— Нет, Паша, я больше не могу! — Анна стояла у окна, постукивая пальцами по подоконнику. За стеклом моросил октябрьский дождь, капли стекали по стеклу, размывая очертания деревьев во дворе. — Полгода! Понимаешь? Полгода твой брат живёт в нашей квартире и даже не думает платить.
Павел сидел за кухонным столом, рассеянно помешивая остывший чай. Старая чашка с отколотым краем досталась им ещё от бабушки Анны — той самой, что оставила внучке в наследство двухкомнатную квартиру.
— Ань, давай спокойно обсудим…
— Что обсудим? — она резко развернулась. — Долг за коммуналку уже восемьдесят тысяч. Вчера звонили из управляющей компании, грозятся подать в суд.
Павел поморщился и отодвинул чашку. В квартире пахло жареной картошкой — единственным, что Анна могла сейчас есть без тошноты. Шестой месяц беременности давался ей нелегко.
— Я поговорю с Антоном.
— Ты уже полгода с ним разговариваешь! — Анна опустилась на табурет, прижав руку к животу. — И что толку?
В коридоре зазвонил телефон Павла. Он встал, но Анна его остановила:
— Сиди. Это наверняка твоя мама. Опять будет объяснять, какие мы бессердечные.
Звонок затих. Через минуту снова раздалась трель.
— Помнишь, как всё начиналось? — Анна говорила тише, глядя в окно. — Тамара Григорьевна пришла к нам сама. Сидела вот здесь, за этим столом, просила войти в положение…
Павел молчал. Он помнил тот вечер в подробностях. Мать появилась без предупреждения, когда они с Анной заканчивали ремонт в новой квартире. Три комнаты, свежие обои, новая мебель — они так долго к этому шли.
— Антошенька с Леной попали в сложную ситуацию, — говорила тогда Тамара Григорьевна, промокая глаза платком. — Хозяйка квартиры требует срочно освободить помещение. Продаёт её.
Анна тогда только узнала о беременности. Они планировали сдавать бабушкину квартиру, чтобы быстрее закрыть ипотеку. Первый взнос внесли большой — помогло наследство от дедушки Павла и родители Анны постарались. Антон свою часть наследства потратил на отпуск с женой, ноутбук, приставку и кучу ненужных вещей.
— Временно, — уверяла Тамара Григорьевна. — Месяца на два-три, пока не найдут другой вариант.
Анна сдалась после недели уговоров. Согласилась сдать квартиру брату мужа вдвое дешевле рыночной цены.
Телефон зазвонил в третий раз.
— Да ответь уже, — вздохнула Анна. — Скажи своей маме…
Павел встал, но не успел дойти до телефона — звонок оборвался.
— Знаешь, что обидно? — Анна провела рукой по столу, смахивая невидимые крошки. — Не деньги. А то, что они считают нас врагами. Будто мы изверги какие-то.
На улице стемнело. Дождь усилился, барабаня по карнизу. Анна включила свет — старая люстра мигнула и затрещала.
— Надо лампочку поменять, — пробормотал Павел.
— Вчера Лена написала мне. — Анна достала телефон. — Хочешь почитать? Там много интересного про мою жадность и чёрствость.
— Не начинай.
— Нет, правда! — Анна открыла сообщение. — Вот, послушай: «Ты никогда не думала, что бумеранг вернётся? Когда-нибудь тебе тоже понадобится помощь».
Павел поднялся и начал ходить по кухне.
— Мы помогали им! — он остановился у холодильника. — Квартиру сдали за копейки, ждали, входили в положение…
— А толку? — Анна спрятала телефон. — Теперь мы во всём виноваты. И долги за коммуналку наши, и ремонт после них придётся делать за свой счёт.
— Какой ремонт?
Анна улыбнулась невесело:
— А ты не знал? Зайди как-нибудь, посмотри, что они устроили в квартире. В детской все обои разрисованы, линолеум прожжён в нескольких местах. А в ванной…
Договорить она не успела — в дверь позвонили. Три коротких звонка, от которых оба вздрогнули.
— Мама, — выдохнул Павел. — Точно она.
Анна прикрыла глаза:
— Не открывай.
— Паша! Анечка! — донеслось из-за двери. — Я знаю, что вы дома! У вас свет в окнах горит!
Они молчали, глядя друг на друга через кухню. Звонок повторился — настойчивый, требовательный.
— Нам нужно что-то решать, — прошептала Анна. — Так больше нельзя.
Павел кивнул, но с места не сдвинулся. За дверью раздались шаги — Тамара Григорьевна не собиралась сдаваться просто так.
— Я беременна, чёрт возьми! — голос Анны дрожал. — У нас ребёнок скоро родится. А мы должны платить чужие долги и терпеть упрёки.
Телефон на столе снова ожил. Звонила Лена — жена Антона. Анна отключила звук.
— Завтра, — твёрдо сказал Павел. — Завтра я поеду к Антону и всё решу.
Анна покачала головой:
— Ты же понимаешь, что ничего не решится?
За окном громыхнуло — надвигалась гроза. Необычно для октября, но в этом году погода словно издевалась над календарём.
— Решится, — Павел сжал кулаки. — Должно решиться.
Но в его голосе не было уверенности. Только усталость и какая-то обречённость.
В дверь снова позвонили, но они так и не открыли.
Утро выдалось промозглым. Павел припарковал машину возле старой пятиэтажки, где когда-то жила бабушка Анны. Двор изменился до неузнаваемости — детскую площадку снесли, на её месте появилась стоянка.
Поднимаясь по лестнице, он вспоминал, как помогал Антону с переездом. Брат умещал свою жизнь в картонные коробки, подписывая их маркером: «кухня», «документы», «игрушки».
На третьем этаже Павел остановился перевести дух. Краска на стенах облупилась, обнажая штукатурку. Пахло кошками и подгоревшей яичницей из какой-то квартиры.
Звонок не работал — это Павел помнил ещё с прошлого раза. Он постучал. За дверью раздалось шарканье, звяканье цепочки.
— Кто? — голос Антона звучал хрипло, будто спросонья.
— Открывай. Поговорить надо.
Пауза. Потом щелчок замка.
Антон стоял в дверях в мятой футболке и спортивных штанах. На щеках — трёхдневная щетина. В квартире витал запах несвежего белья и остывшего кофе.
— Что так рано? — Антон зевнул, пропуская брата внутрь. — Восьми ещё нет.
— Девятый час, — Павел прошёл в комнату, огляделся.
Анна не преувеличивала — квартира выглядела заброшенной. На стенах детской, где раньше были нежно-голубые обои, теперь красовались рисунки цветными карандашами. Племянница постаралась на славу — целая галерея принцесс и единорогов.
— Кофе будешь? — Антон побрёл на кухню. — Только растворимый остался.
— Нет. — Павел сел на диван, смахнув крошки. — Надо решить вопрос с долгами.
Антон загремел чашками на кухне.
— Какими долгами?
— Не притворяйся. Восемьдесят тысяч за коммуналку. Управляющая компания грозит судом.
— А, это… — Антон появился в дверях с кружкой. — Заплачу на днях. Обещаю.
— Как в прошлый раз? И позапрошлый?
Антон отхлебнул кофе, поморщился:
— Слушай, сейчас сложно с деньгами. Сам знаешь — кризис, сокращения…
— У всех сложно.
— Тебе легко говорить, — Антон опустился в кресло. — У тебя стабильная работа, квартира…
— Которую мы купили в ипотеку, — перебил Павел. — И всё ещё выплачиваем. Помнишь?
За окном просигналила машина. На детской площадке заплакал ребёнок.
— Мама говорит, Анька беременна, — Антон сменил тему. — Поздравляю.
— При чём тут это? — Павел встал. — Долги когда отдашь?
— Говорю же — на днях…
— Конкретнее.
Антон поставил кружку на подоконник:
— Ты как с должником разговариваешь. Я твой брат вообще-то.
— Вот именно. Брат. — Павел подошёл к окну. — Поэтому мы и сдали вам квартиру за копейки. Помочь хотели.
— А теперь что, не хотите?
