Лида разглядывала кольцо на своей руке. Тонкая серебряная полоска с небольшим аквамарином — камнем цвета мечты, как говорил Антон, когда надевал его на её палец два месяца назад. Сейчас кольцо казалось неожиданно тяжёлым, будто вобрало в себя все сомнения, которые терзали её после вчерашнего вечера.
Свадьба была назначена на июнь. Оставалось меньше трёх месяцев. Уже заказан ресторан, выбрано платье, разосланы приглашения. Но вчера всё изменилось. Одна встреча перевернула её мир с ног на голову.
Чашка с остывшим чаем стояла нетронутой. За окном шумел привычный московский вечер — гудели машины, где-то вдалеке играла музыка. А Лида всё сидела, погружённая в свои мысли, и вспоминала, как всё начиналось…
— Выходи за меня! — сказал Антон, внезапно опустившись на одно колено прямо посреди катка. Вокруг них катались дети, смеющиеся парочки, деловитые фигуристы-любители. Лида чуть не упала от неожиданности, схватилась за его плечо.
— Ты с ума сошёл, — прошептала она, чувствуя, как заливается краской. — Встань немедленно!
— Не встану, пока не скажешь «да», — упрямо заявил он. В его глазах плясали смешинки. — Я могу продержаться долго, я недавно начал ходить в спортзал.
Проезжающая мимо пожилая пара с умилением посмотрела на них. Мужчина показал большой палец. Лида закрыла лицо руками, но сквозь пальцы уже пробивался смех.
— Ты невыносим, — сказала она, опуская руки. — Да кто вообще делает предложение на катке?
— Тот, кто встретил здесь любовь своей жизни ровно год назад, — ответил Антон, доставая из кармана куртки маленькую коробочку. — Так что? Согласна провести со мной ещё минимум пятьдесят лет?
Лида посмотрела на него — взъерошенные тёмные волосы, чуть приподнятый уголок рта, ямочка на подбородке. И эти глаза… В них было столько тепла и надежды, что все сомнения таяли, как мороженое в июльский полдень.
— Да, — просто сказала она. — Конечно, да.
Он надел кольцо на её палец, поднялся и поцеловал так, что земля ушла из-под ног. Вокруг кто-то зааплодировал. Всё было как в романтическом фильме — идеально, волшебно. Лида не могла перестать улыбаться весь тот день.
Они познакомились действительно на катке. Лида приехала по работе в Москву из родного Ярославля, остановилась у подруги. Вечером решили выйти развеяться. Лида неуверенно стояла у бортика, цепляясь за него как за последнюю надежду — кататься она не умела совершенно.
— Первый раз? — раздался рядом насмешливый голос.
Лида обернулась, готовая огрызнуться, но слова застряли в горле. Рядом стоял высокий парень с такой открытой улыбкой, что невозможно было злиться.
— Заметно? — спросила она, пытаясь отлепить пальцы от бортика и тут же хватаясь за него снова.
— Слегка, — он протянул руку. — Давай помогу. Я Антон, кстати.
— Лида, — она осторожно вложила свою ладонь в его. — Если я упаду и потяну тебя за собой, не обижайся.
— Я постараюсь, — он подмигнул. — Хотя упасть вместе с красивой девушкой — не худший способ провести вечер.
Так и началось их знакомство. Антон оказался преподавателем истории в школе, увлекался скалолазанием и имел потрясающее чувство юмора. Ни один мужчина не заставлял Лиду смеяться так часто и так искренне. За три часа на катке она узнала о нём больше, чем за месяцы свиданий с предыдущими ухажёрами.
Отец Лиды, Михаил Петрович, был директором небольшой строительной компании. Но дело было не в его должности, а в том, каким человеком он был. В детстве Лида часто просыпалась по выходным от тихого звяканья посуды на кухне — это отец готовил для мамы завтрак. Она выходила и заставала их за столом — мама в халате, с распущенными волосами, отец напротив, что-то увлечённо рассказывает, размахивая руками, а она смеётся.
Когда Лида болела, отец брал отгулы и сидел рядом с её кроватью, читая вслух книги или просто разговаривая обо всём на свете. Когда она провалила важный экзамен в университете, именно он приехал среди ночи из другого города, чтобы обнять и сказать: «Это всего лишь экзамен, малыш. Ты справишься».
В их доме никто никогда не повышал голос. Мнение каждого уважали и принимали во внимание. Решения принимались вместе, за чашкой чая, с обсуждением всех «за» и «против». И когда родители иногда спорили, они делали это так, что Лида никогда не чувствовала страха или напряжения.
«Уважение — фундамент любых отношений», — часто говорил отец. И Лида видела, как он воплощает эти слова в жизнь каждый день.
