— Хватит таскать к нам этого попрошайку! — Михаил швырнул ключи на комод так, что они отскочили на пол. — Сколько можно кормить чужих дядь?
Елена замерла у плиты, половник в руке повис в воздухе. Татьяна сидела за столом, сгорбившись над тарелкой супа, и старательно делала вид, что не слышит.
— Миша, она моя сестра, — тихо сказала Елена, не оборачиваясь.
— Твоя сестра! — он прошёл через всю кухню, тяжело дыша. — А я кто? Постоялец, что ли?
Татьяна медленно подняла голову. Глаза у неё были красные, припухшие.
— Я уйду, Лена. Не нужно…
— Никуда ты не уйдёшь, — Елена повернулась к мужу. — Таня сейчас в трудной ситуации. Мы не можем её бросить.
— Не можем? — Михаил усмехнулся, но в этой усмешке не было веселья. — А кто это «мы»? Я её бросить очень даже могу. И должен был ещё три месяца назад.
— Ты что несёшь? — Елена поставила кастрюлю на стол с такой силой, что суп расплескался. — Мы же договорились…
— Мы договорились на месяц! На месяц, Лена! А не на всю жизнь!
Татьяна быстро встала, стул скрипнул.
— Я не хочу быть причиной ваших ссор. Найду где переночевать.
— Сядь, — резко сказала Елена. — Поешь сначала.
— Да пусть идёт! — Михаил махнул рукой. — Что ей мешает найти работу? Или руки не растут оттуда?
— У неё проблемы со здоровьем, ты же знаешь.
— Проблемы! — он захохотал, но смех получился злой. — У всех проблемы. А кто-то всё равно работает.
Елена прикрыла глаза, досчитала до десяти. Вот так они и жили последние месяцы — скандал за скандалом. А всё из-за Тани.
— Мишенька, — она попробовала другой тон, — давай спокойно поговорим. Без криков.
— Спокойно? — он сел напротив сестры, уставился на неё. — Хорошо. Спокойно. Скажи мне, дорогая сестрица, когда ты наконец съедешь из нашего дома?
Татьяна вздрогнула, ложка выпала из рук, звякнула об тарелку.
— Миша! — Елена села рядом с сестрой. — Что с тобой творится?
— Со мной? — он ткнул себя в грудь пальцем. — Со мной ничего не творится. Я просто устал жить втроём в двухкомнатной квартире. Устал есть на завтрак, обед и ужин чужие проблемы.
— Чужие? — голос Елены стал опасно тихим. — Это моя сестра.
— А я твой муж. Или ты забыла?
Они уставились друг на друга через стол. Татьяна тихонько всхлипнула.
— Лен, правда, не нужно. Я понимаю Михаила. Никому не хочется чужих людей в доме.
— Ты не чужая, — Елена взяла сестру за руку. — Мы с тобой вместе росли. Помнишь, как мама болела? Ты ухаживала за ней, не спала ночами.
— Не помню я никакую маму, — буркнул Михаил. — Вижу только то, что сейчас. Мою жену, которая полжизни посвятила чужой тётке.
— Чужой? — Елена резко встала. — Ты сегодня как с цепи сорвался!
— Сорвался? Может, и сорвался. А знаешь почему?
Он полез в карман рубашки, достал помятую бумажку.
— Вот почему.
Елена взяла листок, пробежала глазами. Лицо у неё стало белым.
— Что это?
— Счёт за коммунальные. За прошлый месяц. Видишь сумму?
— Ну и что? Мы всегда платили…
— Всегда платили за двоих! А теперь за троих. Плюс еда. Плюс лекарства для твоей сестрички. Плюс её бесконечные походы к врачам на такси, потому что в автобусе ей плохо.
Татьяна закрыла лицо руками.
— Я не просила…
— Не просила! — Михаил стукнул кулаком по столу. — А деньги сами тратятся, да?
— Прекрати, — Елена положила руку на плечо мужа. — Мы справимся. У меня премия будет.
— Премия! Ты каждый месяц говоришь про премию. А денег всё меньше.
Он встал, прошёлся по кухне.
— Знаешь, что я сегодня понял? Что моя жена выбрала. И выбрала не меня.
— О чём ты?
— Я сказал тебе ещё в прошлом месяце: либо она уходит, либо я. А ты что сделала? Купила ей новые лекарства.
Елена молчала. Что тут скажешь? Михаил был прав — она действительно выбрала. Но не потому, что не любит мужа. Просто…
— Я не могу её бросить, — тихо сказала она. — Не могу, Миша. Понимаешь?
