На террасу загородного дома лился золотистый сентябрьский свет. Маша Воронцова сидела в плетёном кресле, задумчиво потягивая имбирный чай. Вокруг стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев под редкими порывами ветра. Последние три недели превратили её жизнь в какой-то абсурдный фарс, который теперь требовал решительной развязки.
— Ты всё ещё дуешься? — раздался голос мужа. Игорь вышел на террасу, поёживаясь от прохлады, накинул на плечи лёгкую куртку.
— Я не дуюсь, — спокойно ответила Маша. — Я размышляю.
— О том, как выставить счёт моим родителям? — Игорь усмехнулся, но в его глазах читалась тревога.
— Именно. — Маша поставила чашку на столик. — И я решила. Триста тысяч. За проживание, питание и испорченный диван. Думаю, вполне справедливо.
Игорь присвистнул.
— Маш, ты серьёзно? Это же мои родители! Не какие-то квартиранты!
— А кто они? — Маша повернулась к мужу. — Скажи мне, кто они, если ведут себя хуже любых квартирантов?
Три недели назад, когда Галина Петровна и Виктор Степанович приехали погостить на пару дней, Маша и представить не могла, чем обернётся их визит. «Пара дней» растянулась на неопределённый срок, который, судя по всему, заканчиваться не собирался.
— Мы только на выходные, доченька, — ворковала Галина Петровна, обнимая невестку на пороге. — Соскучились по вам.
Маша тогда искренне обрадовалась. В их просторном загородном доме, купленном два года назад, нечасто бывали гости. Работа в архитектурном бюро отнимала почти всё время, а Игорь, возглавлявший IT-отдел в крупной компании, и вовсе пропадал сутками. Тихий семейный уикенд казался отличной идеей.
В пятницу вечером они жарили шашлыки во дворе. Маша приготовила свой фирменный салат с рукколой и креветками, который Игорь любил до безумия. Галина Петровна похвалила блюдо, но тут же добавила:
— Хотя, конечно, многовато соли. Мужчинам такое вредно. У Виктора давление, а ты, Игорёшенька, тоже не мальчик уже.
Маша промолчала. Лёгкая тень набежала на её лицо, но она быстро справилась с эмоциями. В конце концов, женщина беспокоится о сыне и муже. Это нормально.
Вечер продолжился за настольными играми и бутылкой хорошего вина. Когда разговор зашёл о планах на завтра, Виктор Степанович вдруг сказал:
— А знаете что? Мы тут подумали… Может, задержимся у вас ещё на неделю? Всё равно в квартире ремонт, дышать нечем. А у вас тут воздух, простор.
Игорь тут же поддержал идею:
— Конечно, папа! Оставайтесь сколько хотите!
Маша вопросительно посмотрела на мужа. О каком ремонте речь? Игорь ничего не говорил ей об этом. Но спрашивать при родителях не стала — неудобно показывать, что не в курсе семейных дел.
— Замечательно, — улыбнулась она. — Будем только рады.
Когда они остались наедине в спальне, Маша спросила мужа:
— Ты знал про ремонт?
— Что-то слышал, — неопределённо ответил Игорь, расстёгивая рубашку. — Но не думал, что он уже начался. Какая разница? Пусть побудут с нами. Ты же не против?
— Нет, конечно, — соврала Маша.
На самом деле, она планировала следующую неделю посвятить работе над важным проектом. Дом за городом они с Игорем купили не только для отдыха — здесь было удобно работать в тишине. Теперь придётся перестраиваться. Ничего, семья важнее.
Первые тревожные звоночки прозвенели уже в воскресенье утром. Маша проснулась от звона посуды на кухне. Игорь ещё спал. Накинув халат, она спустилась вниз и застала Галину Петровну за перестановкой кухонной утвари.
— Доброе утро, — сказала Маша, с удивлением наблюдая, как свекровь перемещает кастрюли из одного шкафа в другой.
— А, проснулась! — Галина Петровна обернулась. — Прости, если разбудила. Решила немного порядок навести. У тебя тут всё не на своих местах.
