Драма, разыгравшаяся в октябре 1882 года, всколыхнула всю Воронежскую губернию. Как это ни странно, многие жители — от Его превосходительства губернатора Алексея Васильевича Богдановича до последнего острогожского дворника были уверены: гром обязательно грянет, это лишь дело времени. И они не ошиблись: гром действительно грянул.
За двадцать лет до потрясшего губернию скандала бравый красавец Григорий Ильич заглянул в кондитерскую на Кузнецком мосту. Погода была восхитительна, настроение — отличное, жизнь улыбалась князю Грузинскому, внуку последнего грузинского царя. Он не так давно отпраздновал свое тридцатилетие, был богат, пользовался вниманием дам…Чего же еще желать от судьбы?
Григорий Ильич полюбезничал с симпатичной продавщицей, купил сладости, расплатился…И вышел на залитую солнцем улицу уже другим человеком. Шли дни, а он все не мог забыть милую Оленьку, так весело с ним шутившую, и так ловко собиравшую его покупки. Все чаще стал заглядывать он в кондитерскую Трамблэ, все смелее кокетничала с ним хорошенькая девица. Вскоре дело сладилось: князь Грузинский взял Ольгу Николаевну Фролову в свой дом.
Между потомком древнего рода и приказчицей лежала огромная социальная пропасть: он, конечно, не мог на ней жениться. А вот взять девушку на содержание не воспрещалось: общество на похождения холостяков-аристократов смотрело сквозь пальцы.
Князь все больше привязывался к своей Оленьке. Тем более, не прошло и года, как она родила ему сына. К рождению мальчика Григорий Ильич отнесся серьезно: крестить ребенка, названного Александром, был приглашен его высокопоставленный тезка — светлейший князь Александр Имеретинский.
На следующий год дама сердца вновь оказалась в интересном положении, и тогда ее содержатель решился на настоящий поступок — оформление законного брака. Апрельским днем 1867 года продавщица Оленька стала княгиней Ольгой Николаевной Грузинской. Столь странный мезальянс породил массу слухов. «Кондитершу» салонное общество принять было не готово, а потому князь предпочел перебраться с семьей в место, расположенное вдали от шумных городов.
Григорий Ильич приобрел имение на общее имя, положил деньжат на счет супруги и зажил спокойной и благостной жизнью. Все шло своим чередом: князь управлял владениями, княгиня исправно рожала детей (а их в последующие годы на свет появилось еще пятеро). Всего же супруги обзавелись семью ребятами: тремя сыновьями и четырьмя дочерьми.
Когда мальчики подросли, было принято решение нанять им гувернера-иностранца. Так в усадьбе появился некий немец, доктор медицины Э. Ф. Шмидт (история не сохранила его полного имени). А вскоре настало время устраивать судьбу старшего сына, Александра, и Григорий Ильич повез его в Петербург, где и остался с мальчиком до весны.
Вместе с весенним обманчивым теплом пришла и болезнь: князь Грузинский подхватил возвратную горячку. Лихорадка надолго уложила его в постель, состояние все ухудшалось, и он уже не надеялся выжить. Оставалось у него лишь последнее желание — увидеть семью. И вот, Ольга Николаевна, дети и гувернер Шмидт приехали в город.
То ли приезд семьи придал князю бодрости, то ли болезнь и вправду начала отступать, но ему стало легче. Настолько, что, услышав в соседней комнате разговоры и странные звуки, он нашел в себе силы подняться и дойти до двери. А распахнув ее, испытал страшный шок: его жена и гувернер были вместе…Потрясение Григория Ильича оказалось так сильно, что он, ослабленный болезнью, упал в обморок.
Закрыть глаза на случившееся князь не смог: последовал громкий скандал и супруги разошлись. Правда, не слишком далеко: по закону княгине принадлежала половина имения, которую ее муж так недальновидно приобрел на общее имя. Теперь владение Грузинских было поделено на две части: на одной жил князь, а на другой княгиня отстраивала собственную усадьбу. Шмидт же числился у нее управляющим.
За разворачивающейся драмой — Ольга Николаевна своих отношений со Шмидтом не скрывала — с интересом наблюдала вся губерния. Кто-то осуждал неверную супружницу, кто-то — мягкотелость потомка грузинских царей…Однако и те и другие сходились во мнении: что-то должно случиться.
И действительно, дело шло к развязке. Между отстроенным домом княгини и усадьбой было не более километра, что так или иначе приводило к постоянным столкновениям. Ольга Николаевна порой наезжала к мужу (зачастую в моменты его отсутствия), хозяйничала, забирала вещи…Перевезла к себе и двух средних дочерей — девятилетнюю Лизу и восьмилетнюю Тамару. И это спустил ей с рук супруг.
Однако, когда княгиня ненадолго уехала, оставив детей на попечение Шмидта, князь счел это недопустимым. Бросить дочерей с чужим человеком?! Небезупречной репутации! Он отправил за девочками карету…Лиза и Тамара приехали в усадьбу, но без необходимых вещей — ни сменного платья, ни рубашки не дал им управляющий. Григорий Ильич приказал послать за одеждой, и каков же был его гнев, когда он получил записку: в качестве залога за детские вещички Шмидт потребовал 300 рублей!
Воскресным утром князь Грузинский лично отправился разрешать вопрос. Правда, прихватив с собой и пистолет, что, как позже показали слуги, было в его обычае — безоружным он из дома не выезжал. Кроме того, он был предупрежден: Шмидт настроен недружелюбно.
Как бы то ни было, но князя встретили запертые двери, из-за которых неслась брань управляющего. Оскорблений Григорий Ильич не стерпел: разбив окно, он выпустил пулю в обидчика. А затем, когда испуганный слуга открыл парадный вход, вошел в дом и двумя выстрелами добил раненого врага.
Острогожский окружной суд рассматривал дело князя Грузинского спустя год, в конце сентября 1883. Решение выносили 12 присяжных: 10 крестьян, 1 купец и 1 мещанин. Защищал обвиняемого знаменитый адвокат Федор Никифорович Плевако, вызванный по такому случаю из самой Москвы. В своей речи он был столь убедителен, что Григорию Ильичу, убившему Э. Ф. Шмидта, вынесли оправдательный приговор.
