— Алён, смотри, какой закат! — Марина потянула меня на веранду. — Давай селфи сделаем.
Я улыбнулась, подставляя лицо вечернему солнцу. Три дня в загородном доме подруги — именно то, что мне было нужно после бесконечных отчётов и совещаний.
Андрей улетел в командировку на две недели, и я решила немного развеяться.
— Хорошо-то как без мужиков, — Марина разлила вино по бокалам. — Никто не ворчит, что ужин остыл.
Телефон завибрировал на столе. Незнакомый номер. Я нехотя ответила.
— Алёна Сергеевна? — взволнованный женский голос. — Это Валентина, ваша соседка по даче. Тут такое творится!
Сердце ёкнуло. На нашей даче никого не должно быть.
— Что случилось?
— Ваша свекровь приехала с какими-то мужиками. Дверь выламывают! Я им говорю — хозяев нет, а она кричит, что сама теперь хозяйка!
Бокал выскользнул из рук, красное вино растеклось по деревянному полу.
— Как выламывают? — я вскочила. — Когда?
— Да вот прямо сейчас! Грохот такой, я аж испугалась. Хотела полицию вызвать, но она ваша родственница же…
Я бросилась к сумке, вытряхивая содержимое в поисках телефона. Набрала номер Андрея — недоступен.
Конечно, он же в самолёте. Свекровь… Трубку никто не брал.
— Алён, что стряслось? — Марина присела рядом.
— Моя свекровь на дачу вломилась. Дверь ломает!
— Как это ломает? С ума сошла?
Я металась по комнате, собирая вещи. Эта дача — единственное, что осталось от родителей.
Каждый уголок там пропитан воспоминаниями. Папа сам строил беседку, мама сажала яблони…
— Поехали со мной, — я схватила Марину за руку. — Одной мне не справиться.
— Конечно, поехали! Только это ж полдня пути.
— Плевать! Валентина, — я снова прижала телефон к уху, — держите меня в курсе. Я выезжаю.
Мы выскочили из дома. Руки дрожали, когда я заводила машину. Галина Павловна всегда была странной, но чтобы так…
После того как не стало свёкра она замкнулась, стала подозрительной. Андрей водил её к врачам, но она отказывалась от лечения.
— Может, полицию вызвать? — предложила Марина.
— Пока доедем, она там что угодно натворит. И потом… она же больна.
Километры мелькали за окном. Я пыталась дозвониться до свекрови ещё десять раз — безрезультатно. Андрей по-прежнему вне зоны доступа.
Телефон зазвонил, когда мы проезжали очередной городок.
— Алёна Сергеевна, они дверь выбили! — Валентина почти кричала. — Новую ставят! С замками!
— Что?!
— Говорю же — новую дверь привезли, железную! Мастера работают. Ваша свекровь им деньги отдала и ключи забрала.
У меня потемнело в глазах. Марина выхватила телефон.
— Валентина, мы едем. Попробуйте с ней поговорить, задержите как-нибудь!
Остаток пути прошёл в мучительном молчании. Я представляла, как Галина Павловна хозяйничает в доме моих родителей, трогает мамины вещи, выбрасывает папины инструменты…
Дачный посёлок встретил нас предрассветными сумерками. Я притормозила у калитки, сердце колотилось где-то в горле. Новая металлическая дверь блестела в свете фонаря — массивная, с тремя замками.
— Вот же… — Марина выдохнула. — Она реально это сделала.
На веранде горел свет. Я вышла из машины, ноги подкашивались. Через окно было видно, как Галина Павловна расставляет на полках какие-то коробки.
В доме моих родителей. В моём доме.
— Галина Павловна! — я забарабанила в дверь. — Откройте немедленно!
Шаги. Щёлкнул замок — один, второй, третий. Свекровь появилась на пороге в мамином фартуке. У меня перехватило дыхание.
— А, приехала, — она окинула меня равнодушным взглядом. — Что ж, послушай внимательно.
Я всегда хотела дачу, а Витя, царство ему небесное, всё откладывал. Теперь я тут живу. Ты молодая, заработаешь себе на другую.
— Вы с ума сошли? — я попыталась войти, но она загородила проход. — Это дом моих родителей! Моя собственность!
— Была твоя, — Галина Павловна усмехнулась. — А теперь моя. Я тут уже всё переделала под себя. Выкинула весь хлам с чердака, кстати.
Хлам? Папины чертежи, мамины альбомы с фотографиями?
— Вы не имеете права! — Марина встала рядом. — Это незаконное проникновение!
