— Я звонила папе, ему нехорошо. Просит приехать. — Сказала я мужу.
— Тогда собирайся. Не будем тянуть. — Тут же поддержал меня Эдик.
Мы поженились с ним восемь лет назад, и я каждый день благодарила высшие силы, что те послали в мою жизнь именно этого мужчину. Заботливый, понимающий, домовитый и мастер на все руки, Эдик был моей опорой и стеной. Сперва родился наш старший сын Антон, потом появилась на свет и Тая.
Муж радовался детям, обожал их, и, в отличие от очень многих отцов, что с рождением малышей стремятся задерживаться на работе подольше, бежал домой со всех ног, чтобы помочь с детьми и по дому. Мы никогда не делили домашних дел на исключительно женские — Эдик мыл посуду, полы, мог даже постирать на руках, когда у нас стиральная машинка стала совсем старенькой, а стирки с малых было вагон и маленькая тележка.
Мы прожили в квартире до рождения Таи, а когда появилась дочка, твердо решили перебраться в деревню. Нас тянуло туда обоих, хотя оба были городскими. Купили дом, выбрав неспешно отличный вариант в деревеньке, что была в получасе езды на машине от города, потихоньку стали обустраиваться. Дом был старым, но очень добротным.
Муж многое там подлатал и переделал. Работали мы на довольно высокооплачиваемых работах, так что ремонт дома не растягивался, все делали максимально быстро. Облагородили участок. Он был у нас большой, на двадцать пять соток. Я посадила пионы и розы, потихоньку подрастали у беседки маньчжурский орех, что не боялся холодов и каштан с очень красивыми резными листьями. Деревья обещали вырасти настоящими исполинами, и давать густую прохладную тень летом.
На второй год, как перебрались на свое хозяйство, поставили крольчатник и курятник. Теперь были и с мясом и с яйцами. Потом взяли пару хороших молочных коз. Дети были в восторге не столько от молока, сколько от игр с Таткой и Маркой. Они сами кормили их, вычесывали и бегали наперегонки с резвыми животными. Козы выросли не бодливыми, хотя и с характером. Но малых обожали и никогда не обижали.
Мы с Эдиком были счастливы. Вечером можно было не заморачиваться с готовкой — достаточно пожарить мясо или рыбу на гриле, там же овощи, и вуаля, вкуснейшая полезная еда готова. Утром обычно завтракали кашей, а на обед я уже готовила что-то поосновательнее. Кроме того, в доме были все удобства, что тоже несказанно радовала. Все же нам, городским, без определенных условий было бы тяжеловато.
А так в дом были проведены и газ, и вода, и, конечно, свет. Я варила супы, пекла в новенькой духовке румяные ароматные пироги, мыла посуду в современной раковине. Никакого тебе средневековья, одни сплошные плюсы. Дети целыми днями не вылезали со двора, помогая в огороде, играя, просто сидя в беседке, наслаждаясь теплом уходящего лета.
Мы с мужем гоняли чаи, глядя на закат, нарадоваться не могли, что перебрались из городского муравейника в этот райский уголок. В пятнадцати минут ходьбы от деревни располагалось большущее рыбное озеро. Муж на выходные брал свои удочки, наживки и шел тягать щук, голавликов, карасей. Чего там только не водилось! И ловилось, на удивление, хорошо.
Мы даже коптильню купили, чтобы готовить в ней многочисленные уловы. Отлично получалась щука горячего копчения, а вот холодным шикарные выходили окунишки и лещи. А в получасе езды на машине было еще одно озеро, в котором водились налимы и сомы. Так что мы еще и с дарами природы были.
Осенью — заготовки и тихая охота на грибы. В этом году мы столько груздей собрали, что я уже не знала, куда их девать. Наступали в лесу на наши корзинки также рыжики и опята. С них накрутили вкуснейшей грибной икры, угостили моего отца и родню Эдика.
Моя свекровь, Светлана Васильевна, была женщиной непростой. Не сложилась между нами теплого контакта с самого начала, но и открыто ссориться мы обе из-за Эдика не решались. Пока мы жили в квартире, и первое время обживались в деревне, Светланы Васильевны было ни видать, ни слыхать. Но как только дом мы отремонтировали, огород облагородили и зажили в свое удовольствие, к нам началось паломничество родни Эдуарда.
