Рита стояла у плиты, заваривая себе утреннюю кружку кофе, когда экран телефона замигал маминым именем. «Опять будет просить деньги, которые мы откладывали на отпуск» подумала она, вздохнула и ответила на звонок.
— Ну что, когда вы нам перевод сделаете? — голос Валентины Ивановны был мягкий, как всегда, но в интонации звучало знакомое давление. — Бригаду надо бронировать, они такие мастера! Потом таких цен не будет.
Рита закрыла глаза, приложив руку к виску.
— Мам, мы же уже это обсуждали… Эти деньги мы копим на отпуск. Ты же знаешь, это первая поездка за много лет.
— Ой, Риточка, не глупи, — перебила мать. — Море — оно и через год будет. А вот веранду не каждый год можно построить. Да и вам же лучше: и с внуком к нам приедете, отдохнёте как люди.
— Мам, давай потом, ладно? — тихо сказала она, чувствуя, как под ложечкой тяжелеет знакомое чувство вины.
— Потом будет поздно, — с нажимом произнесла Валентина. — Это не просто просьба, Рит, это важно для нас с папой.
Звонок оборвался. А тост так и остался в тостере.
Отложенный отпуск
Кофе давно остыл, а Рита всё не решалась открыть чат с мамой. Последнее сообщение висело на экране как укор: «Ну ты хоть подумай, мы ж всё для семьи стараемся». Сидя за кухонным столом, она водила пальцем по краю чашки и смотрела в окно, где лениво тянулись облака.
За окном начинался июнь, и в планах был отпуск — первый за семь лет. Семь лет без моря, без нормального отдыха, всё уходило в ипотеку, ремонт, потом родился Саша. Наконец они с Игорем начали копить — понемногу, по выходным вели таблицу с суммами. Планировали: Грузия, море, горы, хачапури и маленький номер с видом на побелённую улицу. Хотели провести время всей семьей.
— Уже скоро, — сказал тогда Игорь, глядя, как Рита переносит сумму в таблицу.
Но в марте у родителей Риты зачесались руки — они решили, что «пора приводить в порядок деревенский дом». Папа, молчаливый и хозяйственный, обшивал сарай досками. А мама, Валентина Ивановна, уже начертила план новой веранды, бани, пристройки, ограды и подсобки. В мечтах там уже росли огурцы и варилось варенье на плитке.
Сначала мама звонила просто поговорить. Потом между прочим поинтересовалась:
— А сколько вы уже накопили? Неужели прям на море хватит?
Рита честно ответила. И зря.
— Ох, Риточка, ну ты же понимаешь, — начала мама через пару дней. — Вам с внуком нужен свежий воздух, ягоды, простые вещи. Не эти ваши пляжи, ви русы и толпа народу. Мы вам тут рай устроим.
Рита пыталась мягко возразить:
— Мам, но это наш первый отпуск…
— И зачем? Семь лет без отпуска — и ничего. А тут деньги просто так спустить на два дня на пляже? — Мамин голос звучал укоризненно. — Мы вот с папой в твоём возрасте никуда не ездили. Всё в вас вкладывали. Ничего, не по мерли. А вы только о себе…
Звонки стали ежедневными. Мама жаловалась, что хорошие мастера заняты, просила определиться «до выходных», манипулировала:
— Ты представляешь, как мы с отцом мечтали? Папа даже чертёж сам нарисовал. А теперь всё накроется из-за того, что дочка у нас экономит на родителях.
Папа Риты молчал, но в трубке было слышно, как он что-то бурчит фоном. Рита знала — он на стороне жены, как всегда. Саша в это время играл в комнате, и, слыша слово «дача», радостно кричал: «На бабушкину!»
— Ну вот, внук уже рад, — подхватывала мама. — Для него же стараемся.
— А мы для кого? — в голосе Игоря, когда Рита в очередной раз пересказала разговор, звучала злость. — У тебя мать или шантажистка на пенсии? Мы с тобой не дети. У нас свои планы, свои деньги. Ты можешь ей сказать «нет»?
Рита не отвечала. Она смотрела на список расходов и чувствовала тревогу. Как будто она должна оправдываться за то, что хочет отдохнуть. Не за чужой счёт. За свои же деньги. Но мамино «всё для семьи» прилипло к ней, как банный лист. Не сбросить. Не стрясти.
Слёзы и упрёки
В тот вечер на улице стояла липкая жара, асфальт еще отдавал жаром, а в доме пахло спелыми фруктами и свежевыпеченным печеньем — Рита по выходным баловала семью простыми домашними десертами. Саша возился на ковре с конструктором, Игорь щёлкал пультом, лениво переключая каналы.
В этот уютный момент раздался звонок в дверь. Без предупреждения, без звонка по телефону — просто дзинь. Рита удивлённо переглянулась с Игорем.
— Мамина тень, — мрачно пошутил он.
И оказался прав. На пороге стояла Валентина Ивановна — в блузке в цветочек, с сумкой на сгибе локтя и ящиком вишни в руках.
— Ну, раз не едете на дачу, хоть варенье сварите, — сказала она с плохо скрытой обидой. — Я ненадолго. Просто поговорим. По-семейному.