Её дедушка, отец мамы, был таким же. Даже в глубокой старости он уступал бабушке место у окна в автобусе, помогал с тяжёлыми сумками и называл её «моя девочка», хотя обоим было далеко за семьдесят.
В мире Лиды именно такие отношения были нормой. Поэтому, встретив Антона, она не сразу заметила, что никогда не видела его родителей. Не слышала о них почти ничего конкретного. «Обычная семья», «нормальные люди», «работают много» — вот и всё, что она знала.
— Мы должны познакомить тебя с моими родителями, — сказала Лида после того, как Антон сделал ей предложение. — Они будут в восторге от тебя.
— Конечно, — легко согласился Антон. — А потом съездим к моим. Они живут на другом конце Москвы, так что бываю я у них нечасто.
Визит к родителям Лиды прошёл именно так, как она и ожидала. Отец с Антоном моментально нашли общий язык, обсуждая историю России — общую страсть обоих. Мама накормила всех своим фирменным пирогом с вишней и расспрашивала о планах на будущее без всякого давления или намёков.
Вечер получился тёплым и непринуждённым. Когда они уходили, отец обнял Антона и сказал: «Берегите друг друга». А мама шепнула Лиде: «Он хороший. У него добрые глаза».
Лида светилась от счастья. Всё складывалось идеально.
А потом настал черёд визита к родителям Антона. Лида волновалась, но не сильно — она была уверена, что сможет найти общий язык с любыми людьми. А родители её будущего мужа наверняка замечательные — ведь они вырастили такого сына.
Они приехали к старой пятиэтажке в спальном районе. Антон заметно нервничал, что немного насторожило Лиду. Но она списала это на обычное волнение перед важным знакомством.
— Веди себя естественно, — сказал Антон перед дверью. — Отец немного… строг. Но он нормальный мужик, когда узнаешь получше.
Дверь открыла невысокая женщина с усталым лицом и потухшим взглядом. Мать Антона, Нина Васильевна, слабо улыбнулась и пригласила их внутрь.
— Проходите, раздевайтесь, — тихо сказала она. — Виктор Сергеевич скоро придёт с работы.
В квартире было чисто, но как-то безлико. Никаких семейных фотографий, ярких деталей. Словно гостиничный номер, а не дом, где живут люди.
— Я приготовила твой любимый борщ, — сказала Нина Васильевна сыну. — И котлеты. И салатов нарезала.
Антон кивнул.
— Спасибо, мам. Познакомься, это Лида. Моя невеста.
Нина Васильевна окинула Лиду оценивающим взглядом.
— Очень приятно, девочка. Антоша о тебе много рассказывал.
Лида улыбнулась.
— Мне тоже очень приятно. Я так хотела познакомиться с вами.
В этот момент в прихожей раздался звук открывающейся двери. Нина Васильевна вздрогнула, выпрямилась, разгладила невидимые складки на юбке. Лида с удивлением заметила, что и Антон как-то подобрался, напрягся.
— Папа пришёл, — сказал он тихо.
В комнату вошёл высокий мужчина с властным лицом. Лида сразу заметила фамильное сходство с Антоном — те же темные волосы, тот же разрез глаз. Но если взгляд Антона всегда был тёплым, то у его отца — холодным и оценивающим.
— Это и есть твоя невеста? — спросил он вместо приветствия, разглядывая Лиду.
— Да, пап, — Антон выпрямился, словно перед командиром. — Лида. Она работает…
— Потом расскажешь, — перебил Виктор Сергеевич. — Я с дороги, устал. Нина, неси ужин.
— Конечно, сейчас, — засуетилась мать Антона. — Я уже всё приготовила.
— Давай помогу, — предложила Лида, чувствуя себя неловко.
— Нет-нет, сиди, — быстро сказала Нина Васильевна. — Ты гостья.
Лида осталась в комнате с мужчинами. Антон как-то странно притих, стал похож на подростка, а не на взрослого мужчину.
— Чем занимаешься? — спросил Виктор Сергеевич, устраиваясь в кресле.
— Я маркетолог, — ответила Лида. — Работаю в…
— Гм, — хмыкнул он. — Тоже мне профессия. Ничего не производите, только воздух сотрясаете.
Лида растерялась. Такого откровенного пренебрежения она не ожидала.
— Папа у нас старой закалки, — вставил Антон с нервным смешком. — Считает, что настоящая работа — это руками что-то делать.
— Не только руками, — возразил Виктор Сергеевич. — Головой тоже можно. Но не эти ваши… маркетинги. — Он произнёс это слово с таким презрением, словно это было ругательство.
Лида хотела возразить, но в этот момент вернулась Нина Васильевна с супницей.
— Борщ готов, — сказала она тихо. — Пойдёмте к столу.
Ужин начался в напряжённой тишине. Лида чувствовала себя всё более неуютно. Но настоящий шок ждал её впереди.