— Понимаю, — он кивнул. — И я не могу больше так жить.
В кухне повисла тишина. Только тикали часы на стене да где-то капала вода.
— Значит, ультиматум? — спросила Елена.
— Значит, ультиматум.
Татьяна первой нарушила молчание.
— Помнишь, Лен, как мы в детстве клялись? — голос у неё дрожал. — Что никогда не бросим друг друга.
— Помню, — Елена села обратно за стол.
— Мне было девять, тебе тринадцать. Мама в больнице лежала, а мы одни. Ты тогда сказала: «Мы теперь только друг у друга есть.»
Михаил фыркнул.
— Трогательно. А потом что было? Она замуж удачно выскочила, а ты?
— Миша, не надо, — Елена покачала головой.
— Надо! Пусть расскажет, как твоего первого мужа спиртным поила. Как деньги из дома таскала.
— Это было давно, — прошептала Татьяна. — Я изменилась.
— Да? А почему тогда от последней работы тебя выгнали? За что?
Татьяна молчала, уставившись в тарелку.
— За что, спрашиваю?
— За опоздания, — еле слышно сказала она. — Я болела часто…
— Болела! — Михаил повернулся к жене. — Слышишь? Болела. А на самом деле с бутылкой дружила.
— Это неправда! — Елена вскочила. — Таня не пьёт уже два года!
— Два года… А до этого сколько? Двадцать лет пила?
Елена опустилась на стул. Да, Михаил был прав. Таня долго боролась с зависимостью. Срывалась, снова начинала, снова бросала. Но сейчас же не пьёт! Уже два года как завязала.
— Ты знаешь, через что она прошла, — сказала Елена. — После развода, когда дети от неё отвернулись…
— И правильно сделали! — Михаил стукнул ладонью по столу. — Собственных детей довела до того, что они с ней видеться не хотят!
— Мишенька, — Елена попыталась взять мужа за руку, но он отдёрнул. — Она исправляется. Видишь же — лечится, таблетки пьёт…
— Лечится за мой счёт!
— За наш. Мы же семья.
— Были семьёй. До того, как она сюда приперлась.
Татьяна медленно встала.
— Всё, я ухожу. Спасибо, что приютили. Дальше сама справлюсь.
— Сядь, — жёстко сказала Елена. — Никуда ты не идёшь.
— Лена, не стоит. Михаил прав. Я действительно много проблем создала.
— Проблем? — Елена посмотрела на сестру, потом на мужа. — А когда ты мне в больнице руку держала, когда у меня рак подозревали — это тоже проблемы были?
Михаил помрачнел. Это был болезненный период. Три месяца назад Елене делали обследование. Испуг был ложным, но тогда они все извелись от страха.
— При чём тут это? — буркнул он.
— При том, что Таня неделю со мной просидела. В очередях, на анализах. А ты на работе был.
— Я деньги зарабатывал! На эти самые анализы!
— Знаю. И не упрекаю. Но понимаешь теперь, почему я не могу её бросить?
Михаил молчал, глядя в окно.
— Она мне как дочь. У нас с тобой своих детей не получилось…
— Получилось. Алинка есть.
— Алинка твоя дочь от первого брака. А Таня — моя кровь.
Эта фраза повисла в воздухе. Михаил медленно повернулся к жене.
— Значит, решение принято?
— Какое решение?
— Ты выбираешь её.
Елена открыла рот, но слова не шли. Потому что это была правда.
Зазвонил телефон. Елена взглянула на экран — звонила Алина.
— Алло, доченька.
— Мам, привет! — голос дочери звучал взволнованно. — Можно к вам на выходные приехать? С Сашей и малышкой?
Елена растерялась. В доме и так тесно, а тут ещё трое гостей…
— Конечно, приезжайте, — сказала она, не глядя на мужа.
— Отлично! Папа дома? Передай привет.
— Дома, — Елена протянула телефон Михаилу. — Алинка.
— Привет, солнышко, — голос у него сразу стал мягким. — Как дела? Малыш как?
Елена слушала их разговор и понимала — Михаил обожает свою дочь. А теперь ещё и внука. Для них он готов на всё.
— Хорошо, приезжайте, — говорил он в трубку. — Мама борщ сварит, как ты любишь.
Закончив разговор, он посмотрел на жену.
— Где они спать будут?
— В зале, на раскладушке. Как обычно.
— А твоя сестра где?
