Ирина проснулась от боли. Что-то снилось ей перед тем, как проснуться, что-то важное. Но боль отвлекла, Ирина тут же забыла свой сон. Никогда так не болел живот, даже в поясницу отдавало.
Ирина лежала, прислушиваясь к боли. Вроде стала стихать. Она осторожно села на кровати, но как только попыталась встать, боль снова пронзила живот. Она вскрикнула и сползла с кровати на пол. На коленях доползла до комода, где оставила на зарядке телефон.
Так в «скорую» и звонила, стоя на коленях и опираясь другой рукой в пол. «Надо успокоиться, «скорая» сейчас приедет, — уговаривала себя Ирина. — А дверь? Надо же открыть дверь!» Ирина на коленях поползла в прихожую. Боль пульсировала в ней, живот горел огнём.
Она попыталась выпрямиться, чтобы открыть задвижку на входной двери, но боль резанула с новой силой. На глазах выступили слёзы. Вот чем страшно одиночество. Не тем, что некому подать стакан воды, а тем, что некому открыть дверь для спасения. Ирина до крови прикуси губу и сделала ещё одну попытку. Она всё же открыла дверь и потеряла сознание.
Сквозь туман в голове, вспышками до неё долетали какие-то фразы, её о чем-то спрашивали. Она даже отвечала или ей так казалось.
Очнулась она в палате, в окно слепило низкое осеннее солнце. Ирина дёрнулась, отворачиваясь от слепящих лучей, и тут же скривилась от боли под грудиной. Живот казался большим и вздутым, но боли практически не было.
Совсем недавно, когда в очередной раз пыталась расстаться с Евгением, она думала, что лучше умереть, чем так жить. Мужа нет, нет и детей. Никого нет. Зачем жить? А ночью испугалась, хваталась за жизнь. Поняла, как страшно умереть вот так, внезапно, в одиночестве.
— Очнулась? Сейчас медсестру позову.
Ирина повернула голову на голос и увидела рядом ещё одну кровать, на которой лежала полная женщина неопределённого возраста, во фланелевом халате с жёлтыми цветами по голубому полю.
Вскоре в палату вошла медсестра.
— Как вы себя чувствуете? – спросила она у Ирины.
Молодая, румяная. Или так казалось от медицинской розовой шапочки на ней?
— Хорошо, — ответила Ирина. – А что со мной?
— Сейчас придёт доктор и всё вам объяснит, — сказала девушка в розовой шапочке и пошла к двери.
Ирина увидела толстую русую косу до пояса. Неужели девушки ещё носят косы?
— Ты в гинекологии. Тебя часа два назад в палату привезли. Горазда ты спать, девонька, — сказала соседка по палате.
Девонька. В последнее время её всё чаще называли женщиной или гражданкой в магазине и транспорте. Ирина чувствовала себя старухой. Хотя, какая она старуха? Сорок два всего. Может, поэтому, когда кто-то пытался познакомить её с очередным женихом, она отмахивалась, говоря, что её время прошло, поздно, не нужен ей никто. Поэтому и пыталась расстаться с Евгением, но он всё время возвращался к ней.
— Как вы себя чувствуете? — В палату вошёл доктор лет пятидесяти.
— Доктор, а что случилось? Мне давали наркоз? Операцию делали? Я словно воздушный шар проглотила.
— Семёнова, вас ждут в перевязочной, — сказал доктор соседке.
Женщина встала, одёрнула халат и нехотя вышла из палаты.
Ирина с благодарностью посмотрела в усталые глаза доктора.
— Вам сделали лапаротомию. У вас была внематочная беременность, лопнула труба.
— Как? – Ирина от удивления чуть не вскочила с кровати. Мышцы живота напряглись и ответили болью.
— А что вас так удивило? – спросил доктор.
— Я… Мне бесплодие поставили.
— Ну, это не исключает возможности внематочной беременности, как, впрочем, и естественной. Каких чудес в жизни только не бывает. Поверьте мне. Вы полежите у нас несколько дней.
— А вставать можно?
— Нужно. Но без фанатизма, — ответил доктор и вышел.
Ирина переваривала полученную информацию. Ей же говорили, что у неё не может быть детей. Муж из-за этого ушёл от неё. Хотя, это скорее служило оправданием его измене. «Неужели я могу забеременеть? О чём я? Мне сорок два, поздно думать о детях, — остановила она себя. – Почему я сразу не догадалась спросить у доктора?»
Ирина села на кровати, спустила ноги. На полу стояли её тапочки, на спинке кровати висел её халат. Наверное, врачи скорой помощи захватили. Боли не было, неприятно ныли мышцы от напряжения.
Она накинула халат, сунула ноги в тапочки и встала. Голова немного кружилась. «От наркоза», — догадалась Ирина. Она почувствовала тяжесть в кармане. «Ключи от квартиры. Паспорт. Значит, дверь заперли», — поняла Ирина.