На кухне, за чаем с вишнёвым пирогом, Валентина Ивановна вела себя подчеркнуто мягко. Рассказывала, как отец на даче спину сорвал, как бригада от них уже «почти ушла», потому что нет предоплаты, как у неё «душа болит».
— Я понимаю, что вы молодые, у вас планы… Но если бы мы так в своё время думали… Тебя бы не было, Рит, — сказала она с невесёлой улыбкой.
Рита вежливо кивала, чувствуя, как внутри закипает. Слова были почти теми же, но сегодня в голосе мамы была особенная тяжесть, словно она уже приговор вынесла.
— Мам, мы много раз всё обсудили. У нас отпуск, ты знаешь. Это не спонтанное решение. Мы копили.
Валентина Ивановна театрально поставила чашку на блюдце и обратила к ним взгляд, полный обиды:
— Значит, мы вам не родные. Своим — отдых, а нам, старикам, разруха. Спасибо, доченька.
— Мам, ну хватит…
— Ладно. Всё ясно. Мы сами. Только учтите — на дачу потом не ногой. Нам чужие гости не нужны!
И с этими словами она встала, поправила сумку, чмокнула Сашу в макушку и вышла. Дверь за ней закрылась с мягким, но тяжелым щелчком.
Рита долго стояла на кухне. Слёзы текли молча, без рыданий. Просто капали.
Право на выбор
Позже, когда Саша уснул, а в квартире наступила прохладная тишина, Рита села рядом с Игорем на балконе. Они пили воду с лимоном, не торопясь.
— Я не понимаю, как это всё превратилось в конфликт, — прошептала она. — Мы же просто хотели отдохнуть.
— Мы не обязаны ничего объяснять. Мы никого не предали, не кинули. Мы взрослые люди, Рит. Мы имеем право жить по-своему.
Она молчала, потом сказала тихо:
— Я знаю. Просто больно. Это мама. Но отпуск будет. И я хочу, чтобы Саша помнил не чужие истерики, а как мы вместе ели хачапури с видом на горы.
Она достала телефон, открыла календарь и жирно отметила дату вылета. Потом, не раздумывая, включила режим «без звука» на мамин номер.
— Всё. Теперь точно.
Вперёд, без оглядки
Самолёт мягко приземлился в Батуми ранним утром. Тёплый воздух окутал запахом моря и чёрным кофе, и Рита выдохнула — первый настоящий отпуск за много лет начался.
Отель был скромный, но уютный. На балконе — столик с кружевной скатертью, за которым они по утрам завтракали втроём: Игорь резал сыр, Саша ел персики, сок тек по пальцам, а Рита смотрела на горы и чувствовала, как впервые за долгое время что-то внутри отпустило.
Они гуляли по мощёным улочкам старого города, ели хачапури с сыром и зеленью на деревянной террасе у моря, купались до синевы в губах и смеялись от счастья, как будто они снова попали в беззаботное лето детства.
В один из вечеров, когда солнце садилось за линию горизонта, Рита сидела на берегу, босиком, с телефоном в руках. На экране — десятки фотографий: Саша строит замок из песка, Игорь держит её на фоне виноградной лозы, общий кадр на фоне синего неба.
Раздался сигнал — новое сообщение от мамы.
«Надеюсь, отдых стоил того. Мы тут с отцом сами ковыряемся.»
Рита прочитала и долго смотрела в одну точку. Затем просто положила телефон экраном вниз.
Игорь подошёл, сел рядом. Саша прыгал в волнах.
— Что там?
— Мама.
— Что-то серьёзное?
— Не важно.
Она улыбнулась, положила голову ему на плечо. Ветер трепал волосы, пахло солью и свободой.
— Мы всё правильно сделали, — сказала она.
— Конечно, — кивнул Игорь. — Жить надо не по вине. А по любви.
И в тот вечер они долго не шли в отель, просто сидели на тёплых камнях, слушали шум прибоя и чувствовали — это их жизнь. И она только начинается.
Ровно столько, сколько нужно
Август тянулся лениво, в огороде наливались помидоры, на крыльце висела свежевыстиранная простыня. Рита с Игорем и Сашей приехали к родителям в деревню — обещали ведь заехать после отпуска. На столе — варенье из вишни, пирог с капустой, компот в пузатом графине. Всё как всегда.
— Ну и как там ваши заграницы? — Валентина Ивановна едва заметно подняла бровь, сжав губы. — Песок понравился?
Рита аккуратно поставила чашку на блюдце и кивнула:
— Очень. И я правда рада, что мы поехали.
Пауза повисла в воздухе, как бельё на верёвке. Но никто её не разорвал. Отец хмыкнул и уткнулся в газету. Валентина Ивановна поправила фартук и пошла на кухню, уже без комментариев.
День прошёл спокойно. Без новых намёков, без разговоров о деньгах, без жалоб. Только вечерняя тишина, разговоры о малине, да Саша, который заснул прямо в гамаке под деревом.
Когда они уезжали, Рита оглянулась на дом — родительский, крепкий, но уже не тот, в котором она обязана что-то доказывать. Просто место, где можно быть собой. Ровно настолько, насколько нужно.
