Настя нервно поправляла фату. До свадьбы оставалась всего две недели, и стресс нарастал с каждым днём.
Она была молодой, самостоятельной женщиной. Успешно работала, снимала уютную квартиру в центре. К свадьбе она подходила со всей серьёзностью, как к важному шагу в жизни. Практически всё, от выбора кафе до списка гостей и, конечно, своего платья, она готовила сама. Жених, Виктор, отмахивался.
– Насть, ты же знаешь, я в этом не очень. Ты решай, ты же девочка, тебе виднее.
И она решала.
Но чем ближе была заветная дата, тем чаще Виктор начал вспоминать, «как у них в семье принято».
– Вот у нас мама всегда говорила, что настоящая жена – это та, что готовит, – невзначай бросил он как-то вечером, листая ленту в телефоне. – Она не сидит на месте, она в доме старается уют создавать.
Настя вначале не придавала этим словам особого значения. Ну, шутит, наверное. Или просто цитирует свою маму. У всех свои причуды.
– Вить, ну я же тоже работаю, – пыталась она отшутиться. – Когда мне там стараться?
Он не смеялся.
– Ну, это другое, – отвечал он. – Работа работой, а дом – домом. Мужику важен порядок. И чтобы еда была.
Чем ближе была свадьба, тем чаще он возвращался к этой теме.
– Я вот не понимаю женщин, которые не умеют варить борщ, – заявил он однажды за ужином. – Ну как это так? Женщина – и без борща?
Настя сглотнула. Она не очень любила борщ. И вообще готовила нечасто, предпочитая заказывать еду или есть в кафе.
– Мужику важен порядок, Насть, – повторял он как заклинание. – У нас с братом жёны должны быть нормальные – чтобы всё тянули. И работают, и дом блестит, и дети всегда присмотрены.
На фоне предсвадебного стресса, этих бесконечных хлопот и бессонных ночей, слова Виктора начали звучать всё тревожнее. Настя чувствовала себя загнанной в угол, словно её не спрашивали о её желаниях, о её планах на жизнь, а просто распределяли ей обязанности. Как будто она уже подписала контракт, и теперь ей просто озвучивают его условия. Это было неприятно, но она старалась не накручивать себя. Он же её любит. Он же её будущий муж. Наверное, просто нервничает.
За неделю до свадьбы они сидели на кухне у Виктора, планируя детали их будущей совместной жизни. Настя достала блокнот, чтобы записывать, кто за что отвечает.
– Ну что, Вить, давай обсудим, как мы будем жить после росписи? – начала она. – Кто за что отвечает, чтобы потом не было недоразумений.
Виктор отложил телефон, посмотрел на неё, как на наивную школьницу.
– Ну что там обсуждать? Всё будет по-людски. Как у нас в семье принято.
Настя напряглась. Опять «как у нас в семье».
– И как же это «по-людски»? – спросила она, стараясь сохранить спокойствие.
Виктор пожал плечами, словно объяснял очевидные вещи.
– Ну как? Ты будешь вставать раньше. Готовить завтрак. Мне, брату…
– Какому брату? – Настя округлила глаза. – Мы же вдвоём жить будем!
– Ну, брат же будет приходить в гости, – небрежно бросил Виктор. – А ещё отец. Иногда. Ты же не оставишь их голодными.
Настя почувствовала, как её начинает трясти.
– То есть, я должна буду вставать раньше, чтобы готовить завтрак тебе, твоему брату и отцу, когда они придут?
– Ну а кто же ещё? – Виктор уставился на неё. – Ты же женщина. Ты хозяйка.
Он продолжал, не обращая внимания на её состояние.
– И ещё. По вторникам и четвергам ты будешь приезжать к моей маме. Помогать ей по дому. Она уже старенькая, ей тяжело.
– Помогать… по дому? – Настя еле слышно выговорила. – То есть, убирать её квартиру?
– Ну а что такого? – Виктор раздражённо махнул рукой. – Это моя мама. А ты теперь моя жена.
Он откинулся на спинку стула, довольный собой.
– И стирать, убирать будешь ты. Потому что я мужик, а не хозяйка. А мужик должен отдыхать после работы.
Он не спрашивал. Он просто излагал. Излагал, как будто рассказывал правила съёма квартиры. Как будто она, Настя, была той самой квартирой, которую он теперь планировал использовать по своему усмотрению.
Настя была в шоке. Все эти «женщина должна», «у нас так принято» – это оказалась не шутка, не оговорка. Это была целая система, в которую он собирался её вписать. Система, где её роль была чётко определена: прислуга.
Её охватил страх. Отказаться от свадьбы? Сейчас? Всё готово. Платье висит в шкафу, кафе забронировано, гости приглашены. Деньги, огромные деньги, которые они копили, уже потрачены. Все родственники, все друзья в курсе. Что она им скажет? Что она сбежала из-за того, что жених хочет, чтобы она варила борщ его брату?
Но сомнения росли. Стоит ли идти в этот союз, где она – прислуга по умолчанию? Стоит ли становиться частью этой «системы», где её мнение, её желания, её личность – не имеют никакого значения? Страх отмены свадьбы боролся со страхом потерять себя.
Виктор сидел с другом Димой в баре. Дима рассказывал про свою новую работу, а Виктор слушал вполуха. Он был доволен собой. Всё шло по плану. Настя, конечно, немного повозмущалась, но это ничего. Привыкнет.
– Знаешь, Дим, – начал Виктор, отхлёбывая пиво. – Я ведь скоро женюсь. И всё у меня будет как надо.
Дима кивнул.
– Да, знаю. Поздравляю.
– Вот у меня, – продолжил Виктор, – всё будет по-настоящему. Не как в этих ваших интернетах. Женщина должна знать своё место.
Он рассмеялся.
– У меня мама всегда всё сама делала. Трёх мужиков обслуживала. Варила, стирала, гладила. Пол дважды в день мыла. А за стол вообще не садилась – «пока не разложит». Вот это я понимаю – женщина. Настоящая.
Дима закашлялся.
– Ну, сейчас так уже не живут, Вить. Сейчас равноправие.
– Какое равноправие? – Виктор усмехнулся. – Я работаю, деньги приношу. А она что?
Он гордился своим мнением. Считал, что это «мужская» позиция, правильная. Он вырос в такой семье, где мать обслуживала всех. Это было для него нормой. Единственной нормой.
– Я вот смотрю на этих… с маникюром, – Виктор фыркнул. – Сидят в кафе, кофе пьют. А половник держать не умеют. Мне от таких смешно. Чем раньше поймёт свою роль – тем лучше для неё же. Будет знать, как надо.
Он хвастался Диме.
– Я её приучу к порядку. Чтобы не выёживалась. Чтобы знала, кто в доме хозяин.
Он искренне считал, что делает Насте одолжение, «приучая к порядку». Он не видел себя эгоистом, не видел, что он просто ищет себе прислугу. Для него это было нормой. Для него это было справедливо. И он был уверен, что Настя, когда «перебесится», всё поймёт и примет его правила игры. Он даже не сомневался.
Настя попробовала поговорить с Виктором ещё раз. Спокойно. Без эмоций.
– Витя, – сказала она, когда они сидели в кафе за неделю до свадьбы. – Давай ещё раз обсудим. Как ты представляешь себе наш быт? Кто чем будет заниматься? Я тоже работаю, у меня своя зарплата. Может быть, мы разделим обязанности?
Виктор посмотрел на неё, как на сумасшедшую.
– Что тут делить? – его голос стал раздражённым. – Мы же всё уже решили. Я работаю, ты – дома.
– Но я же не собираюсь бросать работу! – голос Насти повысился. – И потом, ты же говорил, что я буду готовить завтрак и обед тебе, брату и отцу. Это всё время!
– Настя, – Виктор скривился. – Что ты начинаешь? У нас не Швеция. У нас так принято. И вообще, у нас свадьба через неделю. Всё оплачено. Некрасиво теперь выёживаться. Ты что, хочешь меня опозорить? Что люди скажут?
Он смотрел на неё с укором, пытаясь вызвать чувство вины.
– Ты же сама всё готовила, – продолжал он. – Платье выбрала, кафе… Значит, ты хочешь замуж. А теперь заднюю включаешь?
Настя слушала его, и в этот момент что-то щёлкнуло внутри неё. Его отношение не поддавалось корректировке. Это не было недопонимание. Это не было случайностью. Это была система. Его ценности были не просто разными – они были противоположными её жизненной позиции. Он видел её как функцию, как обслуживающий персонал, а не как равного партнёра. И он не собирался меняться. Ни на йоту.
Именно в этот момент она приняла решение. Окончательное.
– Я поняла, Витя, – сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Я всё поняла.
Она встала из-за стола. Виктор смотрел на неё, недоуменно моргая. Она развернулась и вышла из кафе. Не оглядываясь.
За пять дней до свадьбы Настя отменила всё. Она начала с самого сложного. Позвонила в кафе.
– Здравствуйте, меня зовут Анастасия Соколова. Я хотела отменить бронь на 25-е число.
Менеджер кафе была удивлена.
– Как отменить? У вас же свадьба! Всё готово!
– Да, – сказала Настя. – Отменяю. Свадьбы не будет.
Она попросила вернуть ей часть предоплаты, которая полагалась по договору. Потом обзвонила гостей, коротко объясняя, что «свадьба отменяется по личным причинам». Никаких подробностей. Никаких извинений. Просто факт. Отключила телефон. Она чувствовала себя опустошенной, но в то же время – удивительно свободной.
Виктор был в бешенстве. Он звонил ей беспрерывно. Когда она включила телефон, он обрушил на неё шквал обвинений.
– Ты что натворила?! – кричал он в трубку. – Ты меня опозорила! Что скажет моя мать?! Что скажут люди?! Ты знаешь, сколько денег мы потеряли?!
– Я знаю, – спокойно ответила Настя. – Это наш общий позор. Ты сам его создал. И я вышла из игры. Чтобы тебе было легче. И мне.
Она положила трубку и больше не поднимала.
Настя уехала к подруге на выходные. В тишину.
Виктор остался со своей «системой». Его мать была в ярости. Она звонила всем родственникам, жаловалась на «эту неблагодарную».
– Ничего, сынок, – говорила Вера Павловна Виктору. – Перебесится и вернётся. Куда она денется?
Но Настя так никогда и не вернулась.
