Вероника проснулась от назойливого звука будильника в половине седьмого утра.
За окном февральская Москва укуталась в серый сумрак, и даже включЕнный свет не мог прогнать ощущение, что день так и не начнется по-настоящему.
Тимур уже ворочался в кровати, морщась и зарываясь носом в подушку.
— Мам, можно я сегодня не пойду в школу? — пробормотал двенадцатилетний сын, даже не открывая глаз.
— Тимка, вставай, опоздаешь на первый урок, — машинально ответила Вероника, натягивая халат. — У тебя сегодня математика.
— Мам, ну пожалуйста… У меня голова болит, и горло першит. Честное слово!
Вероника посмотрела на сына внимательнее.
Действительно, щеки слегка розоватые, на глазах блестят слезы. Хотя с Тимуром никогда нельзя было быть уверенной. Мальчишка умел симулировать не хуже заслуженного артиста.
— Температуру мерить будем? — строго спросила женщина, доставая градусник из аптечки.
Тимур покорно разрешил засунуть термометр под мышку и честно просидел пять минут, поглядывая на мать умоляющими глазами. Тридцать семь и два. Не критично, но все-таки…
— Ладно, — вздохнула Вероника. — Но завтра никаких отговорок. И чтобы весь день дома сидел, понял? Никаких прогулок с друзьями.
— Спасибо, мам! Ты лучшая! — Тимур просиял и тут же нырнул под одеяло.
Вероника покачала головой.
Наверное, зря она поддается на уговоры сына, но пусть лучше один день пропустит школу, чем потом неделю болеет. Она и сама чувствовала себя разбитой. Вчерашний конфликт на работе все никак не выходил из головы.
Заведующая отделом Марина Геннадьевна в очередной раз намекнула, что «некоторые сотрудники» слишком много времени тратят на личные дела в рабочее время.
Намек был прозрачен как стекло. На прошлой неделе Веронике пришлось уйти пораньше, когда в школе у Тимура случился небольшой инцидент с одноклассником. Ничего серьезного не случилось, обычная мальчишеская драка, но классный руководитель все же вызвал родителей в школу.
— Тим, я оставлю тебе суп в холодильнике, — крикнула женщина из кухни. — Разогреешь в микроволновке. И таблетки, если что, лежат в верхнем ящике.
— Угу, — донеслось из комнаты.
Собираясь на работу, Вероника еще раз заглянула к сыну. Тот уже сладко посапывал, свернувшись калачиком. Может и правда заболевает.
В последнее время Тимур стал каким-то нервным, рассеянным. То ли переходный возраст начинался, то ли еще что.
После развода с Андреем прошло уже два года, но мальчик все еще тяжело переживал отсутствие отца. Хотя тот и навещал его регулярно, забирал на выходные, но это не то же самое, что полноценная семья.
Свекровь Галина Михайловна помогала, чем могла. Она жила в соседнем районе, приезжала несколько раз в неделю, могла посидеть с внуком, если Веронике нужно было задержаться на работе.
Но отношения у женщин складывались непросто. Галина Михайловна так и не смогла простить невестке развод с сыном, хотя внешне держалась корректно.
— Ты же понимаешь, что мужчины все такие, — не раз говорила она, когда узнала о решении Вероники подать на развод. — Нужно уметь закрывать глаза на некоторые вещи. Семья — это святое.
Но закрывать глаза на постоянные загулы Андрея, на запах чужих духов и липовые командировки Вероника больше не могла. Особенно после того, как Тимур однажды спросил, почему папа так редко ночует дома. Хватило. Пусть лучше будет честный развод, чем лживое благополучие.
Выходя из дома, она еще раз проверила, заперта ли дверь. Запасные ключи были лишь у Галины Михайловны, на всякий случай, если что-то случится с Тимуром, пока ее нет дома.
Рабочий день тянулся как жвачка.
Вероника механически обрабатывала документы, отвечала на звонки клиентов и старалась не думать о том, как Марина Геннадьевна время от времени бросала на нее многозначительные взгляды. К обеду голова уже гудела от цифр и формулировок страховых полисов.
— Андреева, зайдите ко мне после обеда, — бросила заведующая, проходя мимо ее стола.
Сердце ёкнуло. Неужели начальница решилась на серьезный разговор?
Вероника прекрасно понимала, что висит в компании на волоске. Уже второй месяц шли разговоры о сокращениях, а она не входила в число самых результативных сотрудников. Не потому что работала плохо, а потому что не умела и не хотела втираться в доверие к начальству.
Весь обеденный перерыв женщина не находила себе места. Позвонила домой.
Тимур сонным голосом сообщил, что чувствует себя нормально, суп разогрел, таблетки пить не стал. В голосе мальчика слышалась какая-то странная напряженность, но Вероника списала это на недомогание.
