— Ты не понимаешь масштаба, Наташа. Ты смотришь себе под ноги, а надо смотреть за горизонт. Это не трата. Это входной билет в высшую лигу.
Валерий даже не соизволил приподняться с продавленного дивана. Он лежал, закинув ноги в застиранных тренировочных штанах на подлокотник, и водил пальцем по экрану планшета. Из динамиков доносился энергичный, напористый голос какого-то мужчины, вещающего про «потоки изобилия» и «квантовый скачок сознания». В комнате было душно, пахло разогретым вчерашним супом и пылью, но лицо Валерия светилось благостным, почти религиозным экстазом. Он чувствовал себя причастным к чему-то великому, к миру, где люди не ездят на метро, а перемещаются на бизнес-джетах.
Наталья стояла в дверном проеме, всё ещё в пальто, с тяжелой сумкой, ручки которой врезались в ладонь. Она только что получила уведомление от банка. Сначала она подумала, что это ошибка, сбой системы, какая-то глупая шутка. Она трижды обновила приложение, стоя в очереди на кассе в «Пятерочке», и трижды увидела одну и ту же цифру: ноль рублей ноль копеек на счете, который назывался «Зубы».
— Валера, выключи это, — сказала она тихо, но так, что голос из планшета показался вдруг неуместным и жалким. — Я спросила тебя, куда делись сто тысяч. Я не спрашивала про горизонты. Я спросила про деньги.
— Я же тебе объясняю, — Валерий недовольно цокнул языком и нажал на паузу. На экране застыл загорелый мужчина в ослепительно белой рубашке, стоящий на фоне дубайских небоскребов. — Я купил премиум-доступ к курсу «КриптоБарон: Путь к свободе». Это не просто лекции, Наташ. Это закрытый чат, сигналы, личное наставничество. Люди за месяц отбивают вложения в десять раз. Ты хоть представляешь, какие это возможности? Мы через полгода купим тебе машину, а Машке оплатим обучение в Лондоне.
Наталья медленно прошла в комнату и поставила сумку на пол. Звук удара стеклянных банок о ламинат прозвучал как выстрел. Она смотрела на мужа, и ей казалось, что она видит его впервые. Не того парня, за которого выходила замуж десять лет назад, а какого-то чужого, обрюзгшего незнакомца с пустыми глазами, в которых плескалась дешевая алчность.
— В Лондоне? — переспросила она, расстегивая пальто. Пальцы не слушались, пуговица застряла в петле. — Ты собрался оплачивать Лондон? Валера, Маша вчера пришла из школы и отказалась ужинать, потому что у неё десна воспалилась. У неё клыки растут вторым рядом, ей рот больно открывать. Мы полтора года копили эти деньги. Я полтора года не покупала себе ничего, кроме колготок. Я брала подработки. Я по субботам выходила в смену, пока ты искал свое предназначение. А ты взял и одним нажатием кнопки отправил всё это какому-то загорелому жулику?
— Не смей называть Артура жуликом! — Валерий резко сел, спустив ноги на пол. Его лицо пошло красными пятнами. — Ты ничего не понимаешь в современной экономике. Ты привыкла жить от зарплаты до зарплаты, считать копейки, экономить на спичках. Это мышление нищеброда, Наташа! Артур учит нас выходить из матрицы. Деньги должны работать, а не лежать мертвым грузом на счете под смешные проценты. Я сделал инвестицию в наше будущее!
Наталья подошла к нему вплотную. Ей захотелось выхватить этот планшет и разбить его об его голову, но она сдержалась. Вместо этого она выхватила гаджет из его рук и развернула к нему экраном, где красовалось письмо с подтверждением оплаты: «Поздравляем! Вы стали участником ВИП-группы».
— Инвестицию? — её голос стал сухим и шершавым, как наждачная бумага. — Ты называешь это инвестицией?
— Представь себе!
— Ты потратил деньги, отложенные на брекеты дочери, на курсы какого-то успеха у какого-то инфоцыгана в интернете? Валера, у ребёнка комплексы, ей больно жевать! А ты решил стать миллионером, лёжа на диване!
— Не ори, — поморщился он, словно от зубной боли. — Ты мыслишь узко. Брекеты — это расход. Это пассив. А знания — это актив. Я сейчас изучу рынок, вложусь в пару перспективных токенов, и мы эти зубы ей хоть бриллиантовые вставим. Ну подождет она месяц, ничего с ней не случится. Не умирает же.
— Подождет? — Наталья почувствовала, как внутри неё поднимается холодная, расчетливая ярость. — Ей четырнадцать лет, Валера. Над ней в классе смеются. Она рот рукой прикрывает, когда смеется. Ортодонт сказал, что тянуть больше нельзя, челюсть формируется неправильно. А ты говоришь «подождет», потому что тебе захотелось поиграть в биржевого магната? Ты хоть понимаешь, что ты сделал? Ты украл у собственного ребенка здоровье.
— Я не украл, я приумножаю! — рявкнул Валерий, вскакивая с дивана. Он был выше жены на голову, но сейчас выглядел маленьким и надутым. — Почему ты меня никогда не поддерживаешь? Почему я для тебя всегда дурак? Я три года пытаюсь найти тему, чтобы вытащить нас из этого болота. Я хочу, чтобы мы жили нормально! Чтобы не считали рубли до получки! А ты только и делаешь, что пилишь. «Иди на завод», «иди грузчиком». Я не для того создан, чтобы горбатиться за тридцать тысяч! У меня потенциал!
Он начал ходить по комнате, размахивая руками. Его тень металась по стенам с выцветшими обоями, которые они собирались переклеить еще пять лет назад.
— Твой потенциал, Валера, лежит на этом диване уже третий год и протирает обивку, — Наталья говорила жестко, чеканя каждое слово. — Ты не ищешь тему. Ты ищешь халяву. Ты ищешь волшебную таблетку, чтобы ничего не делать, а деньги сами падали тебе в карман. Ты думаешь, я не вижу? Ты целыми днями смотришь эти ролики про успешный успех. Ты знаешь всё про биткоин, про дропшиппинг, про нейросети, но ты гвоздь в прихожей забить не можешь. Вешалка падает каждый раз, когда мы куртки вешаем. Но зато ты теперь КриптоБарон.
— Вешалка — это мелочи! — отмахнулся он, подходя к окну и глядя на серый двор, заставленный машинами. — Я мыслю глобально. А ты зациклилась на бытовухе. Ну потратил я сто тысяч, ну и что? Я их верну. Я уверен в этой схеме. Артур показывал скрины своих учеников, там люди миллионы поднимают за неделю.
— Покажи мне хоть один твой миллион, Валера, — Наталья бросила планшет обратно на диван. — Покажи мне хоть одну тысячу, которую ты заработал за последние три года своим «глобальным мышлением». Всё, что мы едим, всё, во что мы одеты, всё, чем мы платим за квартиру — это мои деньги. Мои и твои пособия по безработице, которые ты даже оформить сам не смог, мне пришлось бегать. И эти сто тысяч на зубы Маше — это тоже мои деньги. Я их заработала. Я. Не ты.
— Вот! Опять ты начинаешь! — Валерий резко развернулся, и его лицо исказила гримаса обиды. — Ты меня попрекаешь куском хлеба! Ты меркантильная, Наташка. Тебе только бабки нужны. А души в тебе нет. Ты не веришь в мужа. У других жены вдохновляют, крылья дают, а ты только обрезаешь. Может, потому у меня и не получается ничего, что ты в меня не веришь? Энергетика у тебя тяжелая, бедная. Ты тянешь меня вниз.
Наталья смотрела на него и понимала, что он говорит серьезно. Он действительно верил в то, что её работа и её экономия — это причина его неудач. Не его лень, не его глупость, а её «тяжелая энергетика».
— Значит, я тебя вниз тяну? — переспросила она, чувствуя, как в груди застывает ледяной ком. — Я тебя кормлю, одеваю, оплачиваю интернет, чтобы ты мог слушать своего Артура, и я же тебя тяну вниз? Хорошо. Очень хорошо.
— Да, тянешь! — Валерий почувствовал, что перехватил инициативу, и решил добить. — И с зубами этими ты устроила истерику на ровном месте. Ну кривые зубы, и что? У половины страны кривые. Это не смертельно. Зато когда я поднимусь, она мне спасибо скажет. Мы ей виниры поставим в Швейцарии. Ты просто не умеешь ждать.
Он снова плюхнулся на диван и потянулся к планшету, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Ему нужно было учиться, ему нужно было впитывать мудрость миллионеров, а не слушать бредни сварливой жены.
— Верни деньги, — сказала Наталья. — Напиши этому своему Артуру, скажи, что ошибся, что это была ошибка. Пусть сделает возврат. Прямо сейчас.
Валерий расхохотался. Смех был неестественным, лающим.
— Ты с дуба рухнула? Какой возврат? Это цифровой продукт. Там нет возврата. Да и зачем мне возвращать? Я уже начал обучение. Завтра первый зум-созвон с куратором. Я не собираюсь отказываться от мечты из-за твоих капризов.
— Это не капризы, Валера. Это здоровье твоего ребенка.
— Здоровье — это когда руки-ноги целы. А зубы — это эстетика. Потерпит, — отрезал он и демонстративно надел наушники, отгораживаясь от неё и от реальности пластиковой перегородкой.
Наталья стояла посреди комнаты и смотрела на его широкую спину. Она видела, как он снова погружается в свой выдуманный мир, где он — успешный инвестор, а не паразит, живущий за счет жены. И в этот момент что-то внутри неё, что держалось годами на терпении, жалости и привычке, с сухим треском лопнуло.
Наталья рывком выдернула шнур наушников из гнезда планшета. Звук голоса «гуру» оборвался на полуслове, сменившись гудением старого холодильника с кухни. Валерий дернулся, словно его ударили током, и схватился за ухо, хотя никакой боли не было — только уязвленное самолюбие.
— Ты совсем одичала? — взвизгнул он, пытаясь выхватить шнур обратно. — Там сейчас инсайты пошли! Там про то, как перепрограммировать ДНК на богатство! Ты мне поток перебила!
— Поток? — Наталья швырнула наушники на пол, и пластик жалобно хрустнул под её сапогом. Она даже не разулась, принося уличную грязь в их «святилище» лени. — Я тебе сейчас про другой поток расскажу, Валера. Про поток гноя, который у Маши из десны шёл неделю назад, когда осколок зуба впился в мягкую ткань. Ты помнишь? Ах да, ты же спал. Ты у нас «сова», ты ночами рынок мониторишь, а днём тебе нужен покой.
Она прошла на кухню, гремя каблуками, и вернулась через секунду, держа в руках блендер. Чаша была мутной от налета, нож затупился. Она сунула этот агрегат под нос мужу.
— Видишь это? Знаешь, зачем он нам? Потому что наша четырнадцатилетняя дочь не может жевать мясо, Валера. Она не может откусить яблоко. Я ей котлеты в кашу перемалываю, как беззубой старухе! А ты лежишь тут, рассуждаешь про ДНК богатства и воруешь у неё шанс стать нормальным человеком?
Валерий брезгливо отстранился от блендера, словно это была дохлая крыса.
— Не драматизируй, — фыркнул он, поправляя растянутую футболку на животе. — Ну, болит. Выпей обезболивающее. Все через это проходили. Меня в армии вообще плоскогубцами лечили, и ничего, живой. Ты растишь из неё тепличный цветок. Ей в жизни жесткость нужна, а не идеально ровный частокол во рту. Комплексы у неё… Комплексы надо в голове лечить, а не у ортодонта. Пусть характер закаляет. Если её дразнят — значит, она позволяет. Пусть учится давать сдачи.
— Давать сдачи? — Наталья смотрела на него с ужасом, смешанным с отвращением. — Она девочка, Валера. Ей хочется быть красивой. Ей хочется улыбаться на выпускном через два года, а не прятать лицо в шарф. А ты, её отец, единственный защитник, говоришь: «Пусть терпит», потому что тебе захотелось поиграть в миллионера?
— Я не играю! — Валерий наконец встал, возвышаясь над ней. В его глазах горел фанатичный огонь непризнанного гения. — Ты просто не видишь дальше своего носа. Ты застряла в своей бухгалтерии, в своих отчетах, в этой крысиной возне за копейки. Ты мыслишь категорией «потратить». А я мыслю категорией «вложить». Брекеты — это пассив. Они не принесут денег. Они просто сожрут сто кусков. А мой курс — это удочка! Это, блин, трамплин! Я сейчас освою арбитраж трафика, и мы купим ей новую челюсть, хоть титановую!