Маша сглотнула комок в горле. Их с Игорем кухня была организована именно так, как им удобно. Каждая вещь имела свое логичное место.
— А что не на своих местах? — как можно спокойнее спросила она.
— Да всё! — махнула рукой свекровь. — Кастрюли должны быть возле плиты, а не у раковины. Сковородки — в нижнем ящике, иначе спина болеть будет, когда наклоняешься. Да и специи нужно по алфавиту расставить, а не как попало.
Маша медленно подошла к кофемашине. Досчитала до десяти.
— Галина Петровна, но ведь это наша кухня. И нам удобно именно так, как было.
Свекровь застыла с кастрюлей в руках. На её лице отразилась целая гамма эмоций — от удивления до обиды.
— Ну, я просто хотела помочь, — голос её дрогнул. — Думала, тебе будет удобнее. Но если ты против…
И Маша сдалась. Махнула рукой:
— Делайте как считаете нужным.
Это была первая капитуляция. За ней последовали другие.
К среде Галина Петровна полностью «оптимизировала» кухню, ванную комнату и гостевую спальню. В четверг наступила очередь гардеробной.
— Машенька, — сказала свекровь за завтраком, — я вчера заметила, что у вас в гардеробной такой беспорядок. Давай я сегодня этим займусь?
Маша чуть не подавилась тостом.
— Беспорядок? Но я всё складываю…
— Ну как же! Летнее с зимним перемешано, вещи не по цветам… Не волнуйся, я всё сделаю. У меня глаз намётан.
Игорь, сидевший рядом, положил руку на плечо жены:
— Пусть мама поможет. Она в этом деле мастер.
И Маша снова отступила. В конце концов, не так уж и страшно. Подумаешь, гардеробная.
Но когда вечером она не смогла найти свою любимую рубашку, а затем обнаружила, что часть одежды попросту исчезла, терпение начало истощаться.
— Галина Петровна, — Маша вошла в гостевую спальню, где свекровь смотрела сериал, — а где моя голубая рубашка? И ещё несколько вещей не могу найти.
— А, это, — свекровь отмахнулась, не отрывая взгляда от экрана. — Я отложила в коробку то, что вышло из моды или не по размеру. Она в кладовке. Потом решите, может, на дачу отвезёте или благотворительностью займётесь.
Маша опешила.
— Но это мои вещи! И они все мне по размеру и нравятся!
Галина Петровна наконец повернулась к ней. В глазах читалось искреннее недоумение.
— Деточка, ну зачем тебе эти балахоны? Женщина должна подчёркивать фигуру, а не прятать её. Вот Игорёк любит, когда я ношу приталенные платья, правда, Витя?
Виктор Степанович, дремавший в кресле, встрепенулся:
— А? Да-да, конечно.
Маша развернулась и вышла из комнаты. В кладовке она действительно нашла коробку со своими вещами. Там были не только «балахоны», но и вполне облегающие джинсы, и футболки, и даже пара платьев. Объединяло их только одно — все они были куплены без участия свекрови.
Вернув вещи на место, Маша решила поговорить с Игорем. Но он только посмеялся:
— Ну что ты как ребёнок! Мама хочет как лучше. Она же из любви всё делает.
— Из любви к тебе, а не ко мне, — заметила Маша.
— Брось! Она к тебе относится как к родной дочери.
На этом разговор закончился. Игорь ушёл работать, а Маша осталась наедине со своими мыслями.
К началу второй недели визита родителей Игоря стало ясно, что «пара дней» и даже «неделя» — понятия растяжимые. О ремонте в квартире уже никто не вспоминал. Галина Петровна твёрдой рукой взяла бразды правления домом в свои руки.
— Я составила меню на неделю, — объявила она в понедельник утром. — Игорёк, ты слишком худой. Будем тебя откармливать.
Игорь, который всегда следил за фигурой и придерживался здорового питания, только улыбнулся:
— Ну, мам, какой же я худой?
— Мужчина должен быть крупным! — безапелляционно заявила Галина Петровна. — В тебе нет мужской основательности. Вот у отца — животик, сразу видно — хозяин!
