— И опять гречка, — Андрей с шумом отодвинул тарелку, будто перед ним поставили не ужин, а миску овса для лошади. — Сколько можно одно и то же жевать?
Лена стояла у плиты, вытирая руки о старенькое кухонное полотенце. Она медленно обернулась, глядя на мужа. В её взгляде усталость давно боролась с бессилием — и проигрывала.
— А ты попробуй сам что-нибудь приготовить, — тихо, но с металлической ноткой в голосе бросила она.
Андрей фыркнул. Развалившись на стуле, он скрестил руки на груди, всем видом показывая: я здесь король, а король — не повар.
— Мне сейчас не до того, — протянул он лениво. — Я работой занят. Вакансии мониторю. Круглосуточно, между прочим.
Круглосуточно… Лена чуть не засмеялась вслух. Круглосуточно Андрей играл в телефоне или смотрел видео, где «успешные парни зарабатывают миллионы за неделю», а потом с серьёзным лицом рассказывал, что «ищет себя». Только вот уже третий год искал.
Когда-то всё было иначе.
Пять лет назад Лена ещё верила в «мужскую инициативу», в «мы вместе прорвёмся», в его бодрые рассказы о планах открыть бизнес.
Она работала в аптеке, брала ночные смены, копила на нормальную жизнь, а он… Он всё планировал. Планировал и мечтал.
Первое время она терпела — ну как же, времена трудные, продержимся вместе. Потом старалась вдохновлять — отправляла ссылки на вакансии, договаривалась о собеседованиях. Он кивал, обещал, но всё срывалось: «зарплата маленькая», «коллектив не тот», «перспективы слабые».
Теперь она просто молчала. Пустые надежды пересохли внутри, как осенние листья.
А еда… Да разве в еде дело?
Дело в том, что даже чашка, заботливо поставленная перед ним, становилась причиной для недовольства.
— Суп пересолен.
— Котлеты пересушены.
— Пыль на полке не вытерта.
И каждый раз это звучало, как приговор. Как будто Лена была ему должна — и еду, и уборку, и хорошее настроение впридачу.
Вечером, когда Лена устало опустилась на диван, Андрей подошёл, шлёпнув её ладонