— Ну короче, слухай сюда, я завтра твою жену к себе заберу, пусть она мне готовит, понимаешь? — нагло сказал мой новый сосед.
— Ты что, с ума сошёл? — мои руки непроизвольно сжались в кулаки.
Лена осторожно положила ладонь мне на плечо. Жест, который мы оба понимали без слов — не делай глупостей.
Но как тут сдержаться, когда этот… этот человек стоит на пороге нашего дома с мутным взглядом и такой улыбкой, от которой внутри всё переворачивается?
— Игорь, закрой дверь, — тихо сказала Лена.
Но сосед уже поставил ногу в проём. Его красные глаза скользнули по моей жене, задержавшись дольше, чем следовало бы.
— А чё такого? Мне нравится твоя баба. Я прям представляю, как она у плиты… в фартуке… для меня, — он качнулся и ухватился за дверной косяк, чтобы не упасть.
Мы переехали в этот дом месяца 3 назад. Тихий район, зелёные деревья, приветливые соседи — всё, о чём мы мечтали.
Пустующий дом напротив никого не беспокоил, пока две недели назад там не появился Павел.
Сначала — обычные неудобства: громкая музыка до утра, мат на весь двор, странные взгляды через забор. Мы с Леной старались не обращать внимания.
— Какой-то он… неадекватный, — говорила Лена.
— Пусть живёт, лишь бы к нам не лез, — отвечал я.
И вот теперь он стоит на нашем пороге, пьяный, с красными, как у демона, глазами, и говорит… такое.
Я шагнул вперёд, но Лена крепче сжала моё плечо:
— Он пьян. Не трогай. Я вызову полицию.
— Полицию? — сосед рассмеялся, обдав нас перегаром. — Да ты знаешь, кто я? Ты мне ещё спасибо скажешь! А не то я и сам зайду к вам.
Его рука дёрнулась, словно он хотел схватить Лену. Что-то щёлкнуло в моей голове. Я оттеснил жену за спину и твёрдо произнёс:
— Уходи. Сейчас же.
— Или что? — он покачнулся и снова ухмыльнулся.
— Или тебя увезут отсюда. И не домой.
Краем глаза я заметил, как Лена держит телефон. Она уже набрала номер. Наш сосед тоже это заметил и отступил на шаг.
— Вы пожалеете, — прошипел он.
В этот момент где-то вдалеке послышался вой сирены. Нам повезло — патрульная машина, видимо, была совсем неподалёку.
Когда полицейские подъехали к дому, сосед уже стоял у своей калитки, делая вид, что просто вышел подышать воздухом. Но его нетвёрдая походка и агрессивные жесты говорили сами за себя.
— Теперь разбираемся с ситуацией, — молодой офицер захлопнул дверцу патрульной машины, окинув взглядом обоих участников конфликта. — В чём суть проблемы?
Я сглотнул комок злости, стараясь звучать собранно:
— Этот персонаж явился на порог нашего дома в невменяемом состоянии. Высказывал неприкрытые угрозы моей супруге, предлагал… непотребства. Когда мы попросили его уйти, отказался.
Напарник офицера направился к Павлу, который моментально перешёл от показного дружелюбия к агрессии.
Его громогласное «Да вы охренели все!» разнеслось по всей улице. Сосед попытался изобразить жертву, но переигрывал — взмахи рук и бессвязные обвинения только подтверждали состояние его опьянения.
— Достаточно, — прервал его второй полицейский. — Пройдёмте к машине, оформим протокол.
— На первый раз — предупреждение. Но вы подайте заявление, если что. Сосед у вас странный, — сказал офицер, возвращаясь к нам.
Когда полицейская машина уехала, мы с Леной вернулись в дом. За окном уже стемнело. Я проверил дверь дважды.
— Мы это просто так не оставим, — сказал я тихо, глядя на жену.
Лена кивнула, её глаза были серьёзны и спокойны. Это не был взгляд испуганной женщины. Это был взгляд человека, готового защищать свой дом.
Я не мог знать, что ждёт нас впереди. Но одно было ясно — наш новый сосед только начал свою игру. И мы должны быть готовы.
Утро встретило нас неожиданным спокойствием. Словно вчерашний вечер был дурным сном.
Я выглянул в окно — дом напротив стоял безмолвный, с закрытыми шторами. Возможно, наш сосед отсыпался после вчерашнего, или, что было бы лучше всего, обдумывал своё поведение.
Надежда рассыпалась в прах, когда я вышел забрать почту. Павел стоял у своего забора, демонстративно вытирая руки тряпкой.
Заметив меня, он приподнял бровь и крикнул через дорогу:
— Жаловаться будешь — хуже будет!
Я молча развернулся и зашёл обратно в дом. Дрожь в руках выдавала мою ярость.
— Что случилось? — спросила Лена, выглядывая из кухни.
— Ничего, — соврал я. — Просто ветер.
Но в тот же день я заказал камеры. Четыре штуки: на входную дверь, задний двор, гараж и калитку.
Вечером установил новые замки — более надёжные, с двойной блокировкой. Мне не нравился страх, медленно ползущий по нашему дому, но я не мог не принимать мер.
Через два дня я заметил, что Лена почти перестала выходить в сад.
Лена отвела взгляд:
— На всякий случай. Иногда ученики присылают странные сообщения.
Я понял, что она лжёт. Но не стал давить — каждый из нас справлялся со страхом по-своему.
Спустя неделю вечернего обхода дома и проверки замков это стало нашей новой нормой. Мы старались делать вид, что ничего не происходит, но я видел, как напрягается спина Лены, когда она слышит шум с улицы.