Он начал расхаживать по комнате, пиная разбросанные детские вещи. Его голос становился всё громче, всё увереннее. Он убеждал не её — он убеждал себя.
— Ты пойми, Натаха, мир изменился. Сейчас не надо пахать на заводе. Сейчас деньги делаются из воздуха, из информации! А ты тянешь меня в средневековье. «Купи еды», «оплати коммуналку», «вылечи зубы». Это мещанство! Это болото! Я хочу вытащить нас на Мальдивы, а ты держишься за свою «Пятерочку» по акции.
Наталья молча слушала этот поток сознания. Она смотрела на пятно от чая на его штанах, на немытые волосы, на обкусанные ногти «будущего миллионера». И вдруг ей стало смешно. Не весело, а именно смешно — страшным, горьким смехом.
— Арбитраж трафика? — переспросила она, и в её голосе зазвенела сталь. — Валера, ты месяц назад «осваивал» ставки на спорт. Помнишь? Ты проиграл пять тысяч, которые я дала тебе на новые ботинки, и ходил всю зиму в дырявых кроссовках, подкладывая газету под стельку. А до этого были какие-то биодобавки. А до этого — разведение породистых улиток в гараже у твоего отца. Улитки сдохли, Валера. Все до единой. Как и твоя совесть.
— Это был опыт! — огрызнулся Валерий, покраснев. — Путь к успеху вымощен ошибками! Илон Маск тоже ракеты взрывал! Ты думаешь, у них всё сразу получалось? Нет! Но их жены не пилили их за каждый цент! Их жены подавали патроны! А ты? Ты — гиря на моих ногах.
— Я не гиря, — тихо сказала Наталья, делая шаг к нему. — Я фундамент, на котором ты стоишь и не падаешь в грязь. Я оплачиваю этот интернет, через который ты качаешь свой бред. Я плачу за свет, который горит над твоей головой. Я покупаю еду, которая дает тебе силы орать на меня. Ты — паразит, Валера. Обычный, жирный глист, который решил, что он — хозяин организма.
Лицо Валерия перекосилось. Оскорбление попало в цель, пробив броню самодовольства.
— Заткнись! — рявкнул он, сжимая кулаки. — Ты просто завидуешь. Завидуешь, что я свободен, что я не хожу к восьми утра на работу, как раб. Ты хочешь, чтобы я был таким же убогим, как ты. Чтобы я смирился. Но я не смирюсь! Я верну эти сто тысяч с процентами, и тогда ты на коленях приползешь просить прощения. Но я тебе не дам ни копейки. Поняла? Ни копейки! Сама будешь на свои брекеты зарабатывать!
— Я уже заработала, — Наталья чувствовала, как внутри неё поднимается холодная, расчетливая волна. Больше не было жалко ни лет, прожитых вместе, ни его глупых надежд. Было только четкое понимание: рядом с ней враг. — Я заработала. А ты украл. Ты украл у ребенка, которому больно. Ты променял её здоровье на красивые сказки для лохов.
— Это не сказки! — заорал он, брызгая слюной. — Это крипта! Это блокчейн! Это будущее! А твои зубы — это прошлое! Кому нужны ровные зубы, если ты нищая? Если ты никто? Я делаю из нас элиту!
Он схватил планшет с дивана и, тыча пальцем в экран, снова включил видео.
— Вот! Слушай! Артур говорит: «Семья, которая не верит в лидера, должна быть отсечена как балласт». Слышишь? Это про тебя! Ты балласт, Наташа! Ты тянешь ко дну наш корабль!
Наталья смотрела на него, и пелена окончательно спала с её глаз. Перед ней был не муж. Не отец её ребенка. Перед ней стояло существо, полностью поглощенное алчностью и глупостью, готовое оправдать любую подлость красивой цитатой из интернета.
— Балласт, значит? — переспросила она, и её голос прозвучал пугающе спокойно. — Отсечь, говоришь?
Она медленно расстегнула пальто, бросила его на стул и закатала рукава свитера. В её движениях появилась деловитая, пугающая решимость. Она больше не собиралась спорить. Время слов закончилось в тот момент, когда он назвал боль их дочери «мелочью».
— Хорошо, Валера. Давай посмотрим, как твой корабль поплывет без балласта. И без еды. И без крыши.
Она шагнула к роутеру, висящему в коридоре, и с хрустом вырвала провода из стены вместе с куском штукатурки. Огоньки на коробочке мигнули и погасли. Видео на планшете Валерия замерло, крутящееся колесико загрузки повисло над лицом «КриптоБарона».
— Ты что творишь?! — взвыл Валерий, глядя на погасший экран, как на умирающего родственника. — У меня вебинар! У меня прямой эфир! Ты мне интернет обрубила, дура!
— Я тебе жизнь обрубила, — холодно ответила Наталья, направляясь обратно в комнату. — Ту сладкую жизнь, к которой ты привык. Ты хотел свободы? Ты её сейчас получишь. Полную, абсолютную свободу. От меня, от моих денег, от моих обязательств и от моей квартиры.
Валерий замер, еще не веря в серьезность происходящего. Он привык, что Наталья поорет, поплачет, но к утру успокоится и напечет блинов. Но сейчас в её глазах было что-то такое, от чего у него по спине пробежал холодок. Не истерика. Не обида. А пустота. Страшная, равнодушная пустота хирурга, который берет в руки скальпель, чтобы ампутировать гангренозную конечность.
— Ты что, совсем берега попутала? — Валерий с ужасом смотрел на торчащие из стены огрызки проводов, словно это были вены живого существа. — Ты знаешь, сколько стоит вызов мастера? Ты мне рабочий процесс сорвала! Я сейчас с телефона раздам, думаешь, самая умная?
Он судорожно тыкал пальцами в экран смартфона, пытаясь включить точку доступа, но руки дрожали от злости. Наталья наблюдала за ним с тем же выражением, с каким энтомолог смотрит на жука, который пытается перевернуться со спины на лапки. В её голове проносились кадры их последних трех лет — хроника пикирующего бомбардировщика, который всё никак не мог разбиться окончательно, планируя на её нервах.
— Рабочий процесс? — переспросила она, подходя к шкафу-купе в прихожей. Дверца заела, и Наталья с силой дернула её, отчего та с грохотом отъехала в сторону. — Валера, рабочий процесс — это когда в конце месяца есть результат. А то, что делаешь ты — это имитация бурной деятельности. Посмотри сюда.
Она начала выбрасывать из шкафа коробки. Они падали на пол, поднимая облачка пыли.
— Вот это — твоя «золотая жила» позапрошлого года. Китайские фитнес-браслеты, которые считают пульс у колбасы. Ты вложил в них наши отпускные. Пятьдесят штук лежат мертвым грузом, потому что ты поленился даже объявление на Авито составить грамотно. А вот это — «элитный пуэр», который оказался прессованной пылью с дорог Гуанчжоу. Мы его пили полгода, давились, чтобы добро не пропадало.
Валерий даже не обернулся. Он наконец-то поймал сигнал и теперь пытался подключить ноутбук к сети, бормоча проклятия.
— Это были ошибки логистики! — крикнул он, не отрываясь от экрана. — Поставщик подвел. В бизнесе такое бывает. Риски, Наташа, это часть игры. Кто не рискует, тот пьет «Балтику» по пятницам и смотрит телевизор, как ты. А я ищу варианты! Я пробую!
— Ты пробуешь за мой счет, — Наталья пнула коробку с браслетами, и они рассыпались по полу дешевым пластиковым дождем. — Ты рискуешь моим здоровьем и будущим Маши. Ты помнишь, как ты продал машину? Нашу нормальную, исправную машину, чтобы вложиться в какую-то пирамиду с кешбэком? Ты обещал, что через месяц купишь джип. Где джип, Валера? Мы третий год ездим на маршрутках, в которых воняет потом и безысходностью.
— Я не виноват, что компания закрылась! — Валерий резко захлопнул крышку ноутбука, понимая, что скорость мобильного интернета не тянет стрим. Он развернулся к жене, и его лицо было перекошено от ненависти. — Это был форс-мажор! Государство душит инициативу! Но сейчас-то другое! Сейчас крипта! Это децентрализованная система, там никто никого не кинет! Артур даёт гарантии!
— Гарантии? — Наталья рассмеялась, коротко и зло. — Гарантии тебе даёт только Трудовой кодекс, Валера, но ты его в глаза не видел. Ты живешь в мире розовых пони, где все хотят сделать тебя богатым просто так. Ты взрослый мужик, у тебя седина на висках, а ты ведешься на сказки, как пятилетний ребенок. Только ребенок просит конфету, а ты просишь сто тысяч, которые мы откладывали, отказывая себе во всем.
Она подошла к журнальному столику, где лежал его ноутбук — его «центр управления полетами». Валерий напрягся, словно цепной пёс, охраняющий миску.
— Не трогай, — процедил он сквозь зубы. — Это моя собственность. Я на него заработал.
— Ты заработал? — Наталья положила руку на холодный корпус лэптопа. — Этот ноутбук куплен с премии, которую мне дали за закрытие квартала. Я помню тот день. Я хотела купить новый холодильник, потому что старый течет и морозит продукты в лед. Но ты ныл. Ты канючил неделю, что тебе нужен мощный процессор для видеомонтажа. Ты собирался стать блогером, помнишь? Снимать обзоры на игры. Сколько обзоров ты снял, Валера? Ноль. Ты просто играл в «Танки» два года, пока видеокарта не устарела.
— Я искал нишу! — заорал он, пытаясь вырвать компьютер из-под её руки. — Творческий поиск требует времени! Ты убиваешь во мне творца своей бытовухой! С тобой невозможно творить, ты душная! Ты считаешь каждую копейку, ты спрашиваешь чеки из магазина. Как в такой атмосфере рождаться гениальным идеям?
— Гениальные идеи рождаются в труде, а не на диване в проперженных трениках! — рявкнула Наталья и дернула ноутбук на себя.
Валерий вцепился в другую сторону. Они застыли в нелепой и страшной позе перетягивания каната, где канатом была техника, а ставкой — остатки уважения друг к другу.
— Отдай! — визжал Валерий, и в его голосе прорезались нотки истерики. — Там мои закладки! Там доступы к кошелькам! Ты сейчас всё испортишь! Я почти поймал волну!
— Ты поймал только геморрой от сидения на жопе! — Наталья, неожиданно для самой себя, вложила в рывок всю накопившуюся за эти годы злость.
Она была сильнее. Не физически, но той яростной силой женщины, которая понимает, что защищает своё гнездо от хищника, даже если этот хищник носит обручальное кольцо. Ноутбук вырвался из рук Валерия. Наталья, не раздумывая ни секунды, размахнулась и швырнула его в открытую дверь коридора.
Гаджет пролетел по дуге, ударился об угол шкафа, отскочил и с противным хрустом приземлился на кафель у входной двери. От удара корпус треснул, аккумулятор отстегнулся и отлетел в сторону, как выбитый зуб.
В комнате повисла тишина. Не та, звенящая и театральная, о которой пишут в романах, а тяжелая, плотная тишина разрухи. Валерий смотрел на останки своего «окна в мир больших денег» с выражением человека, у которого на глазах убили щенка.
— Ты… — прошептал он, и губы его затряслись. — Ты убила мою мечту. Ты понимаешь, что ты наделала? Там пароли не сохранены. Там вход в аккаунт курса. Я не смогу восстановить доступ. Ты только что сожгла сто тысяч рублей. Ты их просто сожгла!
— Я сожгла не деньги, — ответила Наталья, отряхивая ладони, словно коснулась чего-то грязного. — Я сожгла твою возможность врать самому себе. Больше никаких курсов, Валера. Никаких вебинаров. Никаких «потоков» и «инсайтов». Лавочка закрыта. Аттракцион невиданной щедрости имени Натальи Павловны прекращает свою работу.
— Ты сумасшедшая истеричка, — Валерий медленно попятился от неё, словно она была заразна. — Ты ненормальная. С тобой опасно жить. Я на тебя заявление напишу. За порчу имущества.
— Пиши, — кивнула она. — Ручку дать? Или пальцем на пыли напишешь? Только не забудь указать, что имущество куплено на деньги жены, а ты — иждивенец, который украл средства на лечение несовершеннолетнего ребенка. Участковый посмеется. Он таких «бизнесменов», как ты, пачками видит.
Она шагнула к нему, загоняя его в угол, к тому самому дивану, который стал его троном и могилой одновременно.
