Лёку хозяева решили оставить, а его родителей – продать. Помещикам нужны были деньги, поэтому «лишних» крепостных пристраивали, где возможно. Но Лёке исполнилось всего несколько месяцев, и отлучать его от матери оказалось просто невозможно. Это и решило его судьбу – в отличие от шестерых братьев и сестер, мальчик остался со своими родителями. Шел 1840 год. Крепостных в России еще распродавали поодиночке.
Распространённая точка зрения – что крепостных крестьян можно было продавать исключительно вместе с землей. Но многочисленные документы, свидетельства, мемуары из XVIII и XIX века показывают, что дела обстояли совсем не так. Например, Александра Смирнова-Россет, современница Александра Сергеевича Пушкина, рассказывала в дневниках, как ее отец приобрел за немалую цену талантливого повара. А фрейлина императрицы Марии Александровны упоминала, что её «коллеге» однажды потребовалась новая горничная. И отец молодой девушки моментально отправился на рынок, откуда привёл готовую служанку.
Впрочем, в самом первом документе, дошедшем до нас, и датированным 17 мая 1647 года, к новым владельцам семейство перешло целиком. Осип и Семен Ивановы подтвердили, что:
«Дали есмя на себя сию запись Герасиму Васильеву в том, что мы передали ему из Хвощна вотчинного крестьянина Тита Михайлова с женой и детьми за долг бесповоротно. Вольно ему, Герасиму, нашего крестьянина перевезть в свои деревни, куда он захочет».
Весь восемнадцатый век рос спрос на рабочую силу: требовались люди для работы на фабриках, в домах знати нуждались в квалифицированной обслуге. Кому-то требовалось обрабатывать поля. Так что в царствование императрицы Елизаветы Петровны цена крепостного заметно выросла. И хотя имелась масса ограничений, на то, кто имеет право приобретать живой товар, находили уловки, чтобы эти законы обойти. Например, помещики готовили документы, что дают крепостным свободу, а те, в свою очередь, нанимаются в услужение к священнику (которому не разрешалось держать крепостных). На самом деле, все это было завуалированной продажей, чему нашел подтверждение историк Николай Розанов.
«Священник Максим Денисов, — гласит купчая от ноября 1766 года, — продал за 10 рублей майору Посконникову своего дворового… Фому Миронова, записанного как человека коллежского асессора Василия Вараскина».
Получалось, что тот самый Максим Денисов, словно бы выполнял волю другого человека. Которому якобы принадлежал крепостной. Такими уловками пользовались повсеместно. И, обратите внимание, ни малейшего упоминания о земле! Дворовый переходил в собственность другого человека как зеркало или картина. Без семьи, без родителей, без детей. Если так захотелось барину!
Продавать поодиночке, не учитывая, что у крепостных могут быть собственные семьи, считалось делом низким, нехорошим. И с этим пытались бороться на протяжении почти целого столетия. Но без толку. В 1771 году Екатерина II издала указ, который не позволял продавать крепостных без земли, за долги, и на аукционах, «с молотка». И она же двадцатью годами позже заново разрешила продажу на торгах.
Император Александр I ввел запрет на продажу крепостных на ярмарках, без земли, но соблюдать его указ не спешили. В обширной империи уследить за каждым было просто невозможно. А если вдруг бдительный чиновник и ловил за руку нарушителей, то от ответственности уходили – объясняли, что не продажа ведется, а сдача «внаём». Поработает крепостной в чужом доме, а потом вернется в прежние обиталище, к жене и детям.
В 1827, 1833 и в 1841 годах принимались законы, которые были направлены на то же самое – не позволять распродавать поодиночке. И опять они работали плохо. История мальчика Лёки, относящаяся к 1840-м году, тому яркое подтверждение. Кстати, он оказался очень талантливым ребёнком: умел дивно воссоздавать лица на куске бумаги. В 10 лет Алексей (как его звали на самом деле) получил свободу, и его отправили учиться в Петербург. Со временем бывший крепостной превратился в знаменитого портретиста Алексея Алексеевича Харламова, академика Императорской Академии художеств. В 1888 году он был представлен английской королеве Виктории, в Глазго, на Международной выставке. И королева пришла в восторг от его картины «Дети с цветами». Другую его работу приобрела для личных покоев императрица Мария Федоровна… Алексей Харламов прожил долгую жизнь, уехал из России после революции, и окончил свои дни в бедности, в Париже, в 1925 году.
Талантливых кружевниц, хороших конюхов, поваров, артистов крепостных театров распродавали поодиночке чаще других. Красавицы-крестьянки тоже отправлялись на торги в числе первых. Свидетельства об этом собирал журнал «Русская старина», уже после отмены крепостного права. Наделала шуму заметка, написанная от лица кучера, который долгое время работал у барыни в Саратовской губернии.
«Каждый год возили на ярмарку в Урюпино… Отберет парней да девушек дюжины две, да повезет. Ставили палатку, продавали. А если кто подходил из начальства, то говорила барыня, что отдаем в найм».
Эта практика полностью ушла в прошлое только в 1861 году. Интересно, что торговлю африканцами, которую вели некоторые европейские страны, Россия осудила двадцатью годами ранее. И запретила торговать пленниками! Однако «у себя» все оставалось по-старому еще долгие годы.
