна, вцепившись пальцами в подоконник, и глубоко вдыхал, будто собирал воздух по крупицам. Ольга сидела на краю дивана – того самого, который они выбирали вместе, перебрав десятки магазинов. Её руки нервно перебирали складки домашнего платья.
– Ты правда решил оставить нас без квартиры ради своей матери? – с обидой спросила Ольга, и её голос дрогнул.
Алексей не повернулся. Только его плечи поникли, словно на них опустилась непосильная тяжесть.
– Оля, пойми… Её дом признали аварийным. Совсем. Туда даже заходить запретили, понимаешь? – его голос звучал глухо. – А расселение только через год, не раньше.
– И что теперь? – Ольга резко вскочила, заставив диван скрипнуть. – Мы эту квартиру ПЯТЬ ЛЕТ брали в ипотеку! Пять лет отказывали себе во всём! Помнишь, как мечтали? Как планировали детскую? А теперь ты вот так просто берёшь и…
– Не просто! – Алексей наконец повернулся, и Ольга увидела, как побелели его губы. – Думаешь, мне легко?
– Есть другие варианты, – Ольга начала загибать пальцы. – Социальное жильё. Временная аренда. Да мало ли! Но нет, ты сразу – отдадим нашу квартиру, а сами… сами куда, Лёш?
За окном начал накрапывать дождь. Мелкие капли барабанили по новому подоконнику, словно отсчитывая секунды тишины.
– На съёмную переедем, – тихо сказал Алексей. – Временно.
– Временно? – Ольга горько усмехнулась. – А потом? Знаешь, сколько таких «временно» я видела у подруг? Годами живут кто у тёщи, кто на съёмной. А квартира наша… с какой стати твоя мать не может к нам переехать? Мы бы потеснились.
– Она не захочет стеснять, – покачал головой Алексей. – Ты же знаешь её характер. Она всю жизнь одна прожила, после папиной смерти. Ей своё пространство нужно.
– А нам? – Ольга чувствовала, как предательские слёзы подступают к глазам. – Нам, значит, не нужно? У меня на работе повышение намечается. Думаешь, я смогу готовиться к аттестации в съёмной однушке с тонкими стенами?
Алексей сделал шаг к жене, пытаясь обнять её, но она отстранилась.
– Оль, это моя мать…
– А я твоя жена! – она уже не сдерживала слёз. – Выбирай, Лёша. Либо мы вместе решаем такие вопросы, либо… либо я не знаю.
Входная дверь скрипнула, и оба замолчали. На пороге стояла Антонина Петровна – невысокая женщина с аккуратной сединой и усталыми глазами. Она замерла, увидев заплаканное лицо невестки.
– Я не вовремя? – тихо спросила она, прижимая к груди пакет с пирожками. – Я думала… вы просили привезти вашу любимую выпечку.
Ольга бросила на мужа тяжёлый взгляд и выбежала из комнаты. Хлопнула дверь спальни.
– Сынок, – Антонина Петровна подошла к Алексею и положила морщинистую руку ему на плечо. – Вы что, поссорились из-за меня?
Алексей молча кивнул.
– Я же говорила – не надо этого делать, – в голосе матери звучала боль. – Найду я где пожить. У Веры Степановны диван свободный…
– Мама, о чём ты? Какой диван? Тебе нужно нормальное жильё.
За стеной раздался приглушённый плач Ольги, и Алексей почувствовал, как сердце разрывается на части.
Антонина Петровна тяжело опустилась на стул и прикрыла глаза.
– Всю жизнь мечтала, что у тебя будет своя семья и дом, – прошептала она. – А теперь из-за меня всё рушится.
– Ничего не рушится, – Алексей сжал кулаки. – Мы справимся.
Но уверенности в его голосе не было. За окном дождь усилился, превращаясь в ливень. Квартира, ещё недавно наполненная счастьем и планами на будущее, словно потускнела. В воздухе повис невысказанный вопрос: что будет дальше?
Прошла неделя. Неделя, наполненная тяжёлым молчанием, ночными разговорами и слезами. Ольга и Алексей разговаривали теперь короткими, сухими фразами. Будто между ними выросла стена.
В это субботнее утро Ольга проснулась от звука передвигаемой мебели. Алексей уже был на ногах, переставляя вещи в гостиной.
– Что делаешь? – спросила она, кутаясь в халат.
– Расчищаю место для маминых вещей, – ответил он, не поднимая глаз. – Привезут её старый комод сегодня. Немного, но самое дорогое для неё.
Ольга почувствовала, как внутри всё сжалось. Это был уже не просто разговор, а реальные действия. Их квартира – их мечта – действительно перестаёт быть их домом.
