Сергей не помнил саму аварию. Наверное, если бы его спросили, а что вообще произошло, он бы не ответил. Он не помнил, как в его мотоцикл въехал внедорожник. Все, что сохранилось в памяти — какая-то зловещая тишина и боль после того, как он упал на асфальт.
Лежа на прохладном асфальте, Сергей чувствовал, как холод растекается по телу. Свет фар слепил его, а потом в глазах все поплыло. Размытые голоса окружающих, кто-то кричал, кто-то звал на помощь. Сергей пытался сосредоточиться на дыхании, на чем угодно, чтобы только не потерять сознание.
— Боже, кто-то вызвал скорую? — услышал он тот же вопрос, который уже раздавался среди толпы. В ответ кто-то закричал, что скорая уже в пути.
Какой-то мужчина средних лет, с видимой тревогой в глазах, опустился на колени рядом с Сергеем.
— Держись, дружище, скорая уже едет, — сказал он, пытаясь оценить состояние Сергея.
— Ты меня слышишь? Как тебя зовут? — спрашивал он, но Сергей был слишком слаб, чтобы ответить. Его губы еле шевелились, а слова превращались в бессмысленную мешанину.
Женщина, которая сказала, что она медсестра, подошла поближе, уложила что-то под голову Сергея и призвала остальных разойтись.
— Он в шоке, лучше пусть молчит, — сказала она твердо.
Когда раздались звуки сирен скорой помощи, Сергей уже начинал терять сознание, но в его голове мелькали образы. Он отчетливо видел своего маленького сына Диму, их последний день вместе, они запускали воздушного змея. Эти воспоминания были якорем, который удерживал его сознание, пока он не оказался в машине скорой помощи.
***
Когда Сергей пришёл в себя, перед его глазами был силуэт. Он не мог разобрать, кто это, от лекарств и длительной отключки он плохо воспринимал реальность. Сергей попытался подозвать эту женщину, но голоса не было, горло было сдавлено. Он ударил рукой по боковине кровати, пытаясь привлечь внимание. Женщина повернулась к нему.
Это была Оля. Его жена. Точнее, уже почти бывшая жена. Они были в процессе развода, и только бумажная волокита не дала им перейти в новый статус. Она все еще была его законной супругой, и именно ей позвонили из больницы.
Оля подошла к кровати, и слезы тут же начали скатываться по её щекам.
— Боже, Серёжа, боже… Ты очнулся… — её голос дрожал от облегчения.
Сергей смотрел на неё, его грудь наполнилась теплом, несмотря на все их разногласия и болезненные ссоры последних лет. В этот момент он был искренне рад, что она здесь, что это её руки его гладят по волосам, что он чувствует запах ее духов.
— Оля… — прошептал он.
Она сжала его руку крепче и продолжала плакать, кивая и приговаривая что-то, что Сергей не мог разобрать.
После аварии врачи диагностировали у Сергея компрессионный перелом позвоночника. Это означало, что повреждены позвонки, и даже малейшее движение причиняло острую, пронизывающую боль. Первые дни после операции были самыми тяжелыми — он практически не мог двигаться, каждый вдох отдавался неприятным покалыванием в спине, а любое изменение положения тела вызывало спазмы. Однако врачи уверяли, что его случай не самый худший: если строго следовать их рекомендациям, проходить физиотерапию и не терять мотивацию, шансы на восстановление были довольно высокими.
— Главное, Сергей, не опускайте руки, — сказал врач на очередном обходе. — Ваш организм молодой и сильный. Да, будет сложно, но если вы будете работать над собой, через несколько месяцев сможете передвигаться самостоятельно.
Сергей лишь молча кивнул. Он ненавидел свою беспомощность. Казалось, что он попал в какую-то тюрьму. Самостоятельно повернуться набок — уже испытание, а мысль о том, что он не сможет снова сесть на мотоцикл, приводила его в ярость.
После выписки Ольга забрала его домой. Она переехала к нему, чтобы ухаживать за ним и помогать с повседневными делами. Их сын Дима временно жил у бабушки — и Оле, и Сергею не хотелось, чтобы мальчик видел его в таком состоянии.
Ольга взяла на себя всё: готовку, уборку, стирку, лекарства, упражнения, которые ему назначил физиотерапевт. Она терпеливо объясняла ему, как важно не пропускать тренировки, помогала переворачиваться на кровати, учила по-новому вставать с постели.
— Давай, Серёжа, ещё раз. Я держу тебя, не бойся, — говорила она, осторожно поддерживая его, пока он пытался сделать первые шаги.