Виктор Степанович с гордостью погладил свой немаленький живот.
В тот же день обед состоял из наваристого борща со сметаной, жареной картошки с котлетами и торта со сгущёнкой. Маша, которая пыталась следить за питанием, смотрела на это изобилие с ужасом.
— Галина Петровна, но мы обычно так калорийно не едим…
— Вот поэтому вы оба как щепки! — свекровь наложила Игорю добавки. — Нормальная еда должна быть питательной.
Игорь с аппетитом уплетал мамины блюда, а Маша ковыряла вилкой в тарелке, чувствуя себя чужой на этом празднике жизни.
Вечером, когда она работала над проектом в своём кабинете, в дверь постучали.
— Машенька, — свекровь просунула голову в дверь, — ты бы отдохнула. Поздно уже.
— Мне нужно закончить работу, — ответила Маша, не отрываясь от экрана.
— Всё работаешь и работаешь, — покачала головой Галина Петровна. — А о муже подумала? Он там один скучает.
— Он не один, — заметила Маша. — Он с вами.
— Молодой муж не должен быть заброшен, — наставительно произнесла свекровь. — Мужчины — они как дети. Не уделишь внимания — найдут, кто уделит.
Эта фраза ударила Машу словно пощёчина. Она медленно повернулась к двери.
— Вы на что намекаете?
— Ни на что, деточка. Просто житейская мудрость.
Свекровь удалилась, оставив Машу в смятении. Работа не шла. В голове крутились обрывки мыслей. Неужели Игорь жаловался родителям на неё? Или это просто типичные страхи свекрови, что сыночка недостаточно опекают?
Следующий инцидент произошёл через пару дней. Маша вернулась из офиса — ей пришлось поехать на важную встречу с заказчиком — и обнаружила, что в доме полным ходом идёт ремонт. Вернее, не совсем ремонт, но перестановка.
Диван в гостиной был передвинут к противоположной стене. Кресла расставлены по-новому. Журнальный столик исчез, а на его месте красовался огромный пуф неопределённого цвета.
— Что здесь происходит? — Маша остановилась на пороге, не веря своим глазам.
— А, ты уже вернулась! — Галина Петровна выглянула из кухни. — Смотри, как мы с Витей тут всё преобразили! Правда, лучше стало? Теперь тут и дышится свободнее, и телевизор удобнее смотреть.
Маша перевела взгляд на диван — их с Игорем любимый кожаный диван, который они выбирали почти месяц. Теперь он стоял прямо под лампой, которая должна была освещать картину на стене, а не место для сидения.
— А где журнальный столик? — спросила она, пытаясь сохранять спокойствие.
— Мы его в подвал отнесли, — ответил Виктор Степанович, входя в комнату. — Занимал только место. Мешал свободе движения.
— И кто вам разрешил? — голос Маши звучал тихо, но в нём появились стальные нотки.
— А что, нужно разрешение? — искренне удивился Виктор Степанович. — Мы же как лучше хотели. Да и Игорёк сказал, что вы давно хотели что-то поменять.
Маша почувствовала, как внутри закипает ярость. Они с Игорем никогда не обсуждали перестановку. Более того, они оба обожали эту гостиную именно в том виде, в каком она была спроектирована.
— А этот пуф откуда?
— Из нашей квартиры привезли! — гордо объявила Галина Петровна. — Он у нас пылился, а тут как раз кстати. Мягкий, удобный, можно и ноги положить, и сесть при необходимости.
Пуф был ужасен. Бесформенный, обитый какой-то синтетической тканью неопределённого болотного оттенка, он нарушал всю концепцию минималистичного интерьера гостиной.
— Верните всё как было, — тихо сказала Маша.
— Что? — Галина Петровна прижала руку к груди. — Но мы столько сил потратили! Витя чуть спину не надорвал, двигая этот тяжеленный диван!
— Верните. Всё. Как. Было, — повторила Маша, чеканя каждое слово.