— А теперь у нас ребёнок скоро. Нам самим деньги нужны.
Антон усмехнулся:
— Богатые все стали. Прям смотреть противно.
— Что?
— Что слышал. — Антон поднялся. — Мама права — зажрались вы с Анькой. Своя квартира, вторую сдаёте…
— Которую она от бабушки получила.
— А я что, виноват, что мне никто ничего не оставил?
Павел сжал зубы:
— Тебе от деда осталось то же самое, что и мне. Только ты всё спустил.
— На отдых с женой! — повысил голос Антон. — Имею право!
— Имеешь. Но не за чужой счёт.
В коридоре хлопнула дверь — вернулась Лена с дочкой. Девочка с разбега бросилась к отцу:
— Папа, смотри, что мне бабушка купила!
В руках у неё была новая кукла в блестящем платье. Лена прошла мимо Павла, не здороваясь.
— Красивая, — Антон погладил дочь по голове. — Иди поиграй в комнате.
Когда девочка убежала, Лена повернулась к Павлу:
— Явился всё-таки? Запугивать пришёл?
— Здравствуй, Лена.
— Не здоровайся тут. — Она сбросила сумки на пол. — Видеть тебя не хочу. Ни тебя, ни твою жену.
— Лен, — попытался остановить её Антон.
— Что «Лен»? — она распалялась всё больше. — Пусть знает! Пусть все знают, какие вы! На родного брата в суд подать готовы.
— Никто не подаёт в суд, — устало возразил Павел. — Управляющая компания грозится…
— А кто довёл до этого? — Лена скрестила руки на груди. — Кто требует с нас бешеные деньги за аренду?
—Бешеные? Лена, ты вообще видела сколько стоит аренда квартир? Мы договорились с вами о цене в два раза ниже рыночной, и ты считаешь это бешеной суммой?
— Для нас — да! У нас ребёнок, между прочим!
— У нас тоже скоро будет.
Лена рассмеялась:
— Ой, да видели мы вашу беременность. Анька прямо при смерти. Капризничает, требует…
— Заткнись, — вдруг тихо сказал Павел.
В комнате повисла тишина. Было слышно, как в детской племянница играет с новой куклой, напевая что-то себе под нос.
— Что ты сказал? — Лена подалась вперёд.
— Я сказал — заткнись. — Павел говорил всё так же тихо. — Про что угодно говори, но про Анну — молчи.
— Братик за жёнушку вступился, — протянула Лена. — Как трогательно.
Антон шагнул между ними:
— Так, хватит. Паш, мы поняли — вам нужны деньги. Найдём как-нибудь.
— Когда?
— Говорю же — на днях…
Павел направился к выходу. У двери обернулся:
— Даю неделю. Потом пеняйте на себя.
— Угрожаешь? — крикнула вслед Лена. — Совсем страх потерял?
Но Павел уже закрыл дверь. Спускаясь по лестнице, он слышал, как наверху разгорается скандал. Голос Лены взлетал до визга, Антон что-то бубнил в ответ.
В машине Павел долго сидел, не включая двигатель. Достал телефон — три пропущенных от матери, сообщение от Анны: «Как всё прошло?»
Он не знал, что ответить.
— Паша? А ты что здесь делаешь?
Он поднял глаза от телефона — мать стояла у его машины.
— Заезжал к Антону.
— И как? — В её голосе прозвучала тревога. — Опять ругались?
Павел вышел из машины:
— Давай пакет помогу донести.
— Не увиливай от ответа.
Он забрал у матери тяжёлый пакет. Апельсины покатились по дну — явно для внучки купила.
— Что ты хочешь услышать? — спросил Павел. — Что всё хорошо? Что брат наконец-то возьмётся за ум?
— Не говори так об Антоше.
— А как говорить? — Он прислонился к капоту. — Восемьдесят тысяч долга. Квартиру превратили в свинарник. Анну поливают грязью…
— Анечка сама виновата.
— В чём?
Тамара Григорьевна поправила шарф:
— Давит на них. Деньги требует постоянно.
— Мама, — Павел устало потёр переносицу. — Они платят копейки за двушку. Знаешь, сколько она стоит на рынке?
