Елена замерла с сумкой в руках. Семь сорок утра. До начала смены в поликлинике оставалось меньше часа, а она еще должна забросить Мишку в школу.
— Раиса Михайловна, я опаздываю. Давайте вечером…
— Вечером? — свекровь усмехнулась, скрестив руки на груди. — Вечером ты придешь уставшая и снова завалишься на диван с телефоном. А эти крошки так и будут лежать под столом. Между прочим, тараканы…
— У нас нет тараканов! — вырвалось у Елены.
В коридоре появился заспанный Миша с растрепанными волосами и съехавшей набок пижамой.
— Мам, а почему вы кричите?
— Мы не кричим, солнышко, — Елена попыталась улыбнуться. — Иди умывайся, опоздаем в школу.
— Никуда вы не опоздаете, — отрезала Раиса Михайловна. — Пять минут погоды не сделают. А вот если разведутся тараканы…
— Тараканы?! — глаза Миши расширились от ужаса.
— Нет никаких тараканов! — Елена с грохотом поставила сумку на пол. — И не будет. Вот, смотрите.
Она решительно направилась к обеденному столу, опустилась на колени и начала собирать крошки от вчерашнего ужина. Руки дрожали от злости. Четыре месяца. Всего четыре месяца прошло с их переезда, а кажется — вечность.
— Совок возьми, — раздалось сверху. — И тряпкой протри. Влажной.
Елена до боли стиснула зубы, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Не плакать. Только не плакать. Не здесь. Не при ней.
— Мам, а можно я не пойду в школу? — вдруг спросил Миша. — У меня живот болит.
— Болит? — встрепенулась Раиса Михайловна. — Давай-ка я тебя осмотрю. Где именно болит?
— Нигде у него не болит, — процедила Елена, вытирая пол. — Это уже третий раз за неделю. Просто не хочет идти в школу.
— А ты откуда знаешь? — возмутилась свекровь. — Ты же даже не спросила, где у ребенка болит! Может, это аппендикс…
— Да конечно — он у него был в прошлый четверг, — Елена поднялась с колен. — А в понедельник — отравление. Которое прошло сразу после того, как я согласилась оставить его дома.
— Ну и что? Лучше перебдеть, чем недобдеть. Я, между прочим, тридцать лет в медицине…
— А я его мать! — голос Елены сорвался на крик.
В наступившей тишине было слышно, как на кухне тикают часы. Миша переводил испуганный взгляд с матери на бабушку и обратно.
— Мам, я пошутил, — тихо сказал он. — Живот не болит. Правда.
Елена глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
— Иди собирайся, зайчик. И позови Полину, пусть завтракает.
— Она уже ушла, — сообщила Раиса Михайловна. — Сказала, что у них сегодня контрольная с первого урока, надо подготовиться.
— Как ушла? Без завтрака?
— Я ей бутерброд сделала. И чай в термос налила.
Елена почувствовала, как внутри что-то обрывается. Каждый раз, каждый чертов раз… Она уже открыла рот, чтобы высказать все, что думает о таком самоуправстве, но в этот момент в кармане завибрировал телефон.
«Лена, ты где? Тут уже очередь собирается, а регистратура закрыта!» — писала коллега.
— Миша! — крикнула Елена. — Быстро одеваться, мы опаздываем!
— Но ты не убрала до конца, — напомнила свекровь, всё так же стоя в дверях.
Елена молча взяла сумку, схватила сына за руку и шагнула к выходу. Раиса Михайловна слегка отступила, пропуская их, но произнесла им вслед:
— Вечером поговорим о твоем отношении к чистоте. И о воспитании детей заодно.
Входная дверь захлопнулась чуть громче, чем следовало. Елена практически бежала по лестнице, таща за собой упирающегося Мишу.
— Мам, ты чего так быстро? Я не успеваю!
— Успеваешь, успеваешь, — бормотала она. — Давай, зайчик, побежали.