— Это что за бурда? — вдруг рявкнул Виктор Сергеевич, отодвигая тарелку. — Ты соли пожалела?
Нина Васильевна побледнела.
— Я… я добавила как обычно…
— Как обычно она добавила! — передразнил её муж. — А пробовать не пробовала? Безрукая!
Антон откашлялся.
— Пап, да ладно, нормальный борщ…
— Молчи! — отрезал отец. — Не мужское это дело — в кастрюли заглядывать. Твоя мать тридцать лет борщ варит и до сих пор не научилась!
Лида с ужасом наблюдала, как униженно съёживается мать Антона, как отец продолжает её отчитывать. Но ещё больше её поразило, как Антон постепенно меняется. Из уверенного в себе мужчины он превращался в какого-то странного двойника своего отца — то подхихикивал над его грубыми шутками, то сам делал резкие замечания матери.
— Мам, ну правда, ты бы хоть хлеб нормально нарезала, — бросил он в какой-то момент. — Смотри, кривой какой.
Никогда раньше Лида не слышала от него такого тона. Он словно заразился отцовским пренебрежением, впитал его вместе с воздухом этой квартиры.
Когда Нина Васильевна случайно пролила соус на скатерть, Виктор Сергеевич стукнул кулаком по столу.
— Вот же растяпа! На минуту нельзя оставить!
И Антон — её Антон, который всегда был так терпелив и добр, — закатил глаза и пробормотал:
— Да уж, мам, ты как обычно.
Лида смотрела на него и не узнавала. Это был совершенно другой человек — с другими интонациями, другой мимикой, другими манерами. Как будто роль, в которую он с лёгкостью вошёл, едва переступив порог родительского дома.
Когда ужин наконец закончился, Лида почувствовала себя эмоционально опустошённой. Она словно побывала в какой-то иной реальности, где всё, во что она верила, перевернулось с ног на голову.
Домой они ехали почти в полном молчании. Антон был оживлён, словно визит прошёл отлично.
— Ну как тебе? — спросил он, припарковавшись у их дома. — По-моему, всё прошло нормально. Отец даже спросил, чем ты занимаешься — обычно ему вообще на людей плевать.
Лида смотрела на него, не веря своим ушам.
— Нормально? — переспросила она. — Ты считаешь, что всё прошло нормально?
Антон пожал плечами.
— Ну да. А что не так?
Лида покачала головой.
— Поговорим завтра. Я очень устала.
И вот теперь, сидя у окна и глядя на кольцо, Лида понимала, что завтра наступило. И разговор этот будет самым тяжёлым в её жизни.
Звонок в дверь раздался ровно в семь вечера. Антон всегда был пунктуален.
— Привет, — сказал он с порога и протянул ей букет ромашек — её любимых цветов. — Ты какая-то странная со вчерашнего дня. Что случилось?
Лида взяла цветы, машинально поставила их в вазу. Потом повернулась к Антону и произнесла те слова, которые репетировала весь день:
— После знакомства с твоей родней замуж за тебя я выходить передумала.
Антон застыл, словно громом поражённый.
— Что? — выдохнул он. — Ты шутишь?
Лида покачала головой.
— Я никогда не была более серьёзна.
Она сняла кольцо и положила его на стол между ними.
— Но почему? — Антон смотрел на кольцо, как на что-то невероятное. — Из-за одного вечера? Лида, это безумие!
— Из-за того, каким ты становишься рядом с ними, — тихо ответила она. — Ты видел себя со стороны? Ты превращаешься в копию своего отца — грубого, пренебрежительного. То, как ты разговаривал с матерью… Это был не ты, Антон. Или, что страшнее, — это и был настоящий ты.
Антон нахмурился.
— Это просто манера общения. У нас в семье так принято.
— И это ужасно, — Лида подняла на него глаза. — То, как твой отец обращается с матерью — это не «манера общения». Это эмоциональный прессинг. И ты считаешь это нормой.
— Да брось, — отмахнулся Антон. — Отец просто строгий. А мать… ну, она действительно иногда бывает невнимательной.
Лида смотрела на него и понимала, что он действительно не видит проблемы. Для него это норма. И самое страшное — эта норма уже проявляется в нём самом.
— Я выросла в другой семье, — сказала она. — Там, где уважение — фундамент отношений. Где никто никогда не повышает голос. Где чувства и мнения каждого имеют значение.
— И что, твой отец идеален? — с сарказмом спросил Антон.
— Нет, — покачала головой Лида. — Но он никогда не позволял себе унижать маму. Никогда не заставлял её чувствовать себя ничтожеством. И она сильная, уверенная в себе женщина, а не запуганное существо, как твоя мать.
Антон вскочил.
— Не смей так говорить о моей матери!
