Клава Щинникова попробовала «сторговаться» с сыном:
— Свет клином что ли, на твоей Тамарке сошёлся? Столько девчат вокруг, а ты прилип к этой проныре. Вы еще слишком молоды, необязательно создавать семью в неполные двадцать четыре года.
Сын гнул своё:
— Так и знал, что будешь против. Потому мы с Тамаркой уже подали заявление в ЗАГС. Свадьба будет в сентябре. Хочешь провести ее с застольем — значит сама и займись этим. А нам с Тамаркой все равно, как расписываться, хоть с торжеством, гостями и плясками, хоть без.
Высказавшись, Пашка склонил голову над столом, доел окрошку и поставив тарелку на стол, чмокнул мать в щёку:
— Было очень вкусно. А еще есть? Налей в баночку для Томки, да пойду. Ждёт она меня.
Щинникова вздохнула. Достала из тумбы баночку и начала черпать половником окрошку:
— Ага, разбежалась я вам свадьбу организовывать! Я что, совсем ку-ку?
— Все-таки сын твой единственный женится! — развел руками Пашка, — могла б и организовать пьянку. Но дело твое.
Парень миролюбиво улыбнулся и завернул в кулечек ломтики домашней колбасы и сыра, который на днях варила Щинникова, принял из рук матери банку с окрошкой и завернул все в шуршащий пакетик.
В робкой попытке вызвать жалость у сына, Клава демонстративно утёрла выступившие слезы:
— Заявление, говоришь, подали? А к чему такая спешка? Не оттого ли, что её старшая сестра Тонька родила ребёнка и теперь у них в доме стало мало места?
Пропустив слова матери мимо ушей, юноша схватил пакет с едой в руки, вдел ноги в разношенные кроссовки и был таков, только белобрысая его макушка мелькнула в окне.
Клава снова вздохнула и принялась убирать со стола тарелки. Заявление сына о намерении жениться на своей давней любви, выбило её из колеи.
Когда Пашка успел так вырасти и что у него «засвербело»? И как молодые будут жить, и где, на что? На все эти вопросы у обыкновенной деревенской женщины, тянущей в одиночку семью, не было ответов.
Наскоро убрав со стола, женщина вышла из дома и пошла к соседке, закадычной подруге Софье Спицыной. Та встретила её добродушно, с порога вручила небольшой тазик с малиной:
— На, помоги перебрать, пока чайник кипит.
Клава принялась механически перебирать ягоды, отбирая листочки и хвостики. Вздохнула громко:
— Представляешь, Соня, мой-то, Пашка, учудил! Заявление со своей кралей в ЗАГС отнёс! А меня наперед не спросил!
— Да ты что, — покачала головой соседка. — Взяли значит, таки тебя в тиски.
— Ага. Пашка всё про свою Тамарку и талдычит. Чую, неспроста она его прогнула на брак. Девка продуманная, повисла на моём мальчонке с умыслом: у неё дома тесно, кучно, в одной маленькой комнатушке друг у друга на головах так и сидят! Была я у них недавно, тьфу! В окнах ветер свистит, крыша прохудилась. А на входной двери — плесень выросла!
Спицына усмехнулась вслух:
— Смекнула девка, что у вас в доме, ей будет вольготнее. У вас же три комнаты в доме! Есть где развернуться.
Лицо Клавы болезненно скривилось, она начала поедать ягоды, делая это автоматически.
— А-а, Софа, — застонала она, перемалывая малину челюстями. — Не хочу я, чтобы сын на ней женился, ради того, чтобы поправить ей жилищный вопрос!
— А что поделаешь? — ответила Софья. — Кровь кипит, дело молодое. И мы такими же отчаянными когда-то были. Ты, Клавочка, посмотри на это с другой стороны: Тамарка Кляпышева — хорошая. Она с детства твоего Пашку любит, только на него одного и смотрит, опять же с армии его дождалась.
Ну и что, что происходит из многодетной семьи, зато это закалило ее характер, она трудолюбивая, работящая, шустрая. И скорее всего, плодовитая. Внучат тебе народит. В её лице ты обретёшь помощницу и настоящую дочку.
Клава задумчиво закинула в рот горсть малины и кивнула, после чего Спицына не выдержала и забрала у неё таз:
— Клавдия, хватит есть! Ты меня слышишь или нет? Отдай малину, я варенье собиралась варить. Давай лучше чая с пирожками попьём. Говорю тебе, Тамарка — девка хорошая, бери её в дом, без раздумий! Ведь по сути ничего не изменится. Пашка так и останется жить с тобой, только не один, а с молодой женой!
Выслушав мнения подруг и родственниц, Клава Щинникова и сама внезапно загорелась устроить жизнь сына. Дождавшись вечера, оделась понаряднее и, нагрузив пакет сладостями и гостинцами, пошла в дом Кляпышевых. Входя, натянула на лицо радушную улыбку и громко заголосила:
— Доброго вечеру-у хозяева-а…
— Для кого добрый, а у нас счётчик загорелся, — выглянула из комнаты, двери которой были задрапированы оранжевыми занавесками, недовольная хозяйка дома, Маргарита. Она указала на огромное чёрное выжженное пятно, догоравшее прямо над головой гостьи.
Клава ахнула и отбежав, посмотрела на почерневший поплавившийся счётчик. Ей хватило и взгляда чтобы понять — виновата старая проводка. Висит, прямо над входной дверью, угрожая накинуться удавкой на любого входящего в этот дом человека.
— Ой, Рита, страшное то какое дело! — запричитала Клавдия. — Хорошо хоть, только счётчик сгорел, а не сам дом.