— А ты кто такая? — свекровь прищурилась. — Алёнка, не приводи сюда всяких. Это семейное дело.
Я достала телефон, руки тряслись от ярости.
— Сейчас же вызываю полицию!
— Вызывай, — она пожала плечами. — Я мать Андрея. Имею право находиться на даче сына.
— Это не дача сына! Это моя дача!
— Ты замужем за моим мальчиком. Всё ваше — общее. Значит, и моё тоже.
Логика безумия. Я набрала номер участкового, но Галина Павловна вдруг схватила меня за руку. Её пальцы были ледяными.
— Не смей, — прошипела она. — Я тебе жить не дам. Ты у меня сына отняла, увезла в свою квартирку. Думала, я не знаю? Специально женился на сиротке, чтобы жильё получить!
— Галина Павловна, вы бредите! Андрей меня любит!
— Любит! — она расхохоталась. — Да он мне сам говорил — терпит тебя только из-за квартиры. А теперь ещё и дачу хочет отжать. Не выйдет!
Слова били как пощёчины. Неправда, всё неправда. Но почему так больно?
— Уходите отсюда, — свекровь попыталась закрыть дверь.
Я вставила ногу в проём.
— Валентина! — крикнула я. — Валентина, вы дома?
Из соседнего участка выглянула встревоженная соседка.
— Алёна, наконец-то! Я всё видела, но она мне пригрозила… Сказала, что я тоже на чужую землю зарюсь.
— Вы свидетель, — Марина быстро подошла к забору. — Подтвердите полиции, что видели взлом.
Галина Павловна вдруг резко распахнула дверь и вытолкнула меня с крыльца. Я упала на колени, ободрав ладони о гравий.
— Моя дача! — выкрикнула она. — Имею право! За все годы, что я вас терпела, имею право!
— Галина Павловна, — я поднялась, отряхивая джинсы. — Посмотрите на меня. Что с вами происходит?
Она замерла, глаза забегали. На секунду мне показалось, что она очнулась, но тут же лицо снова исказилось злобой.
— Не подходи! У меня есть защита!
Она исчезла в доме и вернулась с папиным охотничьим ножом. Марина ахнула.
— Спокойно, — я подняла руки. — Опустите нож. Давайте поговорим.
— Говорить не о чем! Витя обещал мне дачу! Слышишь? Обещал!
Витя — это свёкор. Его не стало два года назад. После этого Галина Павловна стала другой — подозрительной, агрессивной. Андрей пытался уговорить её лечиться, но она отказывалась.
— Он не мог обещать вам мою дачу, — я говорила медленно, как с ребёнком.
— Мог! Всё мог! Он меня любил! А вы все только и ждали, когда он помрёт!
Она размахивала ножом, и я отступила. Марина набирала что-то в телефоне — скорую, полицию?
— Галина Павловна, Витя Иванович был хорошим человеком. Он бы не хотел, чтобы вы так себя вели.
При упоминании мужа она словно сдулась. Нож задрожал в руке.
— Витенька… Он приходил вчера. Сказал, что я должна забрать дачу. Что вы нас обманули…
Ммуж приходил вчера. Теперь всё встало на свои места.
— Когда вы последний раз принимали лекарства?
— Не нужны мне ваши лекарства! Травить меня хотите!
Из дома донёсся запах гари. Галина Павловна вздрогнула.
— Пирог! Витя любит с яблоками!
Она метнулась внутрь. Я воспользовалась моментом и проскользнула следом. Кухня встретила меня хаосом — грязная посуда, разбросанные продукты, подгоревший пирог в духовке.
На столе лежали документы на дачу — мои документы, которые я хранила в сейфе.
— Как вы их достали?
— Андрюша дал ключи, — она вытащила противень. — Сказал, что мама имеет право.
Андрей никогда бы этого не сделал. Я набрала его номер — по-прежнему недоступен.
— Полиция едет, — тихо сказала Марина с порога. — И скорая тоже.
Галина Павловна металась по кухне, бормоча что-то про обед для Вити. Она открывала шкафы, доставала мамину посуду, и у меня сжималось сердце.
Но страх прошёл — осталась только жалость. Передо мной была не злобная захватчица, а больная одинокая женщина, потерявшая связь с реальностью.
— Давайте я помогу, — я осторожно взяла у неё нож.
Она не сопротивлялась, только смотрела сквозь меня невидящими глазами.
— Он придёт к обеду. Всегда приходит. Говорит, что я готовлю лучше всех.
— Конечно, — я кивнула. — Но может, сначала отдохнёте? Вы устали.