Сестра его приезжала с мужем не часто, да и в целом они были приятными людьми, которым просто нравилось пожарить на природе шашлыки. А вот свекровь зачастила. И ладно бы просто приезжала, а то ведь все с непрошенным советом. Всякий раз уже пребывающая на пенсии пожилая женщина норовила погостить у нас недельку-другую, причем желательно за наш счет. Меня это очень раздражало, и я не раз высказывала мужу свое недовольство. Эдик вздыхал и был сам не в восторге от таких частых визитов матери.
А мой папа жил в городе, не пожелав перебираться из своей квартиры поближе к природе.
— Мое тело уже немолодое, Олечка, я и тут свой век доживу. — сказал мне тогда папа, и я приняла его решение.
Навещала, как могла, часто, привозила овощи и заготовки с огорода. Папа всегда благодарил, радовался мне и гостинцам. Он был одним из главных людей в моей жизни. Мамы моей не стало рано. Отец остался со мной, трехлетней на руках, и всю свою жизнь посвятил тому, чтобы вырастить меня. Первое, что он сделал, когда потерял жену, сменил работу.
До этого он трудился дальнобойщиком, но с малышкой на руках долгих командировок он теперь позволить себе не мог. Папа наскоро переучился на вальцовщика, пошел на завод. Получал достойно, да еще вырабатывал вредный стаж, потому на пенсию пошел раньше, чем обычные люди.
Папа старался дать мне все самое лучшее — читал на ночь книжки, рассказывал сказки, старался не отказывать ни в чем. Я его обожала, и время, проведенное с ним, ценила даже когда мыла еще совсем маленькой. С папой было интересно. Он вечно что-то придумывал, мастерил, рассказывал. Я могла слушать его часами. Он не заменил мне маму, но папой был самым лучшим в мире.
Когда я вышла замуж, он подарил мне на свадьбу значительную сумму денег, которой хватило, чтоб сделать первый взнос за нашу городскую квартиру. Выплатив его, мы продали квартиру, перебрались в деревенский дом. Пока папа был в силах, он часто приезжал помочь. Никогда с пустыми руками — вез детям сладости, фрукты, сыр, выпечку из моей любимой пекарни. Не то что свекровь, которая вечно приезжала в лучшем случае с горсткой конфет.
Папа тоже был мастером на все руки, как и Эдик, и отношения у моего мужа с ним были самыми теплыми и дружескими. Они часто громко смеялись, пока что-то чинили, вместе болтая, вечером пили чай. Я улыбалась, глядя на них. Мои дети тоже деда всегда очень ждали.
А теперь вот папа совсем занемог. Он все хуже видел, здоровье сдавало на глазах. Приехав к нему, мы с Эдиком поняли сразу — надо забирать. Отцу уже перевалило за семьдесят, и тяжелая работа на производстве аукнулась целым списком хворей, которые побеждали папу.
Я помогла отцу собраться, мы сели в машину и поехали. Я была рада, что, наконец, упрямый папа будет под приглядом. Да и внуки обрадуются — Тая с Антоном уже ждали дедушкиных сказок, когда мы сказали, что скоро приедем вместе с ним, и он будет у нас теперь жить.
Три дня прошло спокойно. Папа освоился быстро, повеселел и выглядел куда лучше, чем когда мы его забирали. А на четвертый внезапно, как гром среди ясного неба, грянула свекровь с большущим чемоданом, заявив, что поживет у нас пару недель — якобы, помочь с детьми.
Помощь нам особо не требовалась, Антоша должен был вот-вот пойти в школу, Тая в детский сад, в старшую группу. Но отказать Светлане Васильевне мы тоже с Эдиком не смогли, и пришлось пускать. Свекровь наскоро распаковала свои вещи, и воцарилась в доме, устанавливая свои порядки.
Ее жирные борщи я терпеть не могла, но Светлана Васильевна, словно назло, варила их с завидной регулярностью, пичкала детей очень сладкими пережаренными сырниками и постоянно ворчала на папу. Ей казалось, что ему тут не место. Он уже старый, не плохо бы определить его в соответственное место, где за ним бы достойно ухаживали.
Напрямую свекровь такого сказать при мне не решалась, конечно, но подтекст ее размытых фраз был понятен и мне и мужу. Я старалась сдерживаться, чтобы не раздувать в доме пламени ссор. Но терпение мое таяло, как последний снег на весеннем солнце.
