— Павел, я очень надеюсь, что сегодня твой отец будет вести себя нормально, — Марина поправила причёску, глядя в зеркало заднего вида. Их машина уже подъезжала к дому родителей мужа.
— Перестань, он просто прямолинейный, — Павел не отрывал взгляда от дороги. — Ты слишком близко к сердцу всё принимаешь.
— Близко к сердцу? — Марина повернулась к мужу. — Каждый раз одно и то же. Почему ты не замечаешь, как он ко мне относится?
Павел вздохнул и припарковался у подъезда.
— Давай просто переживём этот вечер, хорошо? — он выключил двигатель и посмотрел на жену. — Это всего пара часов.
Через десять минут они уже сидели за столом в квартире родителей Павла. Квартира была просторной, но какой-то неуютной — всё выверено до сантиметра, нигде ни пылинки.
Стерильность и порядок, за которыми чувствовалась железная рука хозяина дома.
— Лида, неси уже картошку! — крикнул Владимир, и Лидия Ивановна засуетилась на кухне.
— Уже несу, Володя, — донёсся тихий голос.
Марина украдкой наблюдала за свекровью — миниатюрной женщиной с вечно опущенными глазами. Иногда ей казалось, что Лидия Ивановна двигается по квартире, как тень — бесшумно, стараясь быть незаметной.
— Ну, рассказывай, архитектор, — Владимир Николаевич посмотрел на Марину, отрезая ещё один кусок. — Когда уже на нормальную работу устроишься? Или хотя бы ребёнка родишь?
Павел продолжал листать ленту в телефоне, словно этот разговор его не касался.
— У меня нормальная работа, — спокойно ответила Марина. — И мы с Павлом сами решим, когда заводить детей.
— Слышал, сын? — Владимир Николаевич хохотнул. — «Мы с Павлом решим». Она всё решает, да? А ты кто в этом браке?
Лидия поставила на стол блюдо с картошкой и замерла, глядя на мужа с немым беспокойством.
— Пап, давай не сегодня, — наконец отозвался Павел, не поднимая глаз.
— А когда? — Владимир отхлебнул компот. — Когда вам обоим по сорок стукнет? Когда Лида не дождётся внуков?
Марина почувствовала, как внутри закипает злость. Три года этих ужинов, три года одних и тех же вопросов, намёков и упрёков.
— Владимир Николаевич, — Марина подняла взгляд, — если вас интересует наша семейная жизнь, можете спросить сына напрямую. Я не собираюсь отчитываться.
На секунду в комнате повисло напряжение. Свекровь застыла с тарелкой в руках.
— Вот как ты с отцом мужа разговариваешь, — Владимир покачал головой. — Мать твоя тебя воспитанию не учила?
Это был удар ниже пояса. Родителей Марины не стало в аварии пять лет назад. Павел наконец оторвался от телефона:
— Пап!
— А что «пап»? — Владимир развёл руками. — Я правду говорю. Женился на женщине, которая дома не бывает, детей не хочет, с родителями мужа разговаривает сквозь зубы.
Марина медленно положила вилку.
— Извините, мне нужно выйти, — она поднялась из-за стола.
— Марин, — Павел потянулся к ней, но она уже направилась в коридор.
Свежий воздух на балконе принёс облегчение. Марина сделала глубокий вдох, сжимая перила. Стук двери заставил её обернуться — на балкон вышел Владимир Николаевич.
— Обиделась? — он встал рядом, доставая сигарету.
— Нет, просто нужен был свежий воздух.
— Я вот что скажу тебе, Марина, — Владимир щёлкнул зажигалкой. — Без обиняков.
Он затянулся и выпустил струю дыма.
— Ты разрушила жизнь моего сына. Он должен был жениться на женщине, которая бы о нём заботилась, рожала, создавала уют.
А не на карьеристке, которая с папками по стройкам бегает и домой в десять вечера приползает.
Он смотрел прямо в глаза Марине — холодно, с лёгкой улыбкой.
— Паша не такой, как вы думаете, — тихо ответила она.
— А какой он? Ты его перекроила под себя. Он раньше каждое воскресенье к нам приезжал, рыбалку любил, с друзьями время проводил.
А сейчас что? Сидит дома, в компьютер пялится. Это ты его таким сделала.
Владимир бросил окурок вниз и вернулся в квартиру, оставив дверь открытой. Сквозняк холодил щёки.
Марина стояла, глядя на огни города. В горле стоял ком, а в голове крутилась только одна мысль: «А ведь я всё старалась… Почему же мне так больно сейчас?»
— И что, он прямо так и сказал? — Оля придвинула чашку американо и внимательно посмотрела на подругу. В кофейне играл джаз, посетители негромко переговаривались за соседними столиками.
— Дословно. — Марина размешивала сахар, не поднимая глаз. — «Ты разрушила жизнь моего сына». Как в дешёвой мелодраме.
Прошла неделя с того злополучного ужина. Марина не могла выбросить из головы слова свёкра, они въелись в сознание, как едкая кислота.
— А Паша? Что сказал Паша? — Оля откинулась на спинку стула.
— А что Паша? — Марина невесело усмехнулась. — Паша ничего не сказал. Ни тогда, ни потом. Когда мы вернулись домой, я пыталась с ним поговорить, но он только буркнул, что «отца не переделаешь» и что я «принимаю всё близко к сердцу».
Оля покачала головой. Её короткие каштановые волосы качнулись вслед за движением.
— Классика жанра. Муж, который не защищает жену от своих родителей. Ты же понимаешь, что это ненормально?
— Понимаю, — Марина сделала глоток кофе. — Но я не об этом хотела поговорить. Есть кое-что ещё.
Оля подалась вперёд:
— Я вся внимание.
Марина огляделась, словно боялась, что кто-то может подслушать, потом достала телефон.
— Месяц назад я видела Владимира Николаевича. В кафе «Старомосковское» на Тверской. Я заехала выпить кофе перед встречей с заказчиком и случайно заметила его.
Она положила телефон экраном вверх.
— Он был не один. Он целовал какую-то женщину. Не мимолётный поцелуй при встрече, понимаешь? Они сидели обнявшись, как влюблённая парочка.
Оля выгнула бровь:
— Врёшь!
— Если бы, — Марина взяла телефон и, разблокировав экран, открыла галерею. — Я сняла. Не знаю зачем. Наверное, не поверила своим глазам.
Она протянула телефон Оле. На видео чётко виднелся Владимир Николаевич, сидящий за столиком с женщиной лет пятидесяти.
Его рука лежала на её плече, они близко наклонились друг к другу, смеялись. А потом последовал долгий поцелуй.
— Ничего себе, — прошептала Оля. — Святой человек, который учит тебя, как быть хорошей женой.
— Я тогда растерялась, — Марина забрала телефон. — Не знала, что делать. Хотела поговорить с ним, но почему-то струсила. Решила, что его жизнь, его жена, не моё дело…
— Не твоё дело? — Оля аж привстала. — Он поливает тебя грязью при каждой встрече, унижает годами, считает, что имеет на это моральное право — а когда ты видишь его истинное лицо, это «не твоё дело»?
Марина вздрогнула. Она впервые делилась этим с кем-то. Внутри что-то дрожало и рвалось, будто старый шов на одежде.
— Я не хотела усугублять. Представь, что будет, если Лидия Ивановна узнает.
— А ты о ней подумала? — Оля понизила голос, но в нём зазвенел металл. — Он унижает тебя. Он унижает Лидию — уже сколько лет?
Он считает, что может судить тебя при этом сам предаёт. Хочешь отомстить? Не просто ради себя. Ради справедливости. Ради Лидии.
Марина недоверчиво посмотрела на подругу:
— Ты предлагаешь мне показать это видео?
— Да. На следующем ужине. Прямо перед всеми, — Оля отпила кофе. — Чтобы все видели, каков на самом деле великий моралист.
— Это… жестоко, — прошептала Марина.
— А то, что он делает с тобой и Лидией — не жестоко? — Оля откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. — Они с Пашей годами ставят тебя в позицию виноватой.
Паша не защищает тебя. Владимир позволяет себе любые оскорбления. А ты всё терпишь и ещё жалеешь их?
Марина молчала, глядя в чашку. В голове крутились сотни мыслей, выстраивались и рушились аргументы.
— Думаешь, показать? — наконец спросила она, поднимая взгляд.
Оля, не мигая, ответила:
— Да. На следующем ужине.
— Марина, передай салат, — Владимир Николаевич даже не смотрел на неё, обращаясь будто в пустоту.
Снова пятница. Снова ужин. Снова тот же стол, те же лица, те же разговоры. Марина механически протянула салатницу, случайно встретившись взглядом со свекровью.
Что-то новое мелькнуло в глазах Лидии — усталость? смирение? давняя боль?
— Как работа, Павлуша? — Лидия подложила сыну ещё картошки. — Твой новый проект запустили?
— Нормально, мам, — Павел шевелил вилкой в тарелке. — Запустили. Сейчас в техподдержке сидим, баги отлавливаем.
— Зарплату прибавили? — Владимир отрезал кусок мяса и отправил в рот. — Или так и будешь на одном месте плестись?
— С зарплатой всё хорошо, — ответил Павел, бросив короткий взгляд на жену.