Только оказавшись на улице, она перевела дыхание. Утренний воздух был свежим и чистым после ночного дождя. Где-то наверху радостно чирикали воробьи. Елена запрокинула голову к небу и часто-часто заморгала.
— Мам, а бабушка правда тараканов боится? — спросил Миша.
— Нет тараканов, — в третий раз за утро повторила Елена. — Ни одного.
— А почему тогда…
— Миш, давай наперегонки до угла? Кто последний, тот червяк!
Сын с радостным визгом сорвался с места. Елена побежала следом, чувствуя, как предательски щиплет в глазах. Нет, только не плакать. День только начинается. Нужно продержаться. Должен же когда-нибудь найтись вариант с квартирой. Должен же…
Телефон в сумке снова завибрировал. Наверняка опять с работы. А ведь еще даже восьми утра нет. Господи, дай сил дожить до вечера.
Вечера она боялась больше всего.
День в поликлинике тянулся бесконечно. Очередь к терапевту не уменьшалась, телефон разрывался от звонков, а в час дня пришла новая партия больничных листов, которую нужно было срочно рассортировать и внести в базу.
— Лен, ты бы покушала, — заглянула в регистратуру старшая медсестра Татьяна Васильевна. — Уже третий час.
— Сейчас, — рассеянно ответила Елена, вглядываясь в мелкий почерк в карте. — Вот только закончу с этой стопкой…
— Стопка никуда не денется, — Татьяна Васильевна присела на край стола. — А ты на себя в зеркало давно смотрела? Осунулась вся. И синяки под глазами.
— Да нормально все, — Елена попыталась улыбнуться. — Просто не высыпаюсь немного.
— Все еще со свекровью живете?
Елена молча кивнула, не отрывая взгляд от бумаг.
— И долго еще планируете?
— Пока квартиру не найдем. Виктор каждый день варианты смотрит, но… — она замолчала, прикусив губу.
— Но?
— Все не то. Либо цена космическая, либо район ужасный, либо… — Елена махнула рукой. — А деньги на депозите лежат, тают потихоньку. Инфляция же.
— А на съемную не хотите?
— Хотим. Я хочу, — Елена наконец оторвалась от бумаг. — А Витя говорит — нерационально. Деньги проедать, когда можно у матери пожить. Вот найдем подходящий вариант и сразу…
Телефон на столе разразился трелью.
— Регистратура, добрый день, — привычно ответила Елена. — Да, записаться только через сайт… Нет, к терапевту не живая очередь… Да, в порядке исключения тоже… До свидания.
Она устало потерла виски.
— Знаешь, что самое обидное? — вдруг спросила она. — Когда мы только переезжали, Раиса Михайловна сама предложила пожить у нее. Сказала: «Дети мои, куда ж вы денетесь с одной комнатой? У меня трешка, места всем хватит. Поживите, пока не устроитесь». А теперь…
Телефон зазвонил снова.
— Регистратура, добрый день…
Вечером, забирая Мишу из продленки, Елена получила сообщение от дочери: «Мам, я у Маши, делаем проект по истории. Буду в 7».
«Ты обедала?» — написала в ответ Елена.
«Да, я забежала домой, бабушка котлет дала».
Елена сжала телефон так, что побелели костяшки пальцев. Опять. Опять она накормила Полину жареным, хотя ей нельзя. Опять решила все за всех.
— Мам, а мы сегодня в магазин зайдем? — дернул ее за рукав Миша. — Бабушка просила хлеба купить.
— Просила? — переспросила Елена. — Когда?
— Позвонила в продленку. Сказала, чтобы мы купили, а то дома совсем нет.
Елена медленно досчитала до десяти.
— Миш, а почему бабушка мне не позвонила?
— Она сказала, что ты занята на работе и не берешь трубку.
«Я не беру трубку? Я?!»
— Ладно, — выдохнула Елена. — Зайдем в магазин.
Пока они выбирали хлеб, Миша крутился у полки со сладостями.
— Мам, смотри, мои любимые конфеты! Можно?