— Я не ребёнок, Оля, — раздражённо отвечал он, сжимая зубы от боли.
— Я знаю. Но сейчас так надо. Ты ведь справишься, правда? — она всегда старалась говорить ласково и по-доброму, хотя было понятно, что Оля устает.
Сергей не мог не заметить, что она буквально валится с ног. Тем не менее она не жаловалась. Не говорила о том, как ей тяжело.
А он? Он раздражался. На себя, на неё, на врачей, на этот чёртов мир, в котором он оказался запертым в собственном теле. Он ненавидел просить о помощи, ненавидел свою беспомощность. Тем более что он прекрасно понимал, что они с Ольгой собирались разводиться. И единственное, что ее здесь держало – это жалость. И иногда эта ужасная злость вырывалась наружу.
— Оля, где мои таблетки? — раздражённо бросил он однажды утром, когда она готовила для него завтрак.
— На тумбочке, где всегда, — ответила она спокойно.
— Их там нет! Ты вообще следишь за этим? — повысил он голос.
Ольга подошла к тумбочке и молча взяла блистер с лекарствами.
— Вот они, — сказала она, кладя его перед ним.
Сергей сжал кулаки, ощущая, как внутри рождается непреодолимое желание заорать. Он ненавидел быть зависимым.
— Я не могу даже, чёрт возьми, найти таблетки! — выкрикнул он и со всей силы ударил по кровати.©Стелла Кьярри
Оля закрыла глаза, глубоко вдохнула и выдохнула.
— Я понимаю, что тебе тяжело, Серёжа. Но мне тоже.
И он устало кивнул в ответ.
****
Еще через пару дней случился очередной инцидент.
Сергей вернулся с физиотерапии домой особенно усталым и раздраженным. Сегодня его заставили делать новые упражнения — болезненные, мучительные, казавшиеся ему бесполезными. Он ненавидел это ощущение — когда его тело больше не слушается, когда мышцы отказываются работать, когда даже шаг даётся с невыносимым трудом.
Оля старалась создать дома спокойную атмосферу. Она понимала, как сложно Сергею, и надеялась, что хотя бы дома он почувствует себя немного лучше. Она поставила перед ним тарелку с его любимым супом.
— Вот, поешь немного, должно стать лучше, — сказала она тихо.
Сергей посмотрел на тарелку и испытал раздражение. Как будто еда могла что-то исправить?! Как будто тарелка супа могла вернуть ему его прежнюю жизнь?!
— Я не хочу этого есть! Это не помогает! — внезапно вспылил он, с силой смахивая тарелку со стола.
Она разбилась об пол, жидкость растеклась, куски картошки и мяса разлетелись по кухне. Оля вздрогнула.
— Сергей… Почему ты… — начала она, но тут же замолчала. Говорить что-то сейчас казалось бессмысленным.
Она молча присела на корточки и начала собирать осколки. Сергей сидел, глядя на последствия своего гнева. Внутри него всё ещё бушевала злость, но теперь она перемешалась с чувством вины.
— Прости, Оля, я… — его голос стал тихим, хриплым. — Я просто не знаю, как справиться с этим.
Оля остановилась, держа в руках куски разбитой тарелки. Несколько секунд она ничего не говорила, а потом устало проговорила:
— Я понимаю… Но и я уже не знаю, как с тобой справляться…
Она вдруг резко замолчала. Поставила собранные осколки на стол, выпрямилась и отошла от него. Губы её дрожали, в глазах стояли слёзы.
— Оля… — негромко позвал Сергей, но она не ответила.
Она повернулась, быстрым шагом вышла из кухни, взяла сумку и, не оглядываясь, вышла из квартиры.
Оля не возвращалась до самого утра.
Сергей остался наедине со всеми своими эмоциями, своей болью и беспомощностью. Вот он и столкнулся с этим лицом к лицу. Больше нет Оли, которая принесёт лекарства, вытрет пол, поможет переодеться. Он был один. И если он ничего не изменил бы, так и остался бы один.
Ночь тянулась мучительно долго. Сергей сначала сидел неподвижно, уставившись в одну точку. Потом взял с тумбочки телефон, хотел написать Оле, но остановился. А что он скажет? «Прости»? Этого мало. Он должен что-то сделать.
Он должен начать с себя.
Через боль, через ненависть к себе, через гнев и унижение — он начал делать. Каждый шаг, даже самый простой, давался ему с трудом. Он знал, что мог бы просто лечь и ждать, когда всё решится само собой. Но нет. На этот раз он не хотел быть тем, кого жалеют.
