— Я очень устала, Толя. Первый день декретного отпуска выдался каким-то квестом, а мне уже покоя хочется.
— Конечно, Наташ, отдыхай за двоих. Осталось недолго, потерпи, скоро малыш родится.
Наташа вышла за Толю три года назад. Они были похожи – оба спокойный, рассудительные, оба мечтающие о крепкой семье, которая и тыл, и смысл. Сам Толя вырос в многодетной семье – у матери с отцом было шестеро детей. Он и сам был бы не прочь обзавестись полным домом ребятишек, но Наташа в шутку предложила начать с первого, а там как дело пойдет.
Долгожданный первый случился семь месяцев назад. Тест на беременность показал заветные две полоски, и будущие родители развели бурную деятельность по обустройству детской. Ребенка Наташа носила легко. Никакой утренней дурноты, которая так часто сопровождает будущих мамочек, у молодой женщины не случалось.
Хорошее здоровье, подвижный образ жизни – все это стало залогом легкой беременности. Наталья своим положением откровенно наслаждалась, но чем срок становился больше, тем тяжелее становилось двигаться. Она стала раздражительной и вспыльчивой, но муж все терпеливо сносил, понимая, что все это пройдет, когда родится ребенок.
Каких-то изысканных кулинарных изысков Наталье не хотелось тоже. Все, как обычно. Только иногда ни с того ни с сего нападал очень острый голод, и хотелось смести полхолодильника. Раньше такого с женщиной не случалось, но она прекрасно понимала, что и это закончится вместе с интересным положением.
Жили Наташа с Толей душа в душу. Почти никогда не ругались, все делали вместе – вместе обставляли уютную светлую детскую, вместе ездили отдыхать в санаторий в горах раз в году, подгадывая отпуска. И все было бы хорошо, но отношения у молодой женщины со свекровью не сложились.
Людмила Никитична была женщиной старой закалки, которая была уверена, что жизнь нужно положить на полезный для общества труд, сельское хозяйство и детей. У нее их было шестеро. Да еще и мужа не стало у Людмилы Никитичны рано. Он был охотником, и как-то раз просто пропал, оставив бедную женщину с мал мала. Свекровь не опустила руки, вырастила всех, и все вышли в люди. Вот только близко остался лишь мой муж, остальные, когда выросли, разлетелись по столицам и заграницам, и уже в преклонных годах Людмила Никитична очень тосковала по ним и по внукам.
Сама же свекровь всю жизнь прожила в деревне. Последний ее переезд случился пятнадцать лет назад с севера в наши края. Приспособилась держать свой огород, завела кур и гусей. Чего-то покрупнее брать не стала – здоровье уже не то. А с птицей большим подспорьем оказались автоматические кормушки и поилки. Пенсия у Людмилы Никитичны тоже была довольно внушительная, как у многодетной матери, да еще с рабочим стажем.
Когда-то она сумела вытянуть всех своих детей благодаря матери – именно бабушка сидела с внуками, пока ее дочь работала на трех работах, чтобы всех прокормить. Теперь же наступило время покоя, стабильности и ясности – живи себе на лоне природы, пей вечерами ароматный чай в беседке из больших пиал, ешь свежую клубнику с грядки. К сыну и снохе Людмила Никитична приезжала не особенно часто – и птицу надолго не оставишь, и огород внимания в сезон требует, и три часа дороги свекровь утомляли.
Как-то вечером Наталья и Толя смотрели телевизор, мирно переговариваясь на диване. Наталья поставила на внушительный животик тарелку с кунжутным печеньем, и нет-нет брала хрустящую сладость, отправляя печенюшки в рот.
Раздавшийся звонок в дверь стал для жены полной неожиданностью. Наталья с трудом поднялась, пошла открывать. На пороге стояла свекровь с большим горшком, в котором цвела герань, в другой же руке у женщины был внушительный чемодан. Поздоровавшись и впустив Людмилу Никитичну в квартиру, Наталья вернулась в зал.
— Толя, к нам пришла твоя мама с чемоданом и цветами — Сказала Наташа своему мужу
На удивление, супруг совершенно этому заявлению не удивился:
— Я знал, что мама приедет. Забыл тебя предупредить.
— Она что, пожить у нас приехала?
— Да, она как раз от птицы в осень избавилась, и решила развеяться от сельской жизни. Ты же не против? — Толя ласково смотрел на супругу.
— Да вообще-то против! У меня седьмой месяц беременности, я хочу покоя и тишины, а не с гостьей тут хороводы водить.
— Наташ, ну какие хороводы? Сидите, чаи гоняйте.
Но что-то подсказывало Наташе, что идиллической чайной картинки не выйдет. Расположив нежданную гостью в еще пока пустой детской, хозяйка дома ложась спать, долго вертелась, никак не могла улечься удобно. Отношения со свекровью были натянутыми, ее визит внезапным, а значит, не сулящим Наташе ничего хорошего.
Утро понедельника началось очень громко включенного в кухне телевизора. Наташа с трудом поднялась с постели, потянувшись, и пошла в кухню. Бодрая в семь утра свекровь уже успела проводить сына на работу, напечь целую горку ароматных блинов и даже перемыть за собой всю посуду.
— Наташа, заходи. Чай будешь?
— Людмила Никитична, убавьте звук, пожалуйста, на телевизоре. Так кричит, аж уши закладывает. — попросила Наталья.
Свекровь поджала губы, но на кнопку убавления громкости на пульте все-таки нажала.
— Ужин ты готовить будешь? Или мне? — спросила свекровь.
— Могу и я. Но, думаю, Толе приятно будет приготовленное вами поесть. — пожала плечами Наташа.
— Я с вашей плитой, боюсь, не справлюсь. Понабрали этой новомодной техники. Как раньше люди без нее жили? Зачем эти излишества все?
Наташа ничего не ответила. В одиннадцать она была записана на маникюр, о чем предупредила свекровь.
— А не пора ли уже с маникюрами завязывать, Наташа? Ведь ты теперь в декретном отпуске, на одну зарплату Толину жить будете. А ты все только о себе и думаешь. Забудь про красоту! Ребенок родится – все, жизнь закончится. Все для него только будет, привыкай сразу.
— Людмила Никитична, у вас шестеро, я понимаю, что вы тяжело их растили. Но у меня ведь первый и единственный пока, так что моя жизнь на нем не кончится. Я привыкла делать маникюр и не собираюсь отказываться от этого. Мне так удобно. Толя не против, мы с мужем это обсуждали.
— Он тебя любит и балует слишком! Вот что я скажу. Надо бы в ежовых рукавицах держать, а то много воли ты взяла. Мужчина в доме хозяин, дети – главное для тебя. Ты должна во всем Толю слушать и за дитем смотреть. Украшать себя пора прошла, когда ты замуж вышла.
Наташе хотелось от нравоучений свекрови закатить глаза, но она молчала, стараясь не обострять конфликт. К одиннадцати ушла в салон, а вернувшись, едва не ахнула – свекровь развела уборку. Намытые полы еще влажно блестели, в комнате шумел пылесос. Все кастрюли в кухне были вынуты из шкафов и натерты какой-то белой пастой.
— А, Наталья, явилась не запылилась! Ты кастрюли свои видела? Да копоть сплошная! У хорошей хозяйки каждый сотейник как зеркало должен быть. И чайник такой же. Везде, куда не глянь, грязь, пыль. Я в таких условиях жить не смогу, вот организовала день чистоты.
— Людмила Никитична, я буквально три дня назад перечистила все кастрюли и чайник. Уборку делала за день до вашего приезда. — растеряно пролепетала женщина, прекрасно понимая, что спорить с непрошенной гостьей совершенно бесполезно.
— Я там шторы стирать поставила. Сейчас машинка прокрутит, ты повесишь. Я стремянку на балконе видела у вас, а то росточком-то ты не больно знатная вышла.
Наташа только головой покачала, ушла в комнату. Как ни странно, но сидеть на маникюре она устала. На седьмом месяце беременности уже все тяжело, хочется больше отдыхать, а не со свекровью из-за кастрюль на ровном месте цапаться. Наташа села на диван, устало вытянув ноги. Те гудели, намекая, что им требуется покой. Благо, ужин, вроде, все-таки на свекрови.
— Наташа! Все, шторы постирались, иди вешай! — громыхая массивной стремянкой по коридору крикнула Людмила Ильинична.
Наташа поднялась с дивана, пошла в кухню. Стремянка уже стояла, призывая на подвиг. Молодая женщина поднялась на три ступеньки, свекровь протянула ей вкусно пахнущие порошком и кондиционером нежно-сиреневые шторы в мелкий цветочек. Начав вешать, Наташа вдруг резко почувствовала себя плохо. Все закружилось вокруг, покачнулось. Она с трудом спустилась вниз, на пол, и едва устояла на ногах.
— Мне очень нехорошо, простите, я пойду лягу.
— Как это ляжешь? А шторы кто вешать будет? Ты что такая неженка. Ты же беременная, а не сраженная тридцатью тремя недугами, наверное? Чуть что, сразу нехорошо ей. Я пятерых и выносила, и родила, и работала, как трактор. И ничего, уже семьдесят шесть, а я бегаю. Все потому, что себя не жалела, на благо своих детей жила. И зачем Толя себе такую жену выбрал? Говорила ведь: не женись ты на этой белоручке, сынок! — свекровь тараторила не умолкая.
Наташе становилось все хуже, и она просто молча пошла в комнату, легла, закрыв глаза. Сама не заметила, как провалилась в сон, а проснулась уже под вечер, когда домой вернулся муж. Громкие голоса супруга и свекрови разбудили беременную женщину. Она вышла навстречу Толе. В квартире пахло жареной рыбой с базиликом. Ужин Людмила Никитична все-таки приготовила. Теперь же она сходу настала жаловаться сыну.
— Попросила твою белоручку повесить шторы, а она тут же сказалась недужной! Ну, ты подумай, какая! Все ее хитрости насквозь я вижу, это ты им веришь еще, потому что любишь. — говорила свекровь Толе.
— Мам, опомнись, Наташа беременна. Она на седьмом месяце, так какие шторы? Ей в ее положении только по стремянкам скакать! — искренне возмутился муж.
— Ну а как вот раньше-то люди жили? По тридцать детей рожали и ни дня праздно не провели. А тут уж такая нежная душа.
Наташа ушла в комнату, не желая это слушать. Ей достаточно было уже того, что муж стал ее защищать перед матерью. Вечером, перед сном, обняв Толю, Наташа сказала:
— Толя, я прошу тебя, пусть она уедет. Ради меня и нашего ребенка, отправь ее назад в деревню.
— Но мама специально на месяц приехала, чтобы отдохнуть.
— Месяц? Да я не выдержу даже дня с ней еще одного! Пожалей ты меня. Ведь ребенок не только мой, но и твой. За что нам с ним такие испытания на прочность? — Наташа не выдержала, расплакалась.
От перспективы месяц прожить со свекровью, Наташе становилось по-настоящему дурно.
— Слушай, ну давай я отель ей сниму тогда, пусть там живет, раз тебе так трудно с мамой. Завтра предложу ей.
Утром, перед работой Толя поговорил со своей матерью. Людмила Никитична согласилась на удивление легко, и даже обрадовалась. Когда Наташа проснулась, свекровь уже вовсю собирала вещи:
— Вот спасибо Толе, он отель мне оплатил. Я хоть спокойно отдохну в чистоте. — Заявила свекровь.
— Я рада, что вы довольны. Не стану скрывать, сейчас мне не до гостей.
Когда Людмила Никитична, наконец, ушла, Наташа выдохнула с огромным облегчением. Спокойно заварила себе ароматный кофе с лавандой, и пила его неспешно, глядя за окно. Золотой листвой мел еще теплый октябрь. Осень в этом году выдалась поздняя, что очень радовало. Вечерами можно было подолгу гулять в старом парке, мечтая, как скоро дом наполнится веселым детским голоском.
Наташа знала, что у нее будет мальчик, сегодня пол ребенка узнать стало проще простого. Назвать малыша родители решили Павлом. Он родился точно в срок, и счастливый Толя с цветами под окнами родильного дома отчаянно махал жене шапкой. Наташа стояла с драгоценным сверточком на руках, и устало улыбалась счастливому отцу.
Свекровь навязала малышу много красивых теплых вещей. К пряже у нее был настоящий талант, и внуку Людмила Никитична искренне обрадовалась. Она приехала, когда Павлику уже было два месяца. Ее визита Наташа ждала без особой радости, но в этот раз ошиблась. Свекровь приехала всего на пару дней, и вела себя тише воды ниже травы. Говорила тихо и ласково, своих порядков устанавливать не пыталась, ворковала с малышом и Наташу не задирала.
Наталья с Анатолием зажили радостно и спокойно, привыкая быть родители. Дело это оказалось непростое, но Павлик был просто идеальным мальчишкой – ночами спал, хорошо ел, зря не капризничал. Наташа смотрела вечером на мужа, который укачивал сына, и думала о том, что ей очень повезло. Все у нее есть – любимый мужчина, чудесный ребенок, крыша над головой. Что еще нужно человеку в этом мире?