— Нет, зайчик, нам только хлеб нужен.
— Ну ма-а-ам! Бабушка всегда покупает…
— А я не бабушка.
— Вот именно! — Миша надул губы. — Бабушка добрая, а ты жадина!
Елена застыла посреди магазина с буханкой хлеба в руках. Где-то над головой мерно гудела вентиляция, на кассе пищал сканер, а у нее внутри словно что-то оборвалось.
— Значит, бабушка добрая… — тихо произнесла она.
— Ага! — обрадовался Миша. — Она мне все-все разрешает! И конфеты, и мультики, и…
— А мама злая, да? — Елена наклонилась к сыну. — Мама, которая тебя рожала, кормила, ночами не спала, когда ты болел…
— Лена?
Она обернулась. В проходе стояла соседка с пятого этажа.
— Добрый вечер, Нина Петровна, — Елена выпрямилась, чувствуя, как горят щеки.
— Как вы устроились? — участливо спросила соседка. — Раечка говорила, что вы у нее временно…
— Да-да, временно, — Елена торопливо взяла Мишу за руку. — Простите, нам пора. Пойдем, сынок.
Всю дорогу домой она молчала. Миша семенил рядом, иногда поглядывая на мать, но заговорить не решался.
У подъезда они столкнулись с Виктором. Он выглядел уставшим, галстук был съехал набок.
— Привет! — улыбнулся он, наклоняясь поцеловать жену.
Елена отстранилась.
— Ты опять задержался.
— Ну, Лен… — он виновато развел руками. — Ты же знаешь, проект горит. Зато премию обещали…
— Премию, — эхом отозвалась она. — Премию обещали. А мы все ждем. Ждем и ждем…
Квартира встретила их запахом жареной картошки и приглушенными голосами из кухни. Полина вернулась раньше семи и, судя по всему, уже вовсю общалась с бабушкой.
— А мама говорит, что готовить нужно на пару, — донесся до Елены голос дочери. — Что жареное вредно.
— Глупости, — отрезала Раиса Михайловна. — Я всю жизнь так готовлю, и ничего. А твоя мама наслушалась этих модных веяний…
Елена замерла в прихожей, не договорив фразу. Виктор осторожно тронул ее за плечо: — Лен, давай поужинаем все вместе? Я так проголодался…
— Конечно, — она стряхнула его руку. — Семейный ужин. Прямо идиллия.
Миша уже умчался на кухню, привлеченный запахом и голосами.
— Бабуля, а можно мне добавки?
— Конечно, солнышко! Только руки помой сначала.
Елена принялась расстегивать сапоги, каждое движение давалось с трудом, словно руки налились свинцом.
— Мам, пап, идите скорее! — крикнула Полина. — Бабушка такую вкусную картошечку пожарила!
Виктор переминался с ноги на ногу, явно не зная, куда деться — то ли идти на кухню, то ли остаться с женой.
— Иди, — тихо сказала Елена. — Иди, а то остынет.
Он виновато улыбнулся и скрылся за дверью кухни. Елена осталась одна в полутемной прихожей. В горле стоял ком.
«Надо взять себя в руки», — подумала она. «Это просто ужин. Обычный ужин».
На кухне раздался взрыв хохота — видимо, Раиса Михайловна рассказала одну из своих историй из больницы. Она умела быть обаятельной, когда хотела. Особенно с внуками. И с сыном.
Елена наконец разулась и прошла в ванную. Долго смотрела на свое отражение в зеркале. Круги под глазами стали еще заметнее. В уголках глаз появились первые морщинки. Когда это случилось? Год назад их еще не было.
— Лена! — донесся голос свекрови. — Ты долго там еще?
— Иду, — отозвалась она, торопливо умывая лицо холодной водой.
На кухне все сидели за столом, уже вовсю уплетая картошку. Раиса Михайловна восседала во главе стола — её законное место, которое никто и не думал оспаривать.
— Садись, мам! — Полина подвинулась, освобождая место. — Такая вкуснотища!
