— Не положено! Слышите? НЕ-ПО-ЛО-ЖЕ-НО подсаживать кого-то в моё купе!» — голос Михаила эхом разнёсся по узкому коридору вагона.
Он раздражённо посмотрел на часы: 19:43.
До важной встречи оставалось меньше суток, а теперь вместо того, чтобы спокойно поработать над презентацией, придётся терпеть чьё-то присутствие. В последнее время любое вторжение в личное пространство выводило его из себя.
— Миш, ну войдите в положение… — Ольга, молодая проводница с добрыми карими глазами, виновато улыбнулась. — Куда мне её девать? Все места заняты, а ей срочно нужно…
За спиной проводницы стояла пожилая женщина, маленькая и сухонькая, с потёртым чемоданом, перевязанным выцветшей бечёвкой. Она смотрела в пол, явно чувствуя себя неловко от этой ситуации. На ней было старомодное пальто, видавший виды берет, а в руках она крепко сжимала потрёпанную сумку.
— У меня важная встреча завтра! Мне нужно поработать, подготовиться… — Михаил взмахнул руками. — Я СПЕЦИАЛЬНО взял целое купе!
Он вспомнил, как ещё утром секретарша напомнила: «Михаил Андреевич, завтра презентация проекта. Инвесторы будут ждать». Очередной важный день, очередная важная встреча… Когда-то такие моменты заставляли сердце биться чаще от предвкушения успеха. Теперь же осталась только усталость.
— Сынок, — тихо произнесла старушка, — я тихонько посижу. Не помешаю…
Что-то в её голосе заставило Михаила запнуться. Может, дрожащие нотки? Или этот взгляд — робкий, виноватый? На мгновение он увидел в нём отражение глаз своей матери, которую не навещал уже больше года. «Всё некогда, мам. Работа, дела…»
— Ладно… — процедил он сквозь зубы. — Только давайте без разговоров.
Поезд мерно покачивался, отстукивая привычный ритм. За окном проплывали унылые осенние пейзажи: голые деревья, размытые дождём поля, серое небо, сливающееся с горизонтом. Пейзаж напоминал Михаилу его собственную жизнь — такую же серую и монотонную, несмотря на внешний успех.
Он пытался сосредоточиться на ноутбуке, но мысли предательски возвращались к последнему разговору с сыном. Это случилось три месяца назад, на дне рождения Димки.
— Пап, ты обещал прийти к семи, — с грустью сказал Димка
— Прости, совещание затянулось. Ты же понимаешь…
— Понимаю. Как всегда.
Михаил тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Краем глаза он наблюдал за попутчицей. Надежда Петровна (так она представилась, хотя её никто не спрашивал) действительно сидела тихо. Достала из сумки спицы и что-то вязала, изредка шевеля губами — видимо, считала петли. От этого беззвучного шевеления Михаил почему-то раздражался ещё больше.
— А вы не могли бы… — начал он, но осёкся: старушка вдруг всхлипнула.
— Простите, — торопливо произнесла она, промокая глаза вышитым платочком. — Это я так… От счастья плачу.
— От счастья? — помимо воли вырвалось у Михаила.
— К сыночку еду, — улыбнулась Надежда Петровна сквозь слёзы. — Десять лет не виделись. ДЕСЯТЬ ЛЕТ! Представляете?
Она достала из потёртого кошелька фотографию: молодой человек в выпускной мантии улыбался в камеру.
— Это Алёшенька мой, на выпускном в университете. Он у меня такой умный всегда был… В школе одни пятёрки, потом институт с красным дипломом… — Её глаза светились гордостью. — Я тогда полы в том же институте мыла, чтобы его на ноги поставить. Одна ведь его растила, отец рано ушёл…
Михаил вспомнил свою мать, её натруженные руки, бессонные ночи за швейной машинкой. Она тоже поднимала его одна…
*****
— А потом он в Новосибирск уехал, — продолжала Надежда Петровна. — Сказал: «Мам, там перспективы». Я понимала — молодой, амбициозный… Сначала писал часто, звонил. А потом…
Она замолчала, теребя край вязания. Спицы мелко дрожали в её руках.