— Таня может на кухне, на диване…
— На кухне? — Татьяна подняла голову. — Лена, это неудобно. Я лучше уйду на время.
— Никуда ты не уйдёшь, — Елена решительно встала. — Мы что-нибудь придумаем.
— Что придумаем? — Михаил развёл руками. — Квартира резиновая, что ли?
— А раньше как помещались? До того, как Таня приехала?
— Раньше Алинка одна приезжала. Без мужа и ребёнка.
Елена задумалась. Действительно, раньше было проще. Алина ночевала в своей старой комнате, которая теперь служила Тане спальней.
— Значит, так, — она приняла решение. — Алина с семьёй в большой комнате, мы с тобой в маленькой, а Таня на кухне.
— На кухне холодно, — возразил Михаил. — И неудобно.
— А что ты предлагаешь?
— Я предлагаю то же, что и месяц назад. Пусть твоя сестра найдёт себе другое место.
Татьяна тихо заплакала.
— Не могу я больше так, — всхлипнула она. — Лена, отпусти меня. Правда, не могу быть причиной ваших ссор.
— Таня, перестань, — Елена села рядом, обняла сестру. — Мы всё решим.
— Как решим? — Михаил встал, начал ходить по кухне. — Объясни мне, как?
— Не знаю как. Но решим.
— А я знаю как, — он остановился перед женой. — Очень просто решим.
Достал из кармана брюк мятый конверт.
— Что это?
— Документы на дачу. Я сегодня к нотариусу ходил.
Елена развернула бумаги, пробежала глазами.
— Ты переписал дачу на Алину?
— Переписал. Чтоб в случае чего она не осталась без наследства.
— В случае чего?
— В случае развода, — спокойно сказал Михаил.
Слово «развод» прозвучало как пощёчина. Елена медленно отложила документы.
— Ты серьёзно?
— Серьёзнее некуда. Тридцать лет вместе, Лена. Тридцать лет я был для тебя главным. А теперь?
— Теперь что?
— Теперь я третий лишний в собственном доме.
Татьяна всхлипнула громче.
— Это всё из-за меня, — бормотала она. — Господи, что же я наделала…
— Ничего ты не делала, — резко сказала Елена. — Просто обратилась за помощью к сестре. Это нормально.
— Нормально? — Михаил сел напротив. — А то, что моя жена теперь спрашивает разрешения у посторонней женщины, куда поехать в отпуск — это тоже нормально?
— Я не спрашиваю разрешения…
— Спрашиваешь. На прошлой неделе я предложил в Крым съездить. А ты: «А как же Таня? Её одну оставить нельзя.»
Елена замолчала. Действительно, было такое.
— Или когда Петровы в гости звали. Помнишь, что ты сказала?
— Что сказала?
— «Не могу надолго уйти, сестра одна дома.»
— Ну и что тут такого?
— То, что мы женаты не на троих! — крикнул Михаил. — Мы женаты вдвоём!
Он тяжело опустился на стул.
— Я устал, Лена. Устал делить тебя с кем-то ещё.
В кухне стало тихо. Только слышно, как Татьяна всхлипывает.
— Хорошо, — наконец сказала Елена. — Хорошо, Миша. Я поняла.
— Что поняла?
— Что для тебя нет разницы между посторонним человеком и моей сестрой.
— Есть разница. Но не в ущерб нашему браку.
Елена встала, подошла к окну. На улице моросил дождь, серый и противный.
— А если бы это была твоя сестра?
— У меня нет сестры.
— А если бы была?
Михаил задумался.
— Не знаю, — честно сказал он. — Наверное, тоже помог бы. Но не в ущерб семье.
— А где эта грань? Между помощью и ущербом?
— Там, где кончается терпение.
Елена кивнула. Всё ясно.
На следующее утро Михаил проснулся рано. Елена лежала рядом, но спала ли — непонятно. Всю ночь ворочалась.
— Лен, — тихо позвал он.
— Не сплю, — так же тихо ответила она.
— Мне завтра командировка. На неделю.
— Знаю.
— Когда вернусь — хочу получить ответ.
Елена повернулась к нему.
— Какой ответ?
— Ты знаешь какой.
Они смотрели друг другу в глаза в полутьме. За стеной на кухне кто-то копошился — наверное, Таня вставала.
— Миша, а если я не смогу?
— Не сможешь что?
— Выбрать между вами.
Михаил сел на кровати.
— Тогда я выберу за тебя.
— Как это?
— Подам на развод.