— Ну знаешь ли! — возмутилась свекровь. — Мы хотели как лучше! А ты… Ты даже не посмотрела, не оценила! Сразу — верните!
В этот момент входная дверь хлопнула, и в прихожей послышались шаги Игоря.
— Эй, я дома! — крикнул он, вешая куртку. — Что у нас на…
Он осёкся, войдя в гостиную и увидев противостояние.
— Что случилось?
— Твои родители решили сделать перестановку, — сказала Маша, не сводя глаз со свекрови. — Без спроса.
Игорь обвёл взглядом комнату.
— Выглядит… интересно, — дипломатично заметил он.
— Игорёшенька, мы думали, тебе понравится, — сразу же включила режим «обиженной матери» Галина Петровна. — А Маша даже не хочет дать шанс новому расположению. Сразу требует вернуть как было.
Игорь посмотрел на жену:
— Маш, ну может, правда, попробуем? Вдруг так действительно удобнее?
Маша не поверила своим ушам.
— Ты серьёзно? Это наш дом. Мы его обустраивали вместе. Каждый предмет, каждая деталь были выбраны нами. А теперь ты готов всё изменить из-за… из-за чего?
— Не из-за чего, а ради эксперимента, — попытался сгладить ситуацию Игорь. — Родители же старались.
— Ради эксперимента, — эхом повторила Маша. — Хорошо.
Она развернулась и поднялась в спальню. Закрыла дверь. Села на кровать. Внутри бушевала буря, но внешне она оставалась спокойной. Что-то сломалось в этот момент. Что-то важное.
Вечером Игорь пришёл мириться. Сел рядом, обнял за плечи:
— Маш, ну не дуйся. Они же не со зла.
— Я не дуюсь, — ответила она. — Я просто поняла кое-что важное.
— И что же?
— Что у нас больше нет своего дома. Есть филиал квартиры твоих родителей.
Игорь рассмеялся:
— Ну ты загнула! Они просто погостить приехали.
— На третью неделю? — Маша посмотрела ему в глаза. — И когда они уезжают?
Игорь замялся:
— Ну… Они пока не определились. Там ремонт затягивается.
— Какой ремонт, Игорь? — устало спросила Маша. — Если бы в их квартире был ремонт, откуда взялся этот жуткий пуф?
Игорь отвёл глаза:
— Они забрали кое-какие вещи до начала работ.
— Ты врёшь, — спокойно констатировала Маша. — И мы оба это знаем.
В ту ночь они спали отвернувшись друг от друга.
Последней каплей стал инцидент с диваном. Маша работала допоздна, решив доделать проект в кабинете, чтобы не мешать семейной идиллии в гостиной, где Игорь с родителями смотрел какое-то шоу.
Около полуночи, когда дом затих, она спустилась на кухню выпить воды. Проходя мимо гостиной, услышала странный звук. Щелчок, а потом скрип. Заглянув в комнату, она увидела Виктора Степановича, который раскладывал диван.
— Что вы делаете? — спросила Маша.
— А, не спишь, — Виктор Степанович не выглядел смущённым. — Мы решили тут переночевать. В спальне душновато, а тут свежее.
— Но это не раскладной диван, — сказала Маша, чувствуя, как внутри всё холодеет. — Это цельный кожаный диван. Его нельзя раскладывать.
— Да ладно тебе, — отмахнулся свёкор. — Любой диван можно разложить, если приложить усилия. Смотри, почти получилось.
Он с силой дёрнул сиденье, и раздался треск. Маша вскрикнула, но было поздно. Каркас дивана треснул, один из подлокотников отошёл в сторону.
— Вот незадача, — пробормотал Виктор Степанович. — Хлипкая конструкция. Я думал, он качественнее.
Маша медленно подошла к дивану. Их прекрасный дизайнерский диван, который стоил как половина автомобиля, был безнадёжно испорчен.
— Вы понимаете, что вы наделали? — тихо спросила она.
— Ну, починим как-нибудь, — беззаботно ответил свёкор. — Не расстраивайся так. Подумаешь, диван.