— Я не голодна, — Елена прислонилась к дверному косяку. — На работе поела.
— Врешь, — вдруг сказала свекровь. — Татьяна сказала, что ты опять без обеда сидела.
Елена похолодела:
— Вы звонили Татьяне?
— Конечно, — Раиса Михайловна невозмутимо подцепила вилкой кусочек картошки. — Я же должна знать, как питается мать моих внуков.
— Должна знать… — эхом отозвалась Елена. — Должна…
— Лен, — встревоженно произнес Виктор. — Ну правда, садись поешь.
— А ты знаешь, — она повернулась к мужу, — что твоя мать звонит в школу Миши? И в продленку? И моим коллегам?
— Мам, ну хватит, — подал голос сын. — Давай поедим спокойно.
— Спокойно? — Елена почувствовала, как начинает дрожать голос. — Хорошо. Давайте поедим спокойно. Только сначала я хочу знать — кому ещё звонит твоя мать? Может, она и в банк звонит, узнать о состоянии нашего счета? Или в ЖЭК? Или…
— По-моему, ты истеришь, — холодно произнесла Раиса Михайловна. — Я забочусь о своей семье. А ты…
— А я кто? — Елена подалась вперед. — Кто я в вашей семье?
— Мама, не надо, — тихо попросила Полина.
— Почему не надо? — Елена обвела взглядом всех сидящих за столом. — Почему нельзя спросить — кто я здесь? Чужая? Квартирантка? Помеха?
— Прекрати, — Виктор стукнул вилкой по столу. — Дети же…
— А, ну да, — она истерически рассмеялась. — Дети. Которых я, оказывается, неправильно кормлю. Неправильно воспитываю. Неправильно люблю. А вот бабушка…
— Да, представь себе! — Раиса Михайловна тоже повысила голос. — Я хотя бы помню, что детей нужно кормить! А не бегать целыми днями с этими своими больничными!
— Я бегаю с больничными, чтобы заработать денег! Чтобы мы могли съехать отсюда!
— Куда съехать? — вмешался Виктор. — Лена, ну куда? Ты видела цены на квартиры?
— На съемную! Хоть куда-нибудь! — она уже не сдерживала слез. — Куда угодно, только…
— Только бы подальше от меня, да? — Раиса Михайловна поднялась из-за стола. — От злой свекрови, которая мешает тебе жить?
Миша всхлипнул. Полина сидела, низко опустив голову.
— Мама, — попросил Виктор. — Не начинай.
— Это не я начала! — свекровь повысила голос. — Это твоя жена устроила истерику! Я пустила вас в свой дом, кормлю, помогаю с детьми…
— А мы должны ползать на коленях и благодарить? — выкрикнула Елена. — За каждый кусок? За каждый шаг?
— Я ухожу, — Елена развернулась и вышла из кухни.
— Куда? — крикнул вслед Виктор. — Лена!
Она влетела в комнату, где они жили вчетвером, и начала лихорадочно запихивать вещи в сумку. Футболка, джинсы, зарядка от телефона…
— Мамочка, не уходи! — в дверях появился заплаканный Миша.
— Лена, прекрати! — Виктор схватил ее за руку. — Ты ведешь себя как ребенок!
— Как ребенок? — она вырвала руку. — По-твоему, терпеть это бесконечное унижение — это по-взрослому?
— Какое унижение? — в комнату вошла Раиса Михайловна. — То, что я забочусь о внуках? О сыне? О…
— О себе! — выкрикнула Елена. — Только о себе! О своем комфорте, о своей власти, о своем…
— Мама, пожалуйста, — тихо произнесла Полина из коридора. — Останься.
Елена замерла с наполовину застегнутой сумкой. В повисшей тишине было слышно тяжелое дыхание Виктора и всхлипывания Миши.
— Знаете что, — вдруг сказала Раиса Михайловна каким-то другим, незнакомым голосом. — А ведь я тоже когда-то собирала такую сумку.
Все повернулись к ней.