— При чём тут рынок? Вы же семья!
Мимо проехал мусоровоз, обдав их выхлопными газами. Павел закашлялся.
— Вот именно, что семья. Поэтому мы и входили в положение столько времени.
— И что теперь? — Тамара Григорьевна подняла подбородок. — Выгонишь брата на улицу?
— Не драматизируй. У него есть работа, зарплата…
— Которой едва хватает на жизнь!
— А нам на что хватает? — вдруг вспылил Павел. — У нас ипотека, ребёнок скоро…
— Вот именно! — перебила мать. — У вас будет ребёнок. Неужели не понимаешь, как важно сохранить семью?
Павел рассмеялся:
— Семью? Ты была у Анны? Видела, что с ней творится? Каково ей читать сообщения от Лены?
— Лена просто на нервах.
— А Анна нет? У неё токсикоз, давление скачет…
— Не преувеличивай.
В этот момент у Павла зазвонил телефон. Анна.
— Да, родная?
— Паш, — голос жены дрожал. — Приезжай домой. Пожалуйста.
— Что случилось?
— Просто приезжай.
Он захлопнул дверцу машины:
— Еду.
Тамара Григорьевна постучала в окно:
— Куда же ты? Мы не договорили!
Но Павел уже выруливал со двора.
Дома его встретила тишина. Анна сидела в гостиной, положив руки на живот. Перед ней на столе лежал конверт.
— Что это?
— Письмо из суда, — она подняла глаза. — Управляющая компания не шутила.
Павел опустился рядом, пробежал глазами документ. Иск о взыскании задолженности.
— Я позвонила твоей маме, — продолжила Анна. — Знаешь, что она сказала? «Вы сами виноваты. Нечего было требовать с них деньги».
— Анют…
— Подожди. — Она встала, прошлась по комнате. — Я долго думала. И решила.
— Что решила?
— Завтра еду в управляющую компанию. Оплачу долг.
— Но…
— Из своих денег. Которые на коляску откладывали.
Павел качнул головой:
— Нет. Я не позволю.
— А потом, — Анна словно не слышала, — пусть освобождают квартиру.
— Антон не съедет добровольно.
— Значит, через суд. — Она остановилась у окна. — Я устала, Паша. Правда устала.
В дверь позвонили. Они переглянулись — опять Тамара Григорьевна?
Но на пороге стоял Антон. Небритый, встрёпанный.
— Можно войти?
Анна молча отступила в сторону. Антон прошёл в гостиную, сел на край дивана.
— Я это… — Он достал из кармана смятый конверт. — Вот.
В конверте лежали деньги. Мятые купюры разного номинала.
— Откуда? — только и спросил Павел.
— Ноутбук продал. — Антон опустил глаза.
Повисло молчание. Где-то в подъезде хлопнула дверь, проехал лифт.
— Здесь шестьдесят, — наконец произнёс Антон. — Остальное через неделю отдам. Честно.
Анна присела в кресло:
— А дальше что?
— В смысле?
— Что дальше делать будешь? Опять копить долги?
Антон поёрзал:
— Мы съезжаем. Нашли квартиру однушку.
— Когда? — спросил Павел.
— К концу месяца.
Снова тишина. Только часы тикали на стене — старые, ещё от бабушки.
— Прости, — вдруг сказал Антон. — И ты, Ань, прости. Мы… я… повёл себя как свинья.
Анна смотрела в окно:
— Знаешь, что обидно? Мы ведь правда хотели помочь. По-родственному.
— Знаю.
— А получилось…
— Как всегда, — закончил Павел.
Антон поднялся:
— Ладно. Пойду я.
У двери обернулся:
— С ребёнком поздравляю. Правда.
Дверь закрылась. Его шаги стихли на лестнице.
— Думаешь, правда съедут? — спросила Анна.
Павел пожал плечами:
— Посмотрим.
Она подошла к нему, обняла со спины:
— Знаешь, чему я научилась за эти полгода?
— Чему?
— Никогда не смешивать семью и деньги. Никогда.
За окном моросил дождь. Почти как полгода назад, когда всё начиналось.