— Знаете, самое трудное — это праздники. Сидишь одна за столом, пирог испечёшь… По традиции. А угощать некого. Телевизор включишь, будто гости есть…
Михаил почувствовал, как что-то сжалось в груди. Вспомнил прошлое Рождество: сын звал в гости, а он отговорился срочной работой. На самом деле просто сидел дома с бутылкой виски, листая рабочую почту.
— А это что вяжете? — спросил он, пытаясь сменить тему.
— Рукавички, — оживилась старушка. — Алёша в детстве такие любил. Помню, в первом классе связала ему с космонавтами. Он их не снимал, даже спал в них! — Она тихо засмеялась. — А однажды…
В этот момент поезд качнуло особенно сильно. Надежда Петровна охнула, пытаясь удержать чашку с чаем, но не успела — горячая жидкость выплеснулась прямо на ноутбук Михаила.
— Да что ж такое?! — вскочил он. — Нельзя быть повнимательнее?!
— Ой, простите! — засуетилась старушка. — Сейчас я всё вытру…
— Не надо! — рявкнул Михаил. — Уже достаточно помогли!
Он схватил ноутбук и выскочил в коридор. Сердце колотилось от злости. В голове крутились цифры: стоимость техники, важные файлы, завтрашняя презентация… Прислонившись к холодному стеклу, он смотрел на своё отражение. Усталое лицо, седина на висках, жёсткая складка у губ. Когда он стал таким?
За спиной послышались шаги проводницы.
— Чай у нас горячий, — сказала она, останавливаясь рядом. — А бабушка эта… Знаете, она всю дорогу до посадки в зале ожидания сидела. Экономила на гостинице. И поесть толком не ела — всё деньги считала…
*****
Ночь опустилась незаметно. Михаил лежал на верхней полке, прислушиваясь к тихому посапыванию снизу. В темноте вспоминалось детство: вот он, маленький, бежит с портфелем по двору. Мама машет с балкона, в руке зажата штопальная игла — опять допоздна чинила чужую одежду, подрабатывая.
«Сынок, кушать будешь?» — её голос, всегда тёплый, заботливый…
Когда он последний раз говорил с ней ПРОСТО ТАК? Не по делу, не второпях?
Вдруг поезд начал замедлять ход. Через минуту они остановились посреди поля.
— Уважаемые пассажиры, — раздался голос проводницы. — В связи с техническими неполадками на путях мы простоим здесь около двух часов. Приносим извинения за неудобства.
В тишине было слышно, как Надежда Петровна завозилась внизу. Звук расстёгиваемой молнии, шуршание пакета…
— Кушать будете? — неожиданно для себя спросил Михаил.
— Нет-нет, спасибо, — поспешно ответила старушка. — Я не голодна.
Но предательское урчание в животе выдало её.
— Почему не едите? — нахмурился Михаил, свесившись с полки.
В тусклом свете ночника лицо Надежды Петровны казалось особенно измождённым. Она замялась:
— Понимаете… Алёша позвонил неделю назад. Сказал, что с работы уволили, денег нет… Я все сбережения ему отправила. А на билет еле наскребла…
Она развернула маленький свёрток — там лежали рукавицы, связанные из разноцветной пряжи. На одной были вышиты звёзды, на другой — маленький космонавт.
— Вот, подарок везу. Может, вспомнит? Как в детстве радовался таким… — Она провела пальцем по вышивке. — Знаете, что он мне тогда сказал? «Мама, когда я стану космонавтом, я возьму эти рукавички с собой на Луну!»
Михаил сглотнул комок в горле. Вспомнил, как Димка в детстве мечтал стать футболистом. Он тогда купил сыну настоящий кожаный мяч… А потом всё время отказывался поиграть с ним: «Извини, сынок, работа…»
*****
Михаил молча спустился с полки и вышел в коридор. Через пять минут вернулся с большим пакетом.
— Это вам. От проводницы, — соврал он, протягивая еду. — Она всем раздаёт, раз стоим долго.
На самом деле он скупил у Ольги почти все запасы из служебного отсека. Пока расплачивался, поймал её понимающий взгляд.