Зеркала над раковиной не было. Ирина пригладила волосы рукой и вышла в коридор. Она медленно дошла до двери с табличкой «Ординаторская», но дверь была заперта, в замке торчал ключ с кольцом. Она пошла дальше, к посту медсестры, узнать, когда придёт доктор и как его зовут.
Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Ирина села на мягкий диванчик в небольшом холле, не дойдя до поста.
«Интересно, обрадовался бы Женька, если бы узнал, что я могла забеременеть от него?» Они встретились пять лет назад. Он сразу сказал, что женат. Женился поздно. У него маленький ребёнок.
Их роман развивался быстро и бурно. Ирина ни на что не рассчитывала. Много раз пыталась порвать с ним. Он обижался, уходил, но потом возвращался. Поначалу обещал уйти от жены, когда дочка чуть порастёт, а жена выйдет на работу. Но дочка пошла в школу, а он так и не ушёл от жены. Ирина уже не спрашивала его ни о чём. Каждый раз говорила себе, что это последний раз, но он приходил, и она впускала его снова.
Её мысли прервал разговор. Из холла она не видела стойки медсестринского поста. Да и не прислушивалась, пока не услышала свою фамилию.
— Представляешь, во время операции Сергеев обнаружил у неё опухоль. Огромную.
По голосу Ирина узнала румяную медсестру с косой.
— И что? — спросил другой молодой голос.
— Ничего. Зашили и всё. Сергеев сказал, что последняя стадия. Завтра эту Колесникову в онкологию отвезут. А ведь не старая ещё женщина. Сергеев сказал, ей мало осталось.
— Жалко, — сказал второй голос.
Медсёстры ещё разговаривали, но Ирина уже не слушала, вернее, больше не слышала их. В голове шумело, набатом били слова про опухоль. Ирину бросило в жар, к горлу снова подступила тошнота. «Господи, это же я Колесникова, это они говорят про меня. У меня что, рак? Завтра меня перевезут в онкологию? Почему доктор мне не сказал, не хотел пугать заранее?»
Ирина не могла ни о чём думать, её всю трясло. Она с трудом отлепилась от дивана, держась за стену, добралась до палаты, легла на кровать. Её душили слёзы отчаяния и страха.
Вернулась соседка. Ирина отвернула голову к окну.
— Ты чего, плачешь? Позвать кого? – спросила соседка.
— Не надо. — Ирина встала с кровати и вышла в коридор.
Она спустилась на первый этаж. День стоял тёплый, светило солнце. Ирина вышла на улицу. Многие больные гуляли в больничном парке. На неё никто не обращал внимания.
Нет, никуда она не поедет, ни в какую онкологию. Что сказал доктор? Ей осталось мало? Она помнит, как умирала мама. После операции каждые три недели она ложилась в больницу на химиотерапию. Прошла около тридцати курсов. Потом сама отказалась. Устала. Становилось всё хуже….
Ирина остановилась и оглянулась на больничный корпус. Вещей у неё с собой нет. Но в халате лежат ключи от квартиры и паспорт. Она не хочет, не сможет, как мама. Она сейчас просто уйдёт отсюда. И Ирина пошла к ограде.
То короткое время, которое ей осталось, она проведёт дома. Хотя бы не облысеет. Ирина шла пешком, присаживалась на скамейки, встреченные на пути. Но сидеть холодно. Всё-таки сентябрь. На неё косились прохожие, но Ирина не обращала внимания. Какая разница, что о ней подумают. Это уже не имеет значения.
Дома она залезла под душ, смыла больничный прилипчивый запах. Потом заварила крепкий чай. Живот ныл, но терпимо.
Ирина то плакала, то впадала в состояние безразличия. Что она видела в жизни? Кто похоронит её? Некому навещать её могилку. Никто не вспомнит о ней, разве что Женька.
Она целыми днями лежала. Вставала с кровати только попить чаю и в туалет. Через три дня она встала. Чувствовала себя хорошо, выспалась. Долго разглядывала себя в зеркало. Мама перед смертью сильно похудела, кожа пожелтела. Ирина не видела у себя ничего подобного.
Худая она всегда была. Ещё бы. Развод, болезнь мамы, похороны, изматывающие отношения с Женькой. Хотя нет, с ним она была по-настоящему счастлива. Она взяла телефон и отправила его номер в чёрный список. А дверь она ему не откроет. Пусть запомнит её такой.
Ирина оглядела квартиру. Нужно написать завещание. Пусть достанется двоюродной сестре матери, чем чужим людям. Она позвонила и записалась на приём к нотариусу. Золота у неё нет, только колечко обручальное да серёжки золотые. Вот и всё богатств. Всю жизнь мечтала о шубе, да так и не купила.
С чувством выполненного долга Ирина сделала яичницу и с аппетитом поела.