Видел, как наш сын Миша перестал играть во дворе, предпочитая оставаться в своей комнате. Ночью мы находили странные следы на земле. И сосед постоянно смотрел на нас со своей стороны. Прямо прожигал взглядом.
Это переходило все границы.
В полицейском участке было прохладно и пахло кофе. Молодой сержант, принимавший моё заявление, выглядел сочувствующим, но не слишком обнадёживающим.
— Понимаете, — объяснял он, постукивая ручкой по столу, — сложно что-то сделать, пока не произошло нападение. Но мы зафиксируем вашу жалобу. Патруль будет заезжать чаще.
Я кивнул, но внутри закипала злость. Значит, нужно дождаться, пока кто-то пострадает?
Домой я вернулся с ощущением бессилия, которое только усилилось, когда Лена сказала, что видела, как Павел фотографировал наш дом через забор.
— Зачем? — спросил я, чувствуя, как волна жара поднимается к горлу.
— Не знаю, — её глаза блестели от слёз. — Но он делал это, когда думал, что никто не видит. И улыбался.
В ту ночь шорох за окном разбудил меня моментально. Я вскочил, схватив биту, которую теперь держал рядом с кроватью. Лена проснулась тоже, глядя на меня широко раскрытыми глазами.
— Оставайся здесь, — прошептал я.
На цыпочках я прошёл через тёмную гостиную к входной двери. Камера на телефоне показывала, что калитка — которую я точно запер на ночь — была открыта.
Двор был пуст, но чувство, что кто-то только что был здесь, не покидало меня.
Утром я проверил записи камер. В 3:17 ночи тень скользнула вдоль забора. Пауза. Затем — чёткая фигура нашего соседа. Он зашёл во двор, постоял, глядя на окна спальни, а затем медленно удалился, оставив калитку открытой.
Глядя на это, я понял — пора идти до конца.
***
— Вот, посмотрите сами, — я протянул телефон юристу, пока тот листал запись с камеры.
Андрей, старый университетский товарищ, теперь работал в адвокатской конторе. Когда я позвонил ему в семь утра, он не стал задавать лишних вопросов — просто сказал приехать.
Его офис был юутным: деревянные панели, книжные полки, тихое гудение кондиционера. Здесь хаос внешнего мира казался далёким и нереальным.
— Угроза безопасности семьи, попытка проникновения на частную территорию, — Андрей откинулся на спинку кресла. — И это не считая прямых угроз. Твоё заявление в полиции уже зарегистрировано?
Я кивнул.
— Хорошо. Теперь мы дополним его. С такими доказательствами и моим сопровождением процесс пойдёт иначе.
Через час мы уже сидели в кабинете следователя. Ещё через два часа дело было передано в работу.
Андрей объяснил мне, что по таким заявлениям должна быть немедленная проверка, особенно при наличии видео-доказательств.
— Если у человека есть судимость или приводы, его вызовут немедленно, — добавил он.
Домой я вернулся с ощущением, что лёд тронулся. В первый раз за две недели я увидел надежду в глазах Лены, когда рассказал ей обо всём. Миша даже спросил, можно ли ему завтра поиграть во дворе.
— Давай подождём ещё немного, — осторожно сказала Лена, и сын понимающе кивнул.
Мы провели вечер почти спокойно. И только проверка камер и замков напоминала, что опасность ещё не миновала.
Утро принесло неожиданные новости. Телефонный звонок разбудил нас в половине девятого — звонил Андрей.
— Включи новости. Местный канал, — сказал он без предисловий.
Я включил телевизор. На экране мелькали знакомые кадры нашей улицы. Репортёр стоял прямо у дома Павла, а за его спиной два полицейских выводили нашего соседа в наручниках.
«…задержан после нападения на сотрудника. Инцидент произошёл, когда правоохранители прибыли по месту жительства подозреваемого для вручения официального документа. Свидетели говорят, что Павел был сильно пьян и набросился на полицейских, когда те пришли к нему домой. Мы выяснили, что это уже не первая его выходка — раньше его уже задерживали за драки по пьяни.»
Я опустился на диван. Лена стояла рядом, её рука легла на моё плечо.
— Это конец? — спросила она.
— Начало конца, — ответил я.
Следующие недели прошли в судебных заседаниях и оформлении документов. Я узнал, что у Павла была не одна судимость.
Узнал, что дом он купил на деньги, взятые в где-то в кредит, и уже был на грани выселения из-за долгов. Узнал, что мы были не первой семьёй, столкнувшейся с его «вниманием».
***
Однажды утром мы проснулись, а дом напротив стоял пустой. Сосед исчез из нашей жизни так же внезапно, как и появился.
Через месяц мы поставили новый забор — выше прежнего. Миша снова играл во дворе.
Лена вернулась нормально к работе, хотя временами я замечал, как она замирает на полуслове при звуке проезжающей машины, как её глаза невольно скользят к оконному проёму — остатки страха растворяются медленнее, чем хотелось бы.
В день, когда строители завершили возведение нового забора, я прикрепил к воротам небольшую деревянную табличку. «Очень злая собака».
Я не искал конфликта. Никогда не хотел проблем. Но я защитил свою семью. А это — моя обязанность. И мой выбор. Всегда.
В доме напротив теперь живёт пожилая пара. Мы иногда обмениваемся выпечкой через забор. Они нормальные. Обычные. Как и мы. Люди, которые просто хотят жить своей жизнью.