— Почему? — тихо спросила Лида. — Ты сам вчера называл её растяпой, критиковал за каждую мелочь. Ты вёл себя с ней так же, как твой отец.
Антон замер, словно его ударили. Потом медленно опустился обратно на стул.
— Я… я не замечал этого, — пробормотал он.
— Именно в этом и проблема, — сказала Лида. — Ты не замечаешь. Не видишь, как это отравляет вас всех. И я боюсь, что со временем ты станешь точно таким же, как твой отец. Полностью. И наши дети будут расти в атмосфере страха и неуважения. И я сама превращусь в тень твоей матери.
Антон долго молчал, глядя в пространство перед собой. Потом поднял глаза на Лиду.
— Я не хочу быть, как он, — сказал он с неожиданной искренностью. — Правда не хочу. Но… как это вообще работает? Отношения без криков, без приказов? Я просто не знаю другой модели.
Лида почувствовала, как сжимается сердце. В этот момент он выглядел таким потерянным, таким искренним, что ей захотелось обнять его, защитить от всего мира. Но она понимала, что сейчас нужна не жалость, а честность.
— Это работает, когда оба человека равны, — сказала она. — Когда оба имеют право на своё мнение, свои чувства. Когда решения принимаются вместе, а не навязываются сверху. Когда уважение и забота важнее, чем власть и контроль.
Антон кивнул, словно пытаясь уложить это в голове.
— Я мог бы научиться, — сказал он. — Если бы ты показала мне, как.
Лида покачала головой.
— Это не моя работа, Антон. Я не могу быть твоим учителем, психологом и девушкой одновременно. Тебе нужно самому разобраться в себе. Понять, какие отношения ты действительно хочешь построить.
Она помолчала.
— Я правда любила тебя. Твой смех, твои шутки, твою заботу. Но вчера я увидела другую сторону, которая пугает меня. И пока ты сам не разберёшься с этим, я не могу связать с тобой свою жизнь.
Антон взял кольцо со стола, покрутил в пальцах.
— А если я разберусь? Если изменюсь?
— Тогда это будет совсем другая история, — мягко сказала Лида. — И, возможно, у неё будет другой конец.
Прошло полтора года.
Лида сидела в кафе, просматривая рабочие документы на планшете. Встречу назначили на двенадцать, но она, как обычно, пришла немного раньше.
— Можно к вам? — раздался знакомый голос.
Лида подняла голову. Перед ней стоял Антон — немного другой, чем она помнила. Более уверенный, спокойный. Волосы отросли, появилась лёгкая щетина.
— Привет, — сказала она, чувствуя, как сердце пропускает удар. — Конечно, садись.
Он сел напротив, заказал кофе.
— Спасибо, что согласилась встретиться, — сказал он. — Я долго думал, стоит ли писать тебе.
Лида отложила планшет.
— Я рада, что ты это сделал. Как ты?
Антон улыбнулся — той самой улыбкой, которая когда-то растопила её сердце.
— Лучше. Намного лучше. После нашего разговора я много думал. Потом нашёл психолога — оказалось, что есть специалисты, которые работают именно с такими… семейными сценариями.
Он помолчал.
— Знаешь, я вдруг понял, что никогда не видел других отношений. Не знал, что бывает по-другому. Психолог называет это «трансгенерационной передачей». Мой дед колотил бабку, отец унижает мать, я… почти стал таким же.
Лида кивнула.
— Это смелый шаг — признать проблему и начать работать над ней.
— Самым сложным было поговорить с отцом, — признался Антон. — Он до сих пор считает, что я предал семью. Но мать… Она стала немного увереннее. Даже устроилась на курсы компьютерной грамотности. Отец был против, конечно. Но она всё равно пошла.
Он отпил кофе.
— Я встречаюсь с ними раз в месяц. Этого достаточно, чтобы не забывать, кто я, но не настолько часто, чтобы снова втянуться в их модель.
Лида смотрела на него с неподдельным интересом.
— Ты изменился, — сказала она.
— Я стараюсь, — просто ответил Антон. — Каждый день. Это непросто — менять то, что впитал с детства. Но это возможно.
Они разговаривали почти два часа. О работе, о книгах, о фильмах. О том, что произошло за это время. Лида узнала, что Антон сменил школу, теперь преподаёт историю в частной гимназии. Что он всерьёз увлёкся фотографией. Что прочитал её любимого Маркеса по её совету — уже после расставания.
Когда пришло время прощаться, Антон вдруг спросил:
— Могу я позвонить тебе как-нибудь? Может быть, сходим в кино или просто погуляем?
Лида улыбнулась.
— Можешь. Я буду ждать.
Она смотрела, как он уходит, и чувствовала странное умиротворение. Возможно, у их истории ещё будет другой конец. А может, это начало совсем новой истории. Но в любом случае, решение, которое она приняла полтора года назад, было правильным. Для них обоих.