Как-то папа, который очень плохо видел, смахнул со стола кружку. Та упала, разбившись, и свекровь раскричалась на него, что он неуклюжий и обуза для молодой семьи, да еще и угроза внукам. Я тогда с ней мягко поговорила, попросив быть с папой терпеливее. Он намного старше ее, он растил меня без мамы, и забрать его было нашим с Эдиком решением. Светлана Васильевна демонстративно поджала губы, но тему развивать не стала. Надеясь, что она все поняла, я ушла на работу.
Денек выдался такой, что домой я приехала только поздно вечером и без ног. Такой напряженной выдалась вся неделя. Но в пятницу, наконец, меня отпустили пораньше, и я радостная мчалась домой, купив мяса на шашлык. Хотелось побаловать близких в этот еще пока теплый, хоть уже и осенний вечер. Антоша пошел в школу, Тая с радостью вернулась в детский садик. Летом она обычно туда не ходила, мы писали заявление на отпуск, и дочка помогала на участке, ездила с нами в лес и на рыбалку.
Придя домой, тихо открыла дверь, и услышала, что в кухне разговаривают Светлана Васильевна с Эдиком.
— Твоя женушка должна выставить своего пожилого отца — Услышала я свекровь
Голос немолодой женщины прямо-таки звенел от уверенности. Я не спешила заходить, ждала, что ответит мой муж.
— Мама, мы с тобой уже это обсуждали. Виктор Павлович останется здесь. Он вырастил Олю, она его очень любит, он дед моих детей. У него сдает здоровье, ему нужна помощь. Ты что же, предлагаешь его одного бросить? Он все хуже видит. — тихо, но уверенно говорил супруг.
— Почему бросить? Сдайте куда-нибудь… Куда там немощных таких сдают? Полно ведь заведений. Получаете вы с Ольгой достаточно, чтобы такое ярмо на себя не вешать.
Дальше я слушать не стала, решительным шагом вошла в кухню, зло глядя на свекровь.
— Светлана Васильевна, я прошу вас немедленно покинуть мой дом, в котором вы посмели оскорблять моего отца. Я видеть вас больше не желаю! — заявила я.
И тогда свекровь пошла в наступление:
— Вот, Эдик, ты у жены под каблуком живешь! Для того ли я тебя растила, чтобы эта тебя окручивала как ей угодно, а? Родную мать из дому готов в угоду Ольке своей выставить. Приютил этого чужого тебе старика, и считаешь, что так правильно! — не унималась свекровь.
— Мама, послушай Олю, уезжай. Я сейчас же вызову тебе такси.
Эдик так и сделал, но все время, пока мы ждали машину, Светлана Васильевна без умолку сыпала на нас оскорблениями и упреками. По счастью, папа с внуками был во дворе, в беседке, и всего этого не слышал. Свекровь уехала, демонстративно хлопнув дверью. Мы с Эдиком вздохнули облегченно, переглянувшись.
— Теперь будут тишина у нас и покой. — сказал муж.
— И не говори! — согласилась я. — Слушай, а я ведь купила шикарную шею свиную, так что давай-ка замаринуем шашлык и вечером пожарим.
Когда солнце уже клонилось к закату, ребятня возилась в песочнице, папа пил чай на крыльце, а муж колдовал над мангалом. Я сидела рядом с папой, привалившись щекой к его совсем худенькому плечу. Сколько-то нам осталось с ним? Ясно же, что дни папины кончаются.
Но я ошиблась. Отец воспарял духом, когда переехал к нам. Здоровье стало намного лучше. Он даже что-то иногда делал в огороде, хоть видел очень плохо. Зато все свободное время посвящал внукам. С Антошей уроки делал, Тае рассказывал тысячи увлекательных историй про зверей и волшебные сказки.
Внуки с дедом были неразлучны. С отцом муж ужился легко, понимая, что у пожилого человека есть свои причуды. Но папа был исключительно деликатен, и старался приносить пользу, чем мог. Я радовалась, что мы его забрали к себе. Так было спокойнее всем. Он теперь был не один, под приглядом и на свежем воздухе.
Там, в городе, он почти на улицу не выходил, а тут вечером гулял по участку, сидел на крылечке или на лавочке. Мы много с ним говорили. Несмотря на слабеющее здоровье, у отца все еще был ясный и цепкий ум. Он умел и пошутить, и дать совет, и поддержать мудрым словом. Мы так к нему привыкли, словно папа всегда жил в деревенском доме с нами.
Козам отец тоже нравился. Он угощал их подсоленными хлебными корками, чесал чувствительные местечки у рогов, хлопал по кругленьким откормленным бокам. Мы жили дружно и счастливо, а свекровь обиделась и очень надолго пропала с радаров.