– А нас ты спросил? – её голос дрожал. – Или я уже не имею права голоса?
Алексей выпрямился, вытирая пот со лба.
– Оля, мы уже всё обсудили.
– Нет, Лёша, – она поджала губы. – Не обсудили. Ты просто поставил меня перед фактом. Знаешь, что самое обидное? Что для тебя это было такое простое решение. Даже не задумался!
– Не задумался?! – Алексей швырнул тряпку на пол. – Я третью ночь не сплю! Думаю, как всё устроить, чтобы и маме было хорошо, и тебя не потерять. Но ты даже слушать не хочешь!
– А что слушать? – Ольга скрестила руки на груди. – Мы шесть лет копили на эту квартиру. ШЕСТЬ! Помнишь, как я подрабатывала по ночам переводами? Как ты брал две смены? Как мы клеили эти обои вместе? – она обвела рукой комнату. – И теперь мы всё это отдаём?
– Не «отдаём», – Алексей устало потёр глаза. – Мы помогаем моей матери. Женщине, которая вырастила меня одна. Которая ночами шила, чтобы я мог учиться в институте.
– Я всё понимаю, – тише сказала Ольга. – Но есть же другие варианты…
– Какие, Оль? Какие? – он развел руками. – Социальное жильё ей не светит, в аренду никто не сдаст – пенсия маленькая. У неё только я.
Ольга отвернулась к окну. Во дворе молодая мама катала коляску, что-то напевая ребёнку. Их двор. Их подъезд. Всё, о чём они мечтали…
– А она знает, какой ценой даётся ей эта квартира? – тихо спросила Ольга.
Алексей не ответил. Вместо этого он подошёл к жене, пытаясь обнять её за плечи, но она отстранилась.
– Не надо, – покачала головой Ольга. – Просто… я не знаю, смогу ли я так жить, Лёш. Это предательство.
– Предательство? – его лицо исказилось от боли. – То, что я не бросаю мать в беде – это предательство?
– Нет, – Ольга резко развернулась к нему. – Предательство – это когда ты решаешь за нас обоих. Когда моё мнение ничего не значит. Когда нашу мечту, наш дом… – она не закончила фразу.
В этот момент в дверь позвонили. На пороге стояла Антонина Петровна с небольшой сумкой. Позади неё маячили грузчики с комодом.
– Доброе утро, – тихо сказала она, и её взгляд метнулся от сына к невестке. – Я могу зайти?
Ольга молча отступила, пропуская свекровь. Сердце колотилось как сумасшедшее. Она чувствовала себя чужой в собственном доме.
Пока мужчины заносили комод, Антонина Петровна неловко переминалась у двери.
– Олечка, – начала она, когда грузчики вышли. – Я знаю, что это тяжело для тебя…
– Вы не знаете, – резко ответила Ольга и тут же прикусила язык, увидев, как вздрогнула пожилая женщина. – Извините. Я не хотела грубить.
– Понимаю, – кивнула Антонина Петровна. – Я бы тоже злилась на моём месте.
Старушка прошла в комнату и тяжело опустилась на диван. Её руки – сухие, с выступающими венами – нервно перебирали ремешок сумки.
– Я всю жизнь боялась быть обузой, – тихо сказала она. – А вот как вышло.
Ольга не нашлась, что ответить. Она смотрела на эту женщину – мать Алексея, его единственную опору в детстве – и чувствовала, как внутри борются обида и понимание.
Стемнело. За окном зажглись фонари, а в маленькой комнате — той самой, где когда-то они мечтали поставить детскую кроватку — уже приглушённо горел ночник. Антонина Петровна перебирала свои вещи, изредка всхлипывая.
Ольга зашла на кухню, где Алексей сидел, уставившись в одну точку. Она бросила на стол несколько смятых листов бумаги.
– Вот, — голос звучал надломленно, будто ей было физически больно произносить эти слова. — Нашла три варианта квартир. Дальше от центра, конечно… но платить сможем.
Алексей взял листы, но не стал смотреть.
– Значит, ты уже всё решила? – в его голосе слышалась горечь.
– А разве у меня есть выбор? – Ольга посмотрела ему прямо в глаза. – Ты его не оставил мне.
– Оль, я разрываюсь, – он провёл рукой по волосам. – Я люблю тебя. Но и маму бросить не могу.
– Знаешь, – Ольга вздохнула, – я всё думаю… Что будет, когда у нас появятся дети? Ты и тогда будешь так же решать за всех?
Алексей замер.
– Что ты имеешь в виду?