Елена почувствовала, как сердце ухнуло куда-то вниз. Он же серьёзно. Совсем серьёзно.
— Тридцать лет, Миша. Тридцать лет мы вместе.
— Были вместе. А теперь я не знаю, с кем живу.
Он встал, начал одеваться.
— Подумай хорошенько. Что для тебя важнее — муж или сестра, которая всю жизнь только проблемы создавала.
— Не говори так про Таню.
— А как говорить? По правде? Она спила семью, детей потеряла, работу. А теперь и твою семью рушит.
— Она не рушит! Это ты рушишь!
— Я? — Михаил резко обернулся. — Я рушу? Я требую, чтобы моя жена была женой, а не сиделкой при алкоголичке!
— Она больше не пьёт!
— Пока не пьёт. А завтра сорвётся — и что? Опять лечить будем? Опять жалеть?
Елена закрыла лицо руками. Да, этот страх у неё тоже был. Что Таня снова начнёт пить.
— Мне нужно подумать, — прошептала она.
— Думай. У тебя неделя.
Михаил ушёл на работу, хлопнув дверью. Елена осталась лежать, уставившись в потолок.
Через полчаса в спальню заглянула Татьяна.
— Лен, ты как?
— Нормально.
— Слышала… Вы ругались.
Елена села на кровати. Сестра стояла в дверях, бледная, с красными глазами.
— Таня, садись.
— Не нужно. Я всё поняла.
— Что поняла?
— Что пора мне уходить.
— Никуда ты не уйдёшь, — устало сказала Елена. — Куда ты пойдёшь? Денег нет, работы нет…
— Найду что-нибудь. В приюте переночую пока.
— В приюте? — Елена вскочила. — Ты с ума сошла?
— А что мне остаётся? Разрушать твою семью дальше?
— Ты не разрушаешь…
— Разрушаю, Лена. И ты это знаешь.
Татьяна прошла в комнату, села на кровать рядом с сестрой.
— Помнишь мамину брошь? Ту, что мы пополам не могли поделить?
— Помню.
— Ты сказала тогда: «Пусть лежит у меня, но она наша общая.» И мы договорились — когда одной из нас будет совсем плохо, брошь переходит к ней.
Елена кивнула. Им было тогда по пятнадцать и девятнадцать. Мама только умерла, и они делили наследство — два пальто, сервиз и мамину брошь с бирюзой.
— Так вот, — Татьяна достала из кармана халата знакомую коробочку. — Мне сейчас не плохо. Мне очень плохо. Хуже некуда.
— Таня…
— Возьми. Продай. На эти деньги я сниму комнату на месяц. А там видно будет.
Елена взяла коробочку, открыла. Брошь лежала на выцветшем бархате, всё такая же красивая.
— Нет, — сказала она твёрдо. — Не продам.
— Почему?
— Потому что это всё, что у нас от мамы осталось.
— А моя совесть что остается? — Татьяна заплакала. — Я не могу больше, Лена. Не могу смотреть, как из-за меня ты с мужем ругаешься.
В это время в прихожей хлопнула дверь. Голоса, смех — приехала Алина с семьёй.
— Мам, мы приехали! — кричала дочь из коридора.
Елена быстро вытерла глаза.
— Иду, доченька!
— Не говори ей ничего, — попросила Татьяна. — Пусть не знает про наши проблемы.
Они вышли на кухню. Алина обнимала отца, маленький внук висел у него на шее, а Саша разгружал сумки.
— Привет, тётя Таня! — Алина поцеловала сестру матери. — Как дела?
— Нормально, — соврала Татьяна.
— А где папа? — спросила Елена.
— На работу пошёл. Сказал, к обеду будет.
Елена кивнула. Значит, не сказал дочери про командировку. Не хочет расстраивать.
— Мам, а что у вас с папой? — Алина отвела мать в сторону. — Он какой-то странный. Мрачный.
— Так, — Елена махнула рукой, — работа. Устаёт.
— А ты? Ты тоже какая-то не такая.
— Всё нормально, Алинка. Иди к мужу, к сыну.
Но дочь не отставала.
— Мам, вы не ругаетесь?
— Почему мы должны ругаться?
— Не знаю. Но чувствую, что что-то не так.
Елена посмотрела на дочь. Умная девочка выросла. Всё чувствует.
— Алин, а если бы тебе пришлось выбирать между мужем и мамой — кого бы ты выбрала?
— Что? — Алина опешила. — Какой выбор?
— Ну, предположим. Муж говорит: или твоя мать, или я.