В этот момент в комнату вошла заспанная Галина Петровна:
— Что тут происходит? Почему не спим?
— Виктор Степанович сломал диван, — ответила Маша. — Пытался его разложить.
— И что такого? — свекровь посмотрела на диван. — Подумаешь, треснуло немного. Заклеят, и будет как новый.
— Это цельный кожаный диван. Его нельзя «заклеить», — Маша чувствовала, что теряет самообладание. — Он стоил двести тысяч рублей.
— Сколько?! — воскликнула Галина Петровна. — Да за такие деньги можно всю квартиру обставить! Какое транжирство!
— Это наши деньги, — ответила Маша. — И наш диван. Был.
Она развернулась и поднялась в спальню. Игорь спал, даже не услышав шума. Маша легла рядом, глядя в потолок. Решение созрело само собой.
— Итак, триста тысяч, — повторила Маша, глядя на мужа. — Двести за диван, пятьдесят за проживание в течение трёх недель, и ещё пятьдесят за питание и моральный ущерб.
— Ты ведь не серьёзно? — Игорь нервно усмехнулся.
— Более чем, — Маша отпила чай. — Либо они компенсируют ущерб, либо я подаю на развод.
Игорь вскочил с кресла:
— Что?! Какой развод? Из-за дивана?!
— Не из-за дивана, — спокойно ответила Маша. — Из-за того, что я три недели живу в доме, который мне больше не принадлежит. Из-за того, что моё мнение ничего не значит. Из-за того, что ты всегда на стороне родителей, даже когда они очевидно неправы.
Игорь молчал, глядя на жену так, словно видел её впервые.
— Когда мы покупали этот дом, — продолжила Маша, — мы мечтали о своём пространстве. О месте, где нам будет комфортно. Где каждый предмет, каждая деталь будут отражать нас. Помнишь?
Игорь кивнул.
— А теперь у нас тут филиал квартиры твоих родителей. С их правилами, их мебелью, их образом жизни. И знаешь, что самое печальное? Ты этого даже не замечаешь.
— Замечаю, — тихо сказал Игорь. — Просто не знаю, как быть. Они же… ну, родители.
— Они взрослые люди, — отрезала Маша. — И должны отвечать за свои поступки. Как и ты.
В этот момент на террасу вышли Галина Петровна и Виктор Степанович. Они выглядели непривычно смущёнными.
— Машенька, — начала свекровь, — мы тут с Витей поговорили… Насчёт дивана. Это, конечно, неприятно получилось.
— Неприятно? — Маша подняла бровь. — Это мягко сказано.
— В общем, — вмешался Виктор Степанович, — мы готовы компенсировать ущерб. Сколько там стоил этот диван? Тысяч сто?
— Двести, — ответила Маша. — Плюс ещё сто тысяч за проживание и питание.
— Что?! — Галина Петровна всплеснула руками. — Да ты шутишь! Мы же семья!
— Именно, — кивнула Маша. — Семья. А в семье все уважают друг друга и считаются с мнением каждого. В семье не переставляют мебель без спроса, не выбрасывают чужие вещи, не критикуют каждый шаг.
Наступила тишина. Галина Петровна и Виктор Степанович переглянулись.
— Мы не хотели обидеть, — наконец произнесла свекровь. — Просто привыкли, что Игорёк всегда прислушивается к нашему мнению.
— Он взрослый мужчина, — сказала Маша. — И мой муж. У нас своя семья и свои правила.
Игорь вдруг решительно встал между женой и родителями:
— Маша права. Мы с ней строим свою жизнь. И я хочу, чтобы вы это уважали.
Галина Петровна открыла рот, собираясь что-то сказать, но Виктор Степанович положил руку ей на плечо:
— Галя, мальчик прав. Мы действительно… перегнули палку.
— Но я только хотела помочь! — воскликнула свекровь.
— Не помогая, а контролируя, — твёрдо сказала Маша. — И теперь у вас есть выбор. Либо компенсация ущерба и чёткие границы, либо мы с Игорем продаём этот дом и разъезжаемся. Я своё решение приняла.
Галина Петровна побледнела и схватилась за сердце:
— Игорёшенька, ты слышишь, что она говорит? Она нас шантажирует!
Игорь поморщился. Это привычное «Игорёшенька» вдруг резануло слух.
— Мама, это не шантаж. Это последствия. Вы действительно… многое испортили.
— Мы завтра же уезжаем, — вдруг решительно заявил Виктор Степанович. — И диван… оплатим.
— Витя! — возмутилась Галина Петровна.
— Молчи, Галя, — неожиданно жёстко оборвал её муж. — Мы перешли черту. Сначала заняли их дом, потом начали устанавливать свои порядки, а теперь ещё и имущество попортили.
Он достал чековую книжку:
— Двести тысяч за диван. И давайте закроем тему.
— Триста, — спокойно повторила Маша. — За всё вместе.
— Маша! — воскликнул Игорь. — Может, всё-таки…
— Нет, — отрезала она. — Либо так, либо я завтра же звоню юристу насчёт раздела имущества.
Свекровь открыла рот, закрыла, снова открыла. И вдруг расплакалась:
— Ты нас ненавидишь! Всегда ненавидела!
— Я вас уважала, — спокойно ответила Маша. — Пока вы не начали топтаться по моим границам.
Виктор Степанович молча выписал чек. Положил на стол:
— Вот. Триста тысяч. Мы уедем утром.
— Спасибо, — кивнула Маша, забирая чек. — Надеюсь, это послужит хорошим уроком… для всех.
Через два дня после отъезда родителей в доме всё ещё стояла звенящая тишина. Мебель вернули на места, жуткий пуф отправили в подвал, но напряжение никуда не делось.
Игорь сидел на веранде, глядя в сад. Маша молча опустилась в кресло напротив.
— Ты действительно подала бы на развод? — спросил он, не глядя на неё.
— Да, — просто ответила она.
— Из-за дивана?
— Из-за предательства, — Маша посмотрела ему в глаза. — Ты всегда выбирал их сторону, Игорь. Даже когда они были не правы.
Игорь отвёл взгляд:
— Они мои родители. Я привык… подчиняться.
— Ты взрослый мужчина. Пора бы научиться самостоятельности.
— И что теперь? — он наконец посмотрел на неё. — Мы будем жить дальше, как ни в чём не бывало?
Маша покачала головой:
— Нет. Что-то изменилось. И ты это знаешь.
Она встала и направилась к двери.
— Куда ты? — встревоженно спросил Игорь.
— В спальню. Собирать вещи.
— Ты уходишь?! — он вскочил.
— Нет, — Маша обернулась. — Я остаюсь. Ухожу ты.
— Но… это же наш дом!
— Который я выкупаю, — спокойно сказала Маша. — Ты получишь свою долю. Плюс эти триста тысяч — можешь считать их компенсацией за моральный ущерб. Я уже говорила с юристом.
— Ты всё решила, — это был не вопрос.
— Да, — кивнула Маша. — Я устала жить с мальчиком, которому нужна мама. Мне нужен партнёр.
— Мы могли бы попробовать всё исправить…
Маша посмотрела на него долгим взглядом:
— Знаешь, что самое грустное? Ты даже сейчас не понимаешь, что именно нужно исправлять.
И с этими словами она вошла в дом, оставив Игоря на веранде. Осенний ветер срывал с деревьев последние листья. Заканчивался не только сезон — заканчивалась целая глава жизни.
Через неделю Игорь съехал. А ещё через месяц пришло сообщение от Галины Петровны — длинное, полное извинений и просьб о встрече. Маша прочитала и удалила, не ответив. Некоторые мосты не стоит восстанавливать. Иногда жизнь даёт нам уроки, которые мы не просили, но которые нам необходимы.
Сидя на веранде своего дома — теперь уже действительно своего — Маша смотрела на падающий снег и думала о том, как странно устроена жизнь. Иногда нужно потерять что-то ценное, чтобы обрести нечто бесценное — свободу быть собой и строить свою жизнь по собственным правилам.