Маргарита, мимо которой беспрерывно носились дети, мал-мала меньше, посмотрела грустно:
— И не говори! Ладно хоть твой Пашка у нас в это время был. Бесстрашно кинулся на энтот счетчик и вырубил его. А потом накрыл тулупом, так огонь и загасил! Так что в доме теперь света нет. А ты по какому поводу пришла?
— Пашка?! — едва не упала в обморок Клава. — С ним все хорошо? Где он?!
— Убежал куда-то с Томкой, — отмахнулась Рита.
Подбежавший прямо к Клаве мальчик, которому на вид было около семи лет, нагло заглянул в пакет, который гостья держала при себе.
— А у тёти в пакете яблоки и торт. И бутылка ещё.
Клавдия покраснела и смущенно вручила в руки Маргариты пакет:
— Держите, это вам, к столу. А пришла я, чтобы просить руки вашей Томочки.
Кляпышева согнулась в три погибели над пакетом, заглядывая в него и пошутила:
— А может лучше старшенькую нашу заберете, Тоньку? Ухи-хи!
Клава нервно улыбнулась:
— Всё шутки шутите? Будто не знаете, как Тамарка прилипла банным листом к моему сыну.
— Ну, это Пашка ваш, ей проходу не даёт, — не моргнув и глазом, отмахнулась Маргарита. — Идём за стол.
— Танька крикнула она на весь дом, — где ты там? Свечи тащи, при свечах будем разговоры вести.
Усадив взволнованную гостью за стол, женщина поставила на стол бутылку.
— Чего одну принесла? Будто не знаешь, что магазин у нас работает до семи.
От такого вопроса Клава впала в ступор, а пока приходила в себя, Маргарита одним махом откупорила бутыль и вытащила из недр старинного кухонного буфета две рюмочки. Клава заметила что рюмки — мутные, будто простояли в том шкафу сто лет. И внутри рюмок — паутина. Прежде чем Маргарита замахнулась на них с вином, Клава с громким «и-и-и», выхватила бокалы:
— Они ж немытые. Давай я их быстро сполосну.
Хозяйка дома неодобрительно вздохнула. Клава подошла с бокалами в руках к раковине и вздрогнула, увидев там гору немытой посуды.
— Что это здесь творится, Рит? — тихонько поинтересовалась она. — У тебя в доме четыре дочки живет. И что, некому из них посуду помыть?
— За водой некому сходить, — развела руками Маргарита. — А ты что, свататься пришла, или нотации читать? А ну сядь за стол. Сейчас дочерь позову, она быстро всё намоет.
С большим неудовольствием Клава села на стул и тут же поняла, что прилипла юбкой к стулу. Она нащупала рукой пластилин, который моментально въелся в тонкий шифон, но отвлеклась, потому что увидела, как младшая дочь Кляпышевых унесла таз с посудой во двор и встав напротив окна, погрузила его в бочку, где собиралась вода с крыши после дождя.
Удивившись, женщина пропустила момент, когда хозяйка дома обтёрла оба бокала подолом своей кофты и поставила обратно на стол.
— Ну, выпьем за молодых, — приложилась к бокалу Маргарита.
— Хорошо то как, — продолжила она.
У стола тут же зароились дети. Громко галдя, они разобрали фрукты, которые Клава выложила на стол, а уходя, умыкнули с собой и торт.
Закуски не осталось никакой. Клавдия выдохнула и отпила из своего бокала, не переставая разглядывать его.
— Ты что-нибудь готовила на ужин? — тихонько поинтересовалась она, выразительно глядя на пустой грязный стол, по которому ей так и хотелось пройтись мокрой тряпкой.
— Плов, — ответила Маргарита. — Я собиралась готовить плов, но у нас счётчик сгорел и сама видишь, плитку теперь не включить.
— Так затопи печь, — подсказала Клава.
— Я дрова берегу, нам еще зиму жить, — хмуро ответила хозяйка дома. — И вообще, что за допрос? Ты же свататься пришла, а не есть. Давай о детях говорить.
Клавдия цокнула языком, поражаясь отсутствию манер у будущей родственницы.
«Оспидя, в чем я согрешила?» — подумала она, поглядев в закопчённый потолок.
В кухню снова влетел рой детей. Сквозь их галдёж, голос Маргариты стал не слышен.
Межу тем сумерки укутали уже и дом, Тоня, старшая дочь, принялась зажигать свечи.
Пока Клава ориентировалась в полутьме, её кто-то схватил за плечо и потащил к двери:
— Пошли, на улице постоим, — услышала она шёпот Риты. — На улице и то светлей.
Клава вздохнула и подчинилась. Они с будущей сватьей как две тени шмыгнули мимо крыльца к дровянику и спрятались за ним. В свете уличного фонаря здесь было действительно светлей, чем в доме. Маргарита прикатила небольшой широкий березовый срез, похожий на пень и поставила его, предложив Клавдии присесть, сама села на другой пенек, принялась разливать по прихваченным бокалам питье.
На спину Клавдии приземлился комар и укусил. Женщина поёрзала и наткнулась на взгляд Риты.
— Комары? — понимающе кивнула та. — Тут тоже невозможно сидеть, может быть, пойдем к тебе?
Клава зависла, натянув на лицо вынужденную улыбку и подумала о том, что еще не успели они с Ритой даже обговорить детали сватовства, а та уже нагло напрашивается в ее дом. Прямо как та лиса из сказки, которая выгнала недотёпу-зайца из теремка и обосновалась там сама.
«Нет уж! В свой чистенький дом я вас не пуш-шу!» — додумала она. — «Даже если меня комары съедят!»
— Ничего страшного, Рит, что нам какие-то комары? Что мы, всю жизнь прожившие в деревне, убоимся их? Давай пить!
Так Рита с Клавой Щинниковой принялись обсуждать будущее своих детей…