— Мам, ты что? — Алина побледнела. — У вас что, такая ситуация?
— Нет, нет, — Елена поспешила успокоить дочь. — Просто интересно.
— Ну… — Алина задумалась. — Наверное, попыталась бы всех помирить. А если не получилось бы…
— Что?
— Не знаю, мам. Это же невозможный выбор.
Елена кивнула. Действительно, невозможный.
А через час Михаил собрал чемодан и уехал в командировку. На прощание сказал только:
— Думай, Лена. У тебя есть неделя.
И всё.
Неделя прошла тихо. Алина с семьёй уехала в понедельник, не подозревая ни о чём. Елена и Татьяна жили вдвоём, почти не разговаривая.
Татьяна собрала вещи в старый баул, который притащила три месяца назад.
— Лен, я нашла комнату, — сказала она в четверг утром. — Дешёвую. На окраине.
— Откуда деньги?
— Брошь продала.
Елена вздрогнула.
— Как продала? Я же сказала…
— А я не послушалась. Прости.
— Таня! — Елена схватила сестру за руки. — Это же всё, что у нас от мамы!
— А мне что оставалось? Ждать, пока ты из-за меня семью разрушишь?
— Я не разрушаю…
— Разрушаешь, Лена. И сама это знаешь.
В пятницу вечером вернулся Михаил. Зашёл в квартиру, огляделся.
— Где она?
— Ушла, — тихо сказала Елена.
— Когда?
— Сегодня утром.
Михаил кивнул, поставил чемодан.
— И что теперь?
— А что теперь? — Елена стояла у окна, не оборачиваясь. — Ты же получил что хотел.
— Получил?
— Конечно. Твоя сестра ушла.
— Она не моя сестра. Она твоя.
— Была моя.
Михаил прошёл на кухню, налил воды, выпил.
— Лена, иди сюда.
Она подошла, села напротив.
— Значит, ты выбрала меня?
— Выходит, так.
— А почему у тебя такое лицо? Как на похоронах?
Елена молчала. Потому что так и было — как на похоронах. Только хоронила она не Таню. Хоронила что-то в себе.
— Миша, — сказала она наконец, — а ты когда-нибудь предавал?
— Что?
— Предавал близких людей.
— При чём тут это?
— При том, что я впервые в жизни предала. И знаешь что? Мне не нравится, какая я стала.
Михаил нахмурился.
— Ты никого не предавала. Ты просто выбрала семью.
— Я выбрала тебя. А семья — это не только ты.
— А кто ещё?
— Таня. Тоже семья.
— Была семья. А теперь её нет.
— Нет, — согласилась Елена. — Теперь её нет.
Она встала, прошла в спальню, достала из шкафа сумку.
— Что ты делаешь?
— Собираюсь.
— Куда?
— К Тане. Посмотрю, как она там устроилась.
— А потом?
— А потом посмотрим.
Михаил проследил за ней в спальню.
— Лена, ты что, хочешь сказать…
— Хочу сказать, что не могу так жить. С тобой, но без неё.
— Но она же сама ушла!
— Сама? — Елена повернулась к мужу. — Или её выжили?
— Никто её не выживал…
— Ты выживал. Каждый день. Каждой фразой.
Елена сложила в сумку самые необходимые вещи.
— Мишенька, я не виню тебя. Честное слово. Ты имел право требовать. Но и я имею право выбирать.
— И ты выбираешь её?
— Я выбираю возможность смотреть на себя в зеркало.
Михаил сел на кровать, тяжело вздохнул.
— Тридцать лет, Лена.
— Знаю. Хорошие были годы.
— Были?
— Были, Миша. А теперь они кончились.
Она застегнула сумку, взяла куртку.
— А квартира? А дача?
— Дачу ты уже Алинке переписал. А квартира пусть остаётся твоя.
— Лена, постой…
Но она уже шла к двери. На пороге обернулась.
— Прости, что не смогла быть такой женой, какую ты хотел.
— А какой я хотел?
— Которая выбирает между близкими людьми.
Дверь закрылась.
На улице моросил всё тот же серый дождь. Елена достала телефон, набрала номер.
— Таня? Это я. Как дела? Адрес скажешь?
Сестра заплакала в трубку.
— Лена, что случилось?
— Ничего не случилось. Просто еду к тебе. Можно?
— Конечно можно. Только тут очень скромно…
— Ничего. Зато мы вместе.
Елена поймала такси и поехала на другой конец города. К новой жизни.