— Устала… — она вдруг села на пол прямо посреди кухни. — Так устала без него, Алёночка.
Алёночка. Она не называла меня так с самой свадьбы.
Вдалеке завыли сирены. Галина Павловна вскинулась.
— Это за мной? Не отдам дачу! Витя велел!
— Никто не заберёт, — я присела рядом. — Это врачи. Поможем вам почувствовать себя лучше.
— Не надо врачей. Я здорова. Просто дачу хотела… Всю жизнь хотела. А Витя всё откладывал. Говорил — пенсия маленькая, надо копить. А потом умер…
Она заплакала — тихо, беспомощно. Я обняла её за плечи.
Полицейские вошли первыми, за ними — бригада скорой. Я коротко объяснила ситуацию. Молодой врач присел перед свекровью.
— Галина Павловна? Как вы себя чувствуете?
— Плохо. Витя не приходит. Обещал к обеду…
Врач кивнул медсестре. Та подготовила шприц.
— Не надо! — свекровь вжалась в меня. — Алёночка, не дай!
— Это просто успокоительное, — врач говорил мягко. — Поспите немного.
Укол подействовал быстро. Галина Павловна обмякла у меня на руках. Санитары осторожно подняли её на носилки.
— Родственники есть? — спросил врач.
— Я невестка. Сын в командировке, без связи.
— Понятно. Есть подозрение на острый психоз на фоне депрессии. Нужна госпитализация. Поедете с нами?
Я кивнула. Марина сжала мою руку.
— Иди. Я тут приберусь.
В машине скорой помощи Галина Павловна спала, и в покое лицо её разгладилось. Она выглядела такой беззащитной.
Я вспомнила, как она встречала нас после свадьбы — напекла пирогов, суетилась, расспрашивала о планах. Тогда она была другой.
В больнице оформление заняло несколько часов. Я подписывала бумаги, отвечала на вопросы. Психиатр — седовласая женщина с усталыми глазами — выслушала меня внимательно.
— После того как не стало мужа не лечилась?
— Мы пытались уговорить. Она отказывалась.
— Типичная история. Депрессия переросла в психоз. Хорошо, что обошлось без трагедии. Будем лечить. Недели две точно проведёт у нас.
Я вышла из больницы под утро. Телефон разрывался — Андрей наконец вышел на связь. Десять пропущенных.
— Алё? Алёна! Что случилось? Марина написала…
Я коротко рассказала. На том конце повисла тишина.
— Еду домой первым рейсом. Господи, мама… Я знал, что она плохо, но чтобы так…
— Андрей, она говорила, что ты дал ей ключи от сейфа.
— Какие ключи? Алён, я бы никогда… Погоди, она была у нас в гостях месяц назад. Наверное, тогда…
— Не важно. Главное, ей помогут.
— Спасибо, что не вызвала полицию сразу. Спасибо, что поняла…
Я вернулась на дачу, когда солнце уже поднялось над деревьями. Марина ждала на крыльце с кружкой кофе.
— Прибралась немного. Она не так много успела выкинуть. Папины чертежи в сарае нашла, целые.
Я прошла по дому. Кое-что было переставлено, но в целом всё осталось на местах. Только новая дверь напоминала о случившемся.
— Знаешь, — я села рядом с подругой. — Она всю жизнь мечтала о даче. Копили со свёкром, откладывали. А он умер, так и не купив.
— Жалко её.
— Да. Когда Андрей прилетит, поговорим. Может, будем привозить её сюда иногда. Когда подлечится.
Марина удивлённо посмотрела на меня.
— После всего этого?
— Она больна, Марин. И одинока. А дача большая, места всем хватит.
Телефон завибрировал. Сообщение от Андрея: «Билет взял. Люблю тебя. Прости за мать».
Я улыбнулась. Никакая квартира ему не нужна была. Просто больная женщина придумала себе оправдание жестокости мира.
— Тебя подбросить домой? — предложила Марина. — Отоспишься, а вечером вернёмся.
— Поехали. Только сначала к свекрови заеду. Пижаму ей отвезу и тапочки.
Марина покачала головой, но промолчала. А я подумала о маме. Она бы поступила так же — простила бы, помогла, поддержала.
Дом родителей должен оставаться местом тепла и прощения, а не битвы за квадратные метры.
Новые замки блестели на солнце. Я повертела ключи в руках и положила в карман. Отдам Галине Павловне, когда выпишется.
Пусть знает — у неё есть место, куда можно приехать. Где её ждут. Где помнят, какой она была раньше, и верят, что может стать такой снова.