– Просто задумалась, – тихо сказала Ольга. – Чья потребность будет важнее? Маленького ребёнка или твоей мамы? Нас с детьми… или её?
Она развернулась и пошла в спальню. За её спиной Алексей стоял, застывший, с бумагами в руках. А за тонкой стеной маленькой комнаты сидела Антонина Петровна, слышавшая каждое слово их разговора. По её морщинистым щекам текли слёзы.
Неделя тянулась бесконечно. Ольга почти не бывала дома, а Антонина Петровна превратилась в призрак, стараясь не попадаться невестке на глаза. Алексей метался между ними, но с каждым днём всё больше замыкался в себе.
В пятницу Ольга вернулась не в десять вечера, как обычно, а в семь. С огромной спортивной сумкой.
– Это ещё что? – Алексей даже привстал, захлопнув ноутбук.
– Я ухожу к Наташке. Пока не решим, как быть, – она поставила сумку у двери.
– Что значит «уходишь»?
– То и значит. Я не могу здесь оставаться. Это уже не наш дом, Лёша.
– Оля, но мы же…
– Нет никакого «мы»! – она уже не сдерживала слёз. – Есть ты и твоя мама. А я… я просто приложение.
– Ты… ты хочешь развода? – в его голосе звучал страх.
– Я сама не знаю, чего хочу… – Ольга прикусила губу. – Но точно знаю, что больше так не могу. Не могу жить с человеком, для которого моё мнение — пустой звук. А если у нас дети родятся? Их потребности тоже на второй план отправишь?
Она подхватила сумку и вышла. Хлопнула дверь. Ноги подкосились, и Алексей привалился к стене. Из темноты коридора вышла мать — маленькая, с покрасневшими глазами.
– Из-за меня всё, да? – прошептала она, комкая край кофты.
Алексей не ответил. Мать присела рядом с ним на диван.
– Алёша, я не могу разрушать вашу семью, – тихо сказала она. – Я записалась в дом престарелых.
– ЧТО?! – он подскочил. – Ты с ума сошла?
– Нет, – она покачала головой. – Я всё обдумала. Там хорошие условия, медицинский уход.
– Мам, пожалуйста, – Алексей упал на колени перед ней. – Я что-нибудь придумаю. Не уходи.
– Всё будет хорошо, сынок, – она гладила его по голове. – Меня ждут через два дня.
– Ты уже всё решила? Без меня?
– А ты думал, упрямство только от отца досталось? – слабо улыбнулась Антонина Петровна. – Олю верни. Сейчас же.
Алексей замер, а потом быстро вскочил.
– Погоди. Я, кажется, придумал. – Он схватил телефон и набрал номер жены. – Оля, мне нужно срочно тебя увидеть. У меня есть решение. То, что устроит всех.
– Лёша, я не готова сейчас…
– Прошу тебя. Один разговор. Последний, если захочешь.
– Хорошо, – наконец ответила Ольга. – Приезжай к Наташке через час.
– Я вернусь, – сказал он матери. – И мы всё решим. Вместе.
– Только не наделай глупостей, сынок, – тихо сказала Антонина Петровна. – Я уже решила для себя.
– Нет, мам, – Алексей поцеловал её. – Я наделал достаточно глупостей. Пора всё исправлять.
Наташкина квартира встретила Алексея запахом свежесваренного кофе и приглушенным светом. Сама хозяйка, бросив на него неодобрительный взгляд, быстро скрылась на кухне, оставив их с Ольгой наедине.
– Говори, – сказала Ольга, присаживаясь на край дивана. Она казалась спокойной, только пальцы, теребящие край кофты, выдавали её волнение.
Алексей глубоко вдохнул.
– Я всё понял, Оль. Только когда ты ушла, я понял, насколько был эгоистичен.
– Рада за тебя, – она невесело усмехнулась. – И что теперь?
– Мы продаем квартиру, – решительно сказал он.
Ольга вскинула брови.
– Продаем? А как же твоя мама?
– Послушай, – Алексей подсел ближе. – Я тогда сразу не подумал. Квартира у нас большая, трехкомнатная. Если её продать, мы можем купить две – однушку маме и небольшую двушку себе. Район, конечно, будет похуже, но зато свое жилье и у нас, и у неё.
Ольга молчала, обдумывая его слова.
– Мама сказала, что уйдет в дом престарелых, – продолжил Алексей, и его голос дрогнул. – Уже через два дня. Она не хочет разрушать нашу семью. И знаешь… это заставило меня задуматься.
– О чем?
– О том, что я чуть не потерял самое дорогое, пытаясь сохранить всё сразу, – он протянул руку, но не решился дотронуться до жены. – Оля, я не хочу выбирать между тобой и мамой. Но я и не хочу терять тебя. Никогда.