— Мам, а во сколько ты придешь? — спросил сын.
— Как обычно, часов в семь. А что?
— Да так, просто спрашиваю.
В кабинете у Марины Геннадьевны стояло напряжение. На столе красовалась семейная фотография в золоченой рамочке. Явно для показухи.
— Садитесь, Вероника Андреевна, — начальница жестом указала на стул. — Нам нужно поговорить о вашей работе.
Следующие полчаса стали для Вероники настоящей пыткой.
Марина Геннадьевна, выбирая слова как драгоценные камни, объясняла, что компания «переживает непростые времена», что «приходится принимать сложные решения», и что «к сожалению, показатели некоторых сотрудников оставляют желать лучшего».
— Я понимаю, что у вас сложная ситуация с ребенком, — говорила она, глядя куда-то поверх головы Вероники, — но работа есть работа. Клиенты не должны страдать из-за наших личных проблем.
— Марина Геннадьевна, я всегда выполняю свои обязанности, — попыталась возразить Вероника. — Если и уходила раньше, то только в экстренных случаях, и всегда отрабатывала потом.
— Дело не только в этом. У Жанны Петровны показатели по продажам на тридцать процентов выше ваших. У Светланы — на двадцать пять.
Жанна и Светлана — это те “передовики”, кто проводил обеденные перерывы не в столовой, а в кабинете начальницы, те, кто всегда первыми узнавали о премиальных программах и самых перспективных клиентах. Играть в эти игры Вероника не умела и не хотела.
— Я даю вам еще месяц, — подвела итог Марина Геннадьевна. — Если ситуация кардинально не изменится… ну, вы понимаете.
Домой Вероника ехала в полном отчаянии. Терять работу сейчас было катастрофой: алиментов от Андрея едва хватало на самое необходимое для Тимура, основной доход приносила именно эта, пусть и не слишком высокооплачиваемая должность. Квартира съемная, кредит на машину, которая все чаще требовала ремонта, учебники и одежда для сына…
В подъезде женщина встретила соседку тетю Клаву, которая, как всегда, не удержалась от комментариев:
— Твоя свекровь днем приходила, — сообщила она, разворачивая пакет с продуктами. — Я как раз мусор выносила, видела. Ключи у нее есть, да?
— Да, есть, — рассеянно ответила Вероника. — Наверное, Тимку проведать приезжала.
Странно только, что сын ничего не сказал о визите бабушки. Хотя может спал и ничего не слышал.
Дома Тимур встретил маму прямо у порога, даже подскочил с дивана, что было совсем не характерно для больного ребенка.
— Мам, как дела на работе? — спросил мальчик, внимательно всматриваясь в ее лицо.
— Нормально, — соврала Вероника, снимая пальто. — А ты как? Температуры нет?
— Все хорошо.
Тимур помолчал, явно о чем-то думая.
— Мам, а можно я тебе кое-что расскажу? Только ты не сердись, ладно?
— Конечно, рассказывай! — Вероника присела рядом с сыном, встревожившись его серьезным тоном.
— Я сегодня не болел. То есть немножко болел, но не сильно. Просто не хотел в школу идти.
— Тим…
— Подожди, это не главное. Главное, что днем пришла бабушка Галя. А я делал вид, что сплю, потому что знал, что она будет меня отчитывать за то, что школу прогуливаю.
Вероника кивнула. Это было очень похоже на Галину Михайловну, которая считала, что в школу нужно ходить даже с температурой сорок.
— И вот она вошла, тихо так, думала, что я сплю. А потом пошла в прихожую, и я услышал, как она шуршит твоим пальто. Я выглянул и видел, как она что-то запихивала тебе в карман.
— В какой карман?
— В правый, внутренний. А потом она позвонила кому-то и сказала… — Тимур запнулся, глядя на мать испуганными глазами.
— Что сказала?
— Она сказала: «Я все сделала. Эта дура ничего не поймет!» — мальчик произнес эти слова почти шепотом. — Мам, она про тебя говорила?
Вероника почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она быстро встала и медленно подошла к шкафу, где висело пальто. В правом внутреннем кармане ее пальцы нащупали что-то твердое. Это была небольшая золотая цепочка с подвеской и кольцо с камнем.
— Тимур, иди в свою комнату, — тихо сказала она.
— Мам, что это?
— Иди в комнату. Сейчас же.
Оставшись одна, Вероника достала украшения и внимательно рассмотрела их. Изящная цепочка казалась явно дорогой, кольцо с крупным синим камнем было похоже на сапфир. Она никогда не видела эти вещи и уж точно никогда их не покупала.
Телефон зазвонил ровно в восемь вечера. Андрей.