— Ты думал, я буду терпеть вечно? Думал, я железная? «Наташка поймёт, Наташка простит, Наташка ещё смену возьмёт». Нет, Валера. Наташка кончилась. Осталась только мать, у которой дочь плачет по ночам от боли. И эта мать сейчас вышвырнет тебя из своей жизни, как старый мусор.
— Ты не посмеешь, — просипел он, но в глазах его уже плескался животный страх. — Это и моя квартира тоже. Я тут прописан. У меня права есть.
— Права есть у тех, кто несёт обязанности, — жестко отрезала Наталья. — А у паразитов прав нет. У паразитов есть только цикл существования, пока хозяин не выпьет таблетку. Я свою таблетку выпила. Собирайся.
— Куда? — растерянно моргнул он.
— К Артуру. К маме. Под мост. В теплотрассу. Мне плевать. Чтобы через десять минут твоего духа здесь не было.
Она развернулась и пошла в спальню, где стоял большой чемодан, с которым они когда-то, в прошлой жизни, ездили в Турцию. Теперь этот чемодан должен был стать финальным аккордом их брака. Валерий остался стоять посреди комнаты, глядя на рассыпанные по полу фитнес-браслеты, похожие на черных жуков, и на разбитый ноутбук в коридоре. Его мир, построенный на лжи и чужих деньгах, рушился, и он впервые за много лет не знал, какую цитату успешного человека применить к этой ситуации.
Наталья распахнула дверцы шкафа так, что петли жалобно скрипнули. Она не выбирала вещи, не складывала их аккуратными стопками, как делала это раньше, собирая его в редкие командировки или к родителям. Сейчас она работала как экскаватор, сгребая всё, что попадалось под руку.
— Ты что творишь? — Валерий стоял в дверях спальни, бледный, с трясущимися руками. — Положи на место! Это мой костюм! Я его на свадьбу покупал!
Наталья, не оборачиваясь, схватила серый, лоснящийся от времени пиджак и с силой запихнула его в чемодан. Следом полетели джинсы с вытянутыми коленями, ворох разномастных носков, скрученных в тугие комки, и те самые футболки с логотипами его прогоревших проектов, которые он хранил как реликвии.
— Костюм? — переспросила она, утрамбовывая одежду коленом, чтобы влезло больше. — Тебе он не понадобится, Валера. Инвесторы твоего уровня на встречи в костюмах не ходят. Они ходят в трусах, сидя на шее у жен. Вот, держи, твой парадный гардероб.
Она выдернула ящик с нижним бельем и просто высыпала его содержимое сверху. Чемодан раздулся, как брюхо объевшегося удава. Валерий бросился к ней, пытаясь перехватить её руки, но она оттолкнула его локтем — резко, грубо, без капли женственности.
— Не прикасайся ко мне, — прошипела она. — Твои руки теперь только для того, чтобы чесать своё эго. Застегивай молнию. Быстро. Или я выкину всё это в окно, и ты будешь собирать свои трусы с веток сирени под подъездом. Весь двор поржет. Хотя им не привыкать, они и так знают, что ты клоун.
Валерий отпрянул. Он никогда не видел её такой. В её глазах не было истерики, там был холодный, расчетливый блеск человека, который выносит мусор.
— Наташа, опомнись! — заскулил он, меняя тактику с агрессии на жалость. — Куда я пойду? На дворе ноябрь. У меня ни копейки денег. Ты же знаешь, я всё вложил. Ты меня на улицу выгоняешь, как собаку? Мы же семья! Десять лет вместе! Я же отец твоей дочери!
— Отцом ты был, когда носил её на руках из роддома, — отрезала Наталья, с трудом застегивая молнию. Замок заело на куске ткани, она дернула его с такой силой, что, казалось, собачка оторвется. — А сейчас ты — статья расходов. Причем убыточная. Ты не отец, Валера. Ты — конкурент своей дочери за ресурсы. Ты сожрал её брекеты. Ты сожрал её будущее. А теперь ты хочешь сожрать мою жалость? Её нет. Она закончилась вместе с деньгами на счете.
Она поставила чемодан на пол и выдвинула ручку. Колесики глухо застучали по ламинату. Наталья тащила этот груз к выходу, перешагивая через разбросанные по полу коробки с китайским хламом, который так и не сделал их богатыми.
— Я не уйду! — Валерий растопырил руки в коридоре, перекрывая проход своим телом. — Это и мой дом! Я здесь прописан! Ты не имеешь права! Я вызову полицию!