Он побрился. Это оказалось сложнее, чем он думал — пальцы дрожали, каждое движение вызывало напряжение в спине, но он сделал это. Затем, сжав зубы, медленно, осторожно переоделся в чистую рубашку. Он хотел, чтобы Оля увидела, что он пытается.
Когда она вернулась утром, на столе её ждал чай, печенье и бутерброды — всё, что Сергей смог приготовить, не подвергая себя слишком сильной боли. Он ждал её, сидя на кухне, и когда дверь открылась, он увидел её уставшее лицо, темные круги под глазами.
— Оля… — сказал он, подняв на неё взгляд.
Она остановилась, увидела накрытый стол и перевела взгляд на него.
— Ты… — она недоговорила, просто посмотрела на него, как будто пыталась понять, что изменилось.
— Прости меня, — тихо сказал он. — Я… Я правда не хотел тебя обидеть. Я просто… Я не знал, как справиться со своими эмоциями.
Оля подошла ближе и медленно присела перед ним на колени, взяв его руки в свои.
— Сереж… Мне очень нужно, чтобы ты перестал жалеть себя, — она старалась держать себя в руках. — Когда мне позвонили из больницы, весь мой мир перевернулся. Я поняла, что мне больше ничего не важно. Ни наши ссоры, ни развод, ни всё то, что было до этого. Когда ты лежал на операционном столе, я молилась… Я умоляла Бога оставить тебя здесь. Для меня. Для Димы.
Она сжала его руки крепче, словно боялась, что он снова сорвётся.
— Я понимаю, как тебе тяжело. Я правда понимаю. Но я хочу, чтобы ты боролся. Если ты сможешь, если ты не сдашься… Мы сможем снова жить как семья. Мы забудем о разводе. Мы будем растить Диму вместе, как раньше.
Сергей смотрел на неё. Всё напряжение, всё накопившееся отчаяние вдруг вышло наружу. Он закрыл лицо руками, а потом его плечи затряслись. Он плакал.
Оля не стала ничего говорить, просто крепко обняла его.
— Я клянусь тебе, Оля… — выдохнул он сквозь слёзы. — Так всё и будет. Я справлюсь. Ради тебя. Ради Димки. Ради нашей семьи.
***
Полгода физиотерапии и упорных тренировок не прошли даром — Сергей практически вернулся в норму. Конечно, он еще не мог играть в футбол с Димой или катать его у себя на спине, как раньше. Но главное — они снова были вместе. Каждый вечер они читали перед сном, смотрели мультики, гуляли в парке, а иногда просто сидели на кухне, болтая обо всём на свете. Оля и Дима снова были с ним рядом, и дом наполнился теплом и смехом, которого так ему не хватало.
Приближалась годовщина их свадьбы.
— Давай что-нибудь устроим? — предложил однажды Сергей.
— Это дурацкая затея, — Оля покачала головой. — Серьёзно, мы же почти развелись…
— Но не развелись, — мягко возразил он.
Она ничего не ответила. Тогда Сергей понял, что должен сделать это по-своему. Втайне от Оли он сговорился с Димой.
— Пап, а мы справимся? — спросил мальчик, когда они раскладывали на кухонном столе продукты для торта.
— Конечно, справимся, — уверенно сказал Сергей. — Ты же у меня лучший помощник!
Торт вышел немного кривым, но это не имело значения. Они накрыли стол, зажгли свечи и ждали, когда Оля вернётся домой.
Когда она вошла, её встретил мягкий свет свечей, запах ванили и шоколада, а в центре комнаты стояли два её главных мужчины — её сын и её муж.
— Что вы устроили? — она смотрела то на них, то на праздничный стол, не веря своим глазам.
Дима взглянул на отца, и Сергей кивнул.
— Сейчас! — скомандовал Дима, подбежал к колонке и нажал на кнопку.
Заиграла их любимая песня. Сергей подошёл к Оле, взял её за руку.
— Потанцуем?
Она растерянно посмотрела на него.
— Сергей…
— Я могу, — сказал он.
Он действительно мог. На своих ногах. Без костылей, без посторонней помощи. Оля сделала шаг к нему, и он осторожно обнял её за талию. Дима смотрел на них, широко улыбаясь. Сергей медленно повернулся к Оле и прошептал:
— Всё это благодаря тебе.
Она не ответила. Просто положила голову ему на плечо и закрыла глаза. В этом было их счастье. Счастье, которое они заслужили и ценили по-настоящему.