— Что? — не понял Виктор.
— Давно это было, — свекровь медленно опустилась на краешек кровати. — Ты еще маленький был, годика четыре. Мы тогда с твоим отцом жили у моей свекрови…
Она замолчала, разглаживая несуществующие складки на юбке.
— Я не знала, что вы… — начала Елена.
— Конечно не знала, — Раиса Михайловна горько усмехнулась. — Я никому не рассказывала. Стыдно было. Глупо. Собрала вещи, хлопнула дверью… А потом трое суток у подруги на диване. С маленьким ребенком.
Виктор опустился рядом с матерью:
— Почему ты никогда не говорила?
— А что говорить? — она пожала плечами. — Вернулась ведь. Куда было деваться? Денег нет, жилья нет… Гордость пришлось запихнуть подальше и вернуться.
Елена медленно расстегнула сумку, начала вынимать вещи.
— И что было потом? — тихо спросила она.
— А потом… — Раиса Михайловна вдруг часто заморгала. — Потом твоя бабушка ушла, Витя. Вот так, внезапно. Инфаркт. А я все думала — мы же даже не помирились толком. Все эти мелочи, обиды, упреки… А потом уже и говорить не с кем.
Полина неслышно подошла, села на пол у ног бабушки.
— А страшное — продолжала Раиса Михайловна. — Я ведь теперь сама такая же. Точь-в-точь как она. Те же слова, те же претензии… Просто раньше не замечала.
— Мам… — Виктор обнял ее за плечи.
— Нет, погоди, — она высвободилась. — Дай договорить. Я ведь, Лена, все понимаю. Правда. Каждый твой взгляд, каждый вздох… Я же через это прошла. Но остановиться не могу. Как будто что-то внутри сильнее меня.
— Страх, — вдруг сказала Елена. — Это страх.
Раиса Михайловна удивленно подняла глаза:
— Какой страх?
— Остаться одной, — Елена присела на корточки перед свекровью. — Потерять контроль. Стать ненужной.
— Господи, — Раиса Михайловна закрыла лицо руками. — Какие же мы все…
— Бабуль, ты плачешь? — испуганно спросил Миша.
— Нет, — она попыталась улыбнуться сквозь слезы. — Это я так… от старости.
— Ты не старая! — мальчик забрался к ней на колени. — Ты самая лучшая бабушка!
— А еще очень уставшая, — тихо добавила Елена. — Как и все мы.
Виктор обнял их обеих:
— Простите меня. Я должен был… должен был что-то сделать раньше.
— Мы все должны были, — ответила Елена. — Поговорить. Услышать друг друга. А не копить…
— А можно я тоже обнимусь? — спросила Полина.
Они сидели так несколько минут: Раиса Михайловна с Мишей на коленях, рядом Виктор, обнимающий мать и жену, Полина, прижавшаяся к отцу… Большая, сложная, неидеальная семья.
— Знаете что, — вдруг сказала Раиса Михайловна. — А давайте завтра пересмотрим наш бюджет? Может, если продать часть моих украшений…
— Мам, не надо, — начал Виктор.
— Надо, сынок, — она погладила его по руке. — Надо. Иначе мы все тут с ума сойдем. И… Лена?
— Да?
— Прости меня. За все эти месяцы. За каждое слово.
Елена почувствовала, как по щекам текут слезы:
— И вы меня…
Утро началось как обычно — с шума на кухне. Но теперь Елена не вздрагивала от каждого звука. После того вечернего разговора прошла неделя. Ничего кардинально не изменилось — они все так же жили впятером в трехкомнатной квартире, все так же сталкивались локтями в ванной по утрам, все так же спорили о том, что приготовить на ужин.
Но что-то неуловимо сдвинулось.
— Опять крошки под столом, — проворчала Раиса Михайловна, но как-то беззлобно.
— Сейчас уберу, — отозвалась Елена, доедая бутерброд. — Только Мишку в школу отправлю.
— Да ладно уж, сама подмету. У тебя смена ранняя.