Ольга провела рукой по лицу, смахивая слезинку.
– А твоя мама… как она отнесется к этому?
– Мы с ней поговорим. Втроем, – Алексей впервые за весь вечер улыбнулся. – Ты же знаешь, в глубине души она всегда хотела, чтобы я был счастлив. А без тебя это невозможно.
Ольга впервые посмотрела ему в глаза.
– А у тебя хватит денег на две квартиры?
– Район будет не такой престижный, как мы мечтали, – признался Алексей. – Но это лучше, чем совсем без своего угла. И я могу взять вторую работу. Справимся.
– Мы справимся, – тихо поправила его Ольга и впервые за вечер потянулась к нему сама. – Я тоже подумала… Может, я слишком резко отреагировала? Это твоя мама, и ты имеешь право помогать ей.
– А ты имеешь право на свой дом, – твердо сказал Алексей. – И я был неправ, что не посоветовался с тобой. Не учел твоего мнения. Больше такого не повторится.
– Обещаешь?
– Клянусь, – он взял её руки в свои. – Я осознал, как много могу потерять. Это меня отрезвило.
Наташка выглянула из кухни, демонстративно кашлянув.
– Ну что, голубки? Чаю подать или разберетесь?
Ольга встретилась взглядом с мужем и впервые за много дней улыбнулась.
– Спасибо, Наташ, но, кажется, нам пора домой.
Прошло три месяца. В солнечный апрельский день Антонина Петровна расставляла безделушки на полках своей новой квартиры — маленькой, но уютной однушки на первом этаже. Из распахнутого окна доносились звонкие детские голоса и скрип качелей. Старушка то и дело отвлекалась от дел, чтобы взглянуть на ребятишек, гомонящих на площадке прямо под её окнами.
– Мам, аккуратнее с коробками, – Алексей забрал у неё тяжелую стопку книг. – Ольга сказала, что придет после работы помочь с расстановкой.
– Замечательная она у тебя, – тихо сказала Антонина Петровна. – Простила меня.
– Не было за что прощать, мам, – Алексей приобнял её за плечи.
– Было, – настаивала она. – Я думала только о себе. Не хотела идти на компромисс.
– Мы все были хороши, – усмехнулся Алексей. – Зато теперь мир в семье.
Антонина Петровна подошла к окну. Напротив, всего в двух домах от неё, стояла панельная девятиэтажка, где теперь жили Алексей и Ольга. Они по очереди заходили к ней каждый день после работы. А по выходным все вместе пили чай на маленькой, но уютной кухне.
– Знаешь, сынок, – задумчиво произнесла Антонина Петровна, – иногда потери учат нас самому важному. Я думала, что потеряла дом. А нашла семью. Настоящую.
В дверь позвонили. На пороге стояла Ольга с огромным букетом полевых цветов.
– Решила зайти пораньше, – улыбнулась она, протягивая цветы свекрови. – А еще у меня новость…
Она загадочно переглянулась с мужем и положила руку на живот.
– Кажется, детскую придется обустраивать раньше, чем мы думали.
Антонина Петровна ахнула, прижав руки к груди.
– Неужели?
– Уже двенадцать недель, – кивнула Ольга. – Только вчера убедились.
Алексей стоял между двумя самыми важными женщинами своей жизни – женой и матерью – и улыбался. Наконец-то в его душе был мир. Компромисс оказался единственным верным решением. Не жертвовать одним ради другого, а найти путь, где каждый получит главное.
– Трудно было? – вдруг спросила Антонина Петровна, глядя на новые, скромные стены своей квартиры.
– Трудно, – честно признался Алексей. – Но знаешь… – он посмотрел на жену, на её уже слегка округлившийся живот, – оно того стоило.
Ольга взяла за руку свекровь.
– Теперь наш ребенок будет расти в любви, – тихо сказала она. – В семье, где умеют слышать друг друга и находить решения вместе. Это важнее любых квадратных метров и евроремонтов.
Антонина Петровна обняла невестку, и в этом объятии растворились последние отголоски старых обид.
– Ты права, – прошептала она. – И знаешь… мне кажется, у вас будет дочка.
– Почему ты так думаешь? – удивилась Ольга.
– Материнское сердце, – улыбнулась Антонина Петровна. – Оно редко ошибается.
Алексей смотрел на них и думал о том, как близок был к краху. Один необдуманный шаг – и мог потерять всё. Ольга была права – нельзя решать за двоих. Семья – это всегда партнерство. И самые важные решения нужно принимать вместе.
Теперь он знал это наверняка.