— Вызывай, — спокойно кивнула Наталья, не останавливаясь. Она перла на него, как ледокол. — Расскажи им, как ты украл деньги у ребенка. Расскажи, как ты не работаешь три года. Пусть они послушают. А пока они едут, я сменю замки. Завтра же. Мастер приедет утром.
Она толкнула его чемоданом в ноги. Валерий от неожиданности и боли охнул, отступив на шаг. Этого хватило. Наталья распахнула входную дверь. Из подъезда пахнуло холодом, табачным дымом и жареной рыбой.
— Вон, — сказала она коротко.
— Ты пожалеешь! — Валерий понял, что это конец. Его лицо исказилось злобной гримасой, губы скривились. — Ты приползешь ко мне, когда я поднимусь! Когда я куплю виллу, о которой говорил! Ты будешь умолять меня вернуться, но я даже не посмотрю в твою сторону! Ты останешься здесь, в этой крысиной норе, со своей уродливой дочерью и копеечной зарплатой! А я буду жить! Я буду королем!
— Виллу? — Наталья швырнула ему под ноги его ботинки. Один перевернулся подошвой вверх, демонстрируя стоптанный каблук. — Ты даже на шнурки заработать не можешь, король. Твоя вилла — это коробка из-под холодильника.
Она вытолкнула чемодан на лестничную площадку. Он покатился и с грохотом ударился о перила. Соседка снизу, вечно подслушивающая баба Нюра, приоткрыла дверь, но тут же захлопнула её, почуяв неладное.
Валерий, спотыкаясь, вывалился следом. Он лихорадочно пытался натянуть ботинки, прыгая на одной ноге, выглядя при этом нелепо и жалко. Он хватал ртом воздух, пытаясь найти слова, которые бы уничтожили её, растоптали, но в голове была только паника. Его уютный мир с диваном и котлетами исчез. Впереди была холодная, равнодушная реальность, где за интернет нужно платить, а еда не появляется в холодильнике сама собой.
— Ты… ты просто завистливая курица! — крикнул он, наконец обувшись. — Ты не достойна успеха! Артур был прав, таких, как ты, надо бросать! Я сейчас поеду в отель! В «Хилтон»! Я найду инвесторов! Я тебе докажу!
— Поезжай, — Наталья взялась за ручку двери. — Только пешком, Валера. На метро у тебя денег нет. Иди к своему Артуру. Пусть он тебя кормит своими инсайтами. Пусть он тебе зубы лечит.
— Отдай ноутбук! — вдруг вспомнил он, дернувшись обратно к двери. — Там мои файлы! Там моя жизнь!
— Твоя жизнь — на помойке, — Наталья посмотрела на него в последний раз. В её взгляде не было ни любви, ни ненависти. Только брезгливость, с которой смотрят на прилипшую к подошве жвачку. — И ноутбук там же. Если поторопишься, может, успеешь собрать детали до того, как дворник уберет.
Она с силой захлопнула дверь перед его носом. Звук удара металла о металл эхом разнесся по подъезду, ставя жирную, окончательную точку. Щелкнул замок. Один оборот, второй. Затем звякнула цепочка.
Наталья прислонилась спиной к холодной двери и закрыла глаза. Сердце колотилось где-то в горле, руки мелко дрожали. В квартире было тихо. Не слышно было бубнежа «гуру» из планшета, не скрипел диван. В коридоре валялись осколки пластика от разбитого ноутбука и рассыпанные фитнес-браслеты, похожие на черных тараканов.
За дверью послышался глухой удар — Валерий пнул косяк — и отборный мат. Потом звук удаляющихся шагов и грохот колесиков чемодана по бетонным ступеням. Он уходил. Уходил в свою выдуманную жизнь миллионера, оставляя её в реальной жизни с долгами и проблемами.
Наталья открыла глаза, глубоко вдохнула спертый воздух прихожей и впервые за три года улыбнулась. Улыбка вышла кривой и болезненной, но настоящей. Денег не было. Мужа не было. Но воздух в квартире вдруг стал чистым. Она перешагнула через обломки прошлой жизни и пошла на кухню. Ей нужно было приготовить дочери пюре. Завтра будет новый день. И в этом дне больше не будет места для трутней…