Елена благодарно кивнула. Миша носился по квартире в поисках второго кроссовка, Полина торчала в ванной, старательно замазывая прыщик на подбородке.
— Поля, долго еще? — постучала в дверь Елена. — Опоздаешь.
— Да пусть красится, — неожиданно вступилась свекровь. — В ее возрасте это нормально.
— Нормально? — Елена приподняла бровь. — А как же «куда в четырнадцать краситься»?
Раиса Михайловна поджала губы:
— Я, может, была неправа. Бывает, знаешь ли.
— Бывает, — согласилась Елена, пряча улыбку.
Вечером Виктор вернулся домой раньше обычного, с какой-то бумажной папкой под мышкой.
— Так, все за стол, — скомандовал он. — Семейный совет.
— Что случилось? — встревожилась Раиса Михайловна.
— Ничего страшного, мам. Просто нашел интересный вариант.
Он разложил на столе документы — фотографии какой-то квартиры, план помещений, расчеты.
— Это в соседнем районе, — начал объяснять он. — Немного дальше от центра, чем мы хотели, зато…
— Зато что? — перебила Елена. — Витя, мы же обсуждали. Денег все равно не хватает.
— А если продать мои украшения… — начала Раиса Михайловна.
— Нет, — отрезала Елена. — Мы это уже решили.
— Вообще-то я не договорил, — Виктор постучал пальцем по бумагам. — Смотрите: тут старый фонд, квартира требует ремонта. Поэтому цена ниже рыночной.
— Ремонт? — Елена устало потерла глаза. — Витя, мы с тобой даже обои поклеить не можем без ругани.
— Зато я могу, — вдруг сказала Раиса Михайловна. — Мы с отцом пять квартир отремонтировали, пока свою не купили.
— Правда? — оживилась Полина. — А можно я буду помогать?
— И я! — подскочил Миша. — Я тоже хочу!
— Так, стоп, — Елена подняла руку. — Давайте по порядку. Виктор, сколько не хватает?
Он назвал сумму. Елена присвистнула.
— Много, — признал он. — Но если взять потребительский кредит…
— Нет, — Раиса Михайловна встала. — Никаких кредитов.
Она вышла из кухни. Все недоуменно переглянулись. Через минуту она вернулась с какой-то потрепанной записной книжкой.
— Вот, — она положила книжку на стол. — Здесь все мои сбережения. На колено копила. Но… — она глубоко вздохнула. — Думаю, новая квартира важнее.
— Мам, — начал Виктор. – Это как?
— Да ерунда, — она махнула рукой. – Хотела сустав подлатать. Но знаете, — она усмехнулась, — после того разговора как-то легче стало ходить. Меньше болит.
— Раиса Михайловна…
— Только не надо сейчас слез и соплей! — она строго посмотрела на Елену. — Считайте это инвестицией. Будете мне на старости лет компрессы ставить.
— Обязательно будем, — Елена сжала её руку. — Но деньги вернем.
— Куда вы денетесь, — проворчала свекровь, но руку не отняла.
Полина снова уткнулась в фотографии:
— А комната моя какая будет?
— Вообще-то я думал эту комнату под кабинет… — начал Виктор.
— Размечтался! — фыркнула Елена. — У детей должно быть свое пространство.
— Ну вот, — вздохнул он. — Опять командуешь.
— А то! — она показала ему язык.
Раиса Михайловна закатила глаза:
— Господи, дети малые. Вот что…
И они снова начали спорить. О комнатах, о ремонте, о том, какого цвета будут стены и куда поставить диван. Спорить громко, со вкусом, но без прежней злости. Потому что теперь это был спор не чужих людей, вынужденных делить территорию, а одной большой семьи, планирующей общее будущее.
А крошки под столом… Что ж, они никуда не денутся. Как и царапины на полу, и пятна на обоях, и разбросанные игрушки. Потому что там, где живут люди, не бывает идеального порядка. Бывает только живой беспорядок. И это нормально.