— Бутерброды свежие, — улыбнулась проводница. — А чай у нас всегда горячий…
Надежда Петровна просияла:
— Спасибо, сынок! Давайте вместе поужинаем?
И Михаил неожиданно согласился. Они сидели в тусклом свете ночника, пили чай (теперь уже без происшествий) и разговаривали. Старушка рассказывала о сыне, о его детстве, о том, как провожала в первый класс…
— А однажды, — глаза её заблестели от воспоминаний, — прихожу с работы — полы тогда мыла в трёх местах, уставшая была… Смотрю: на столе записка. Почерк детский, корявый: «Мама, я тебя люблю. Не грусти». И пластилиновое сердечко рядом…
Она достала из кошелька потёртый листок.
— До сих пор храню. Вот здесь, видите? Чернила совсем выцвели…
Михаил вспомнил свой кабинет, заваленный бумагами. Где-то там, в нижнем ящике стола, лежит открытка от Димки: «Папа, ты самый лучший!» Когда он последний раз перечитывал её?
— Знаете, — вдруг сказала Надежда Петровна, — вы на Алёшу чем-то похожи. Такой же упрямый был в молодости. Всё сам, всё один… А потом понял: одному-то оно легче, да душе тяжелее.
Михаил промолчал. Достал телефон, посмотрел на время: три часа ночи. В Москве сейчас полночь…
— Извините, — сказал он и вышел в коридор.
Гудки в телефоне показались бесконечными. Наконец сонный голос ответил:
— Алло? Пап? Что-то случилось?
— Нет, Дим… Просто… Как ты там?
— Пап, три часа ночи…
— Знаю. Прости. — Михаил прислонился лбом к холодному стеклу. За окном проплывала луна, большая и яркая. — Слушай… Помнишь, ты в детстве хотел стать футболистом?
*****
В трубке повисла пауза.
— Помню… — наконец ответил Дима. — А ты всё время был занят. Говорил: «Вырастешь — наиграемся»…
— Может… — Михаил сделал глубокий вдох. — Может, сыграем в эти выходные? В парке, как раньше?
— Пап, ты серьёзно? — в голосе сына послышалось удивление. — А как же работа?
— К чёрту работу, — впервые за много лет Михаил почувствовал, как с плеч падает невидимый груз. — Ты важнее.
В купе Надежда Петровна уже задремала, прижимая к груди недовязанную рукавичку. На столике лежала фотография: маленький мальчик в огромных варежках с космонавтами улыбается в камеру. Михаил осторожно укрыл старушку своим пледом.
*****
Утро встретило их солнечными лучами. Поезд подъезжал к Новосибирску. Надежда Петровна суетливо собирала вещи, то и дело поправляя причёску.
— Как думаете, узнает? — спрашивала она, нервно теребя пуговицу на пальто. — Я ведь поседела совсем…
— Узнает, — уверенно ответил Михаил. — Обязательно узнает.
На вокзале было людно. Михаил помог Надежде Петровне с чемоданом, проводил до автобусной остановки. А по дороге забежал в магазин и купил большой букет полевых цветов.
— Это вам, — протянул он цветы удивлённой попутчице. — Пусть встреча будет красивой.
— Спасибо тебе, сынок, — растроганно произнесла старушка. — За всё спасибо.
— Это вам спасибо, — тихо ответил Михаил.
Он смотрел, как отъезжает автобус, и думал о том, что завтрашняя презентация уже не кажется такой важной. В сумке лежал новенький ноутбук — подарок Димке. В субботу они поиграют в футбол, а потом, может быть, посидят в том самом кафе у дома, куда ходили, когда Димка был маленьким…
*****
Через месяц Михаил получил письмо. В конверте была фотография: Надежда Петровна и высокий мужчина с родным лицом обнимаются на фоне осеннего парка. На руках у мужчины — разноцветные варежки с космонавтами. На обороте фотографии знакомым почерком было написано: «Спасибо, что помогли мне вернуть сына. И спасибо, что вернулись к своему».
Михаил улыбнулся и достал телефон:
— Алло, сынок? Как насчёт поиграть в футбол сегодня?