Марина чувствовала, как бешено колотится сердце. Телефон лежал рядом с её тарелкой — чёрный прямоугольник с видео, способным изменить всё. Она еще не решила, хватит ли ей смелости.
— А у тебя как, архитектор? — Владимир наконец посмотрел на Марину. — Небоскрёбы рисуешь? Или пока только сараи на дачах?
Свекровь дёрнулась, но промолчала.
— У меня всё отлично, — ровно ответила Марина. — Закончила проект офисного центра, заказчик доволен.
— Надо же, — хмыкнул Владимир. — И когда ж ты всё успеваешь? И на работе пропадать, и дома порядок держать? Или дом — не приоритет?
Марина сжала под столом салфетку. Вот оно. Очередная атака.
— Володя, — тихо произнесла Лидия, — давай просто поужинаем.
— А что я такого сказал? — Владимир поднял брови. — Современным женщинам не до семейных ценностей, я понимаю. Карьера важнее.
Павел вздохнул:
— Пап, мы это уже обсуждали.
— А что обсуждать? — Владимир отложил вилку. — Если бы ты женился на другой — сейчас бы жил, как человек…
Эти слова стали последней каплей. Марина медленно поднялась из-за стола, чувствуя странное спокойствие. Страх исчез. Осталась только решимость.
— А вы живёте как человек, Владимир Николаевич? — она посмотрела ему прямо в глаза. — Или просто хорошо играете роль?
За столом воцарилась звенящая пустота. Владимир прищурился:
— Ты о чём это?
Марина взяла телефон, разблокировала экран:
— О том, что вы годами учите меня, как быть хорошей женой. О том, что вы требуете от меня верности и преданности вашему сыну. О том, что за вашими высокими речами ничего не стоит.
Она включила видео и положила телефон на стол так, чтобы всем было видно.
На экране — Владимир Николаевич в кафе. Его рука на плече женщины. Их губы сливаются в поцелуе. Дата в углу экрана — месяц назад.
Лидия Ивановна застыла с вилкой в руке. Её лицо медленно бледнело.
— Это… Это просто… — Владимир запнулся, лихорадочно соображая, что сказать. — Это не то, что ты думаешь!
— А что это, Володя? — голос Лидии был странно спокойным и каким-то новым — Марина никогда не слышала, чтобы свекровь говорила таким тоном. — Объясни мне, что это.
— Лида, это провокация! — Владимир стукнул ладонью по столу. — Она подстроила!
— Подстроила поцелуй? — Лидия смотрела на экран, где видео зациклилось и снова показывало её мужа с другой женщиной. — Заставила тебя обнимать её? Подделала видео?
Павел выглядел ошарашенным:
— Папа… Это правда?
Владимир вскочил:
— Да что вы все на меня набросились?! Это просто знакомая! Просто рабочий момент!
— Знакомая… — Лидия медленно поднялась. — Двадцать семь лет я была твоей тенью. Двадцать семь лет я сносила твои замашки, выслушивала, как ты учишь других жить. А ты…
Она не закончила фразу. Просто повернулась и вышла из кухни. Через минуту из спальни раздались звуки выдвигаемых ящиков.
— Что она делает? — растерянно спросил Павел.
— Кажется, собирает вещи, — тихо ответила Марина.
Владимир рванул в спальню. Оттуда донёсся приглушённый спор, потом что-то упало.
— Ты… — Павел повернулся к жене. — Ты могла это не показывать…
— Могла, — согласилась Марина. — Но тогда бы всё осталось по-прежнему. А я не хочу жить во лжи. Ни в своей семье, ни в вашей.
Она собрала сумку и направилась к выходу:
— Я подожду тебя в машине.
Выйдя на лестничную клетку, Марина прислонилась к стене и закрыла глаза. Внутри не было ни злорадства, ни торжества.
Только странное ощущение свободы — будто сбросила тяжёлый рюкзак, который тащила годами.
Дверь квартиры открылась. Лидия Ивановна вышла с дорожной сумкой.
— Ты куда? — тихо спросила Марина.
— К сестре, — Лидия посмотрела на невестку с непривычной твёрдостью. — Давно пора было.
— Мне жаль, что так вышло.
— А мне — нет, — Лидия вдруг слабо улыбнулась. — Иногда правда бывает болезненной, но необходимой. Знаешь, я ведь догадывалась… Просто боялась признаться себе.
Она прошла мимо, но вдруг остановилась и обернулась:
— Спасибо тебе. За то, что оказалась сильнее, чем я.
Марина смотрела, как свекровь спускается по лестнице — плечи расправлены, походка лёгкая. Впервые за все годы знакомства Лидия не выглядела затравленной.