Ночью ей приснилась мама. Она выглядела прежней, как до болезни. Так же строго смотрела, когда была недовольна Ириной. «Мама! Как ты?» «У меня всё хорошо. А вот ты…» «Мам, что я не так сделала?» Ирина проснулась от собственного крика. Сердце бешено колотилось в груди.
Ирина включила бра. Так и не уснула больше, пыталась разгадать сон.
Вот так же мама смотрела на неё, когда в седьмом классе Ира сбежала с уроков в кино. Её встретила в кинотеатре мамина знакомая и сдала матери. Влетело тогда Ирке здорово.
А сейчас, что не так? Может, надо на кладбище сходить? Говорят, что умершие напоминают о себе, когда их могилы долго не навещают.
На следующий день Ирина поехала на кладбище. Автобус шёл мимо больницы, в которую её отвезла «скорая». Повинуясь какому-то внутреннему толчку, Ирина вышла у больницы. Перед зданием она остановилась. Зачем пришла сюда?
— Колесникова! Что же вы сбежали из больницы? Нехорошо. А если бы осложнение? А мне отвечать за вас? Больничный открытый, — как школьнице выговаривал Сергеев. – Вроде взрослая женщина, а ведёте себя, как ребёнок. Вы как себя чувствуете?
— Хорошо.
— Пойдёмте.
— Зачем? – испуганно спросила Ирина и даже шагнула назад. – Я решила, я не поеду в онкологию.
— Что вы несёте? С вами действительно всё в порядке?
— Послушайте, не надо жалеть меня. Я слышала разговор. Медсестра говорила кому-то, что у Колесниковой, у меня последняя стадия и…
— Какая медсестра? Ничего не понимаю.
— Медсестра на посту. Я шла к вам, хотела спросить… Неважно. И услышала её разговор с другой медсестрой.
— Так. Пойдёмте. Сейчас разберёмся. – Сергеев оглянулся на Ирину. – Да не бойтесь вы.
И Ирина пошла с ним. Она вдохнула специфический запах больницы, и страх снова овладел ею. Сергеев привёл её в ординаторскую и вышел. Ирина сидела, как на иголках, порываясь сбежать. Она даже встала, но в двери столкнулась с Сергеевым.
— Вот. — Он положил перед ней две карты.
На обоих была написана её фамилия. Ирина не сразу заметила, что имена и отчества разные. Колесникова Ирина Александровна и Колесникова Изольда Альбертовна, тысяча девятьсот семьдесят первого года рождения.
Наконец, она подняла глаза не Сергеева. Он улыбался.
— Поняла? Фамилия не редкая. Так бывает. Однажды у меня лежали два пациента с одинаковыми фамилиями и именами. Они даже жили на одной улице. Год рождения разный. Представляете?
— Значит, у меня ничего нет? Я здорова?
— Ну… Одну трубу я всё-таки вам удалил, — улыбнулся Сергеев.
Ирина вскочила со стула, подошла к нему, обняла и заплакала.
— Ну вот. Надеюсь, от радости? – спросил Сергеев. – Сядьте. – Он отлепил её от себя, усадил на стул, принёс стакан воды.
— Я думаю, такое случается, чтобы предупредить нас. Судьба показывает, что если мы что-то не изменим в жизни, то это может случиться на самом деле. Подумайте об этом.
Ирина так сильно закивала, что голова закружилась.
— Спасибо. Я всё поняла. И, пожалуйста, не наказывайте сестёр.
Она шла по улице и улыбалась. Небо потемнело, заморосил дождик. Ирина подставила лицо, продолжая улыбаться.
Дома она хваталась за всё, не могла сидеть спокойно. Перемыла тарелки и чашки, загрузила стиральную машину. Хотелось петь, а ведь совсем недавно хоронила себя. Завещание надумала написать. Сейчас всё это казалось ей дурным сном.
Вечером пришёл Евгений.
— Ты чего трубку не берёшь?
— Ой, — воскликнула Ирина, вспомнив, что не удалила его номер из Чёрного списка
— А я от жены ушёл.
Только сейчас Ирина заметила чемодан у его ног.
— Почему сейчас?
— Не могу больше разрываться на части. Не могу без тебя. — Евгений дёрнул плечом.
— И я не могу. – Ирина прижалась к нему.
— Знаешь, — сказали они одновременно и рассмеялись…
«Жизнь – это лучший учитель, и уроки, которые она даёт, очень ценны. А потому, когда нам кажется, что всё идёт наперекосяк, она просто корректирует наш путь на правильный!»
Алексей Христинин
«Давайте помнить, что сверхлюдей на эту планету не завозили, бессмертных – тоже. И всё, что у нас есть, — неидеальная и временная жизнь, которую так жаль потратить на хроническое несчастье. Балансируйте, празднуйте самые маленькие победы, продолжайте идти. Солнце есть даже тогда, когда мы его не видим»
Лиля Град «Танцуйте свою жизнь».