— Вера, привет. Слушай, мне тут сестра рассказала странную вещь. Говорит, что у нас пропали семейные драгоценности, которые остались нам в наследство после смерти отца. Ты же к этому не имеешь никакого отношения, правда?
— Какая чушь, Андрей. Я даже не помню, когда была последний раз у золовки в гостях. Пару месяцев точно прошло.
— Хочу верить, что это правда. Просто понимаешь… мама мне звонила, она очень переживает за Тимку. Говорит, ты в последнее время какая-то странная стала, нервная. И вообще… она считает, что мальчик должен пожить у нас некоторое время. Пока ты не приведешь свою жизнь в порядок.
В трубке слышалось плохо скрываемое торжество.
Вероника вспомнила недавние разговоры Андрея о том, что неплохо бы пересмотреть вопрос с опекой над сыном. Тогда она не придала этому значения, но теперь картина начинала складываться в пугающую мозаику.
— Андрей, а твоя мать точно здорова? С головой у нее все в порядке?
— Вера, ты опять за свое? Когда ты прекратишь язвить? Сколько это будет продолжаться?
— Не переживай. Я закончила. Потом перезвоню.
Вероника положила трубку и посмотрела на украшения. Все становилось понятно.
Галина Михайловна решила разделаться с неугодной невесткой радикальным способом. Подбросила краденое и подготовила сына к мысли, что у матери его ребенка «проблемы».
Чистая работа.
Вероника долго сидела на кухне, не в силах поверить в происходящее.
Как Галина Михайловна могла решиться на подобный поступок?
Женщина вспомнила недавний семейный скандал, о котором ей рассказывал Тимур после очередного визита к отцу.
Андрей поругался со своей сестрой Оксаной из-за наследства их покойного отца. Золовка утверждала, что некоторые ценные вещи дедушки пропали из квартиры, пока Галина Михайловна разбирала его вещи. Особенно она переживала из-за бабушкиных украшений — цепочки и кольца, которые должны были достаться ей как единственной внучке.
— Бабушка Галя очень сердилась, когда тетя Ксюша приезжала, — рассказывал тогда Тимур. — Они кричали друг на друга, а папа пытался их помирить.
Значит это те самые украшения!
Галина Михайловна действительно их забрала, а теперь решила подбросить Веронике, чтобы обвинить в краже.
План был продуман до мелочей: золовка заявит в полицию о пропаже фамильных драгоценностей, их найдут у бывшей невестки, а дальше суд, лишение родительских прав, и Тимур переходит под опеку отца и бабушки.
Снова зазвонил телефон. На этот раз звонила сама Галина Михайловна.
— Вероничка, добрый вечер, — ее голос был елейно-сладким. — Как дела? Как Тимочка?
— Нормально. Что-то случилось?
— Да нет, просто хотела предупредить. Оксана совсем с ума сошла. Представляешь, заявление в полицию написала. Утверждает, что у нее украли бабушкины украшения. Цепочку и кольцо с сапфиром. Ума не приложу, зачем ей это нужно.
— А что полиция?
— Да говорят, будут проверять всех родственников. Могут и к тебе прийти, чисто формально. Ты ж понимаешь, мы все под подозрением. Но ты не переживай, это чистая формальность.
В голосе свекрови слышалось плохо скрываемое удовлетворение.
Вероника представила, как завтра к ней придут сотрудники полиции, как будут обыскивать квартиру и найдут украшения в кармане пальто. Как Галина Михайловна будет изображать шок и разочарование:
«Никогда бы не подумала, что Вероничка способна на такое!»
— Галина Михайловна, а вы случайно не помните, как выглядели эти украшения?
— Конечно, помню. Цепочка золотая, тонкой работы, а кольцо с крупным синим камнем. Красивые очень. Жаль, что пропали.
— Понятно.
— Ну что ж, не буду тебя отвлекать. Передавай Тимке привет от бабушки. И не переживай насчет полиции. У кого чистая совесть, тому нечего бояться.
После этого звонка Вероника окончательно убедилась в правильности своих выводов. Галина Михайловна не просто намекала, она почти в открытую издевалась, уверенная в своей безнаказанности.
Вероника подошла к Тимуру, который делал вид, что учит уроки, но на самом деле переживал не меньше матери.
— Тим, мне нужно, чтобы ты очень точно вспомнил все, что говорила бабушка по телефону. Каждое слово.
— Мам, а что происходит? Я же не понимаю ничего.
— Пока не понимаешь. Но это важно. Что именно она сказала?
Тимур сосредоточился:
— Она сказала: «Я все сделала. Эта дура ничего не поймет!» А потом еще добавила: «Оксана уже заявление написала, завтра они придут. Главное, чтобы все выглядело естественно.»
Вероника почувствовала, как внутри все закипает от ярости. Но злость — плохой советчик. Нужно было действовать хладнокровно и продуманно.
Женщина долго стояла у окна, обдумывая план.
Галина Михайловна была уверена в своей хитрости, но у каждой медали есть две стороны. Если свекровь решила играть грязно, то и Вероника может воспользоваться теми же методами.
— Тим, я выйду ненадолго, — сказала она, пряча украшения в сумочку. — Если кто-то позвонит, говори, что я в аптеке.
— Мам, куда ты идешь?
— Не задавай вопросов. Скоро вернусь.
Дорога до дома свекрови заняла полчаса. Галина Михайловна жила в старой двухкомнатной квартире на Соколе, в доме, где прошло детство Андрея.
— Вероничка! — Галина Михайловна открыла дверь в домашнем халате и тапочках. — Что случилось? Так поздно…
— Галина Михайловна, извините за беспокойство, — Вероника говорила взволнованно, слегка задыхаясь. — У Тимки температура поднялась до тридцати девяти, а дома никаких жаропонижающих нет. До дежурной аптеки далеко ехать, а у вас всегда полная аптечка. Он такой горячий лежит, бредит почти.
— Ой, бедненький! — засуетилась свекровь. — Конечно, конечно, проходи! Сейчас все найду. У меня есть хорошие таблетки, быстро помогают.
— Спасибо, вы меня очень выручаете. Я уже не знала, что делать.
Галина Михайловна кинулась в спальню, где хранила свои многочисленные препараты.
Вероника быстро оглядела прихожую. Куртка свекрови висела на крючке у самой двери — темно-синяя, с большими карманами. Идеально.
— Тебе еще и сиропчик дам, — кричала из комнаты Галина Михайловна, гремя баночками. — От кашля хорошо помогает!
Вероника достала из сумочки цепочку и кольцо и быстро сунула их во внутренний карман куртки. Сердце билось так громко, что, казалось, его слышно во всем доме.
— Вот, нашла! — бывшая свекровь вернулась с целым арсеналом: жаропонижающие, противовирусные, даже детский сироп прихватила. — Это дай ему сразу, как домой придешь. А это — если температура не спадет ночью.
— Спасибо огромное, — Вероника взяла пакет с лекарствами. — Я вам очень благодарна.
— Да что ты, родная! — хозяйка проводила ее до двери. — Если что, сразу звони. И завтра обязательно к врачу сходите.
— Обязательно. Еще раз спасибо.
Выйдя из подъезда, Вероника почувствовала странную смесь облегчения и тревоги. Справедливость — штука хитрая. Иногда, чтобы восстановить баланс, приходится использовать плохие методы. К сожалению.
Дома она достала телефон и набрала номер Оксаны. Золовка ответила не сразу.
— Оксана, это Вера. Извини, что так поздно звоню. Узнала о неприятной ситуации с драгоценностями. Что именно у тебя пропало?
— Золотая цепочка и кольцо с сапфиром. А что?
— У меня есть основания полагать, что они находятся у твоей матери.
— Что? Ты серьезно?
— Абсолютно. Приезжай завтра с полицией для обыска. Думаю, ты найдешь то, что ищешь.
На следующий день Вероника пошла на работу как ни в чем не бывало. Около полудня ей позвонил взволнованный Андрей:
— Вера, ты представляешь, что случилось? У мамы нашли Оксанины украшения! Оксана в ярости, полиция составила протокол… Мама утверждает, что понятия не имеет, откуда они взялись в ее кармане.
— Вот как, — спокойно ответила Вероника. — Печальная история, конечно, но мне нет до нее никакого дела. Прости.
Вечером Галина Михайловна позвонила сама. Ее голос дрожал от возмущения:
— Довольна? Счастлива? Судьба тебя жестоко покарает. Будь уверена!
— Берегите здоровье, Галина Михайловна. Не тратьте нервы попусту. И обо мне не беспокойтесь. У кого чистая совесть, тому нечего бояться. Это же вы вчера говорили?
В трубке повисла тишина.
— Да, и еще, — добавила Вероника. — Больше не пытайтесь строить мне козни. Тимур все видел и все слышал. В следующий раз я не буду так милосердна.
Уголовного дела не завели. Оксана получила свои украшения обратно и на большее не претендовала. Но репутация Галины Михайловны в семье была окончательно подорвана. Андрей больше не поднимал вопрос о пересмотре опеки.
Тимур долго переваривал случившееся, но в итоге сделал правильный вывод:
— Мам, а хорошо, что я в тот день в школу не пошел, правда?
— Хорошо, сынок, — улыбнулась Вероника. — Иногда даже прогулы могут обернуться во благо.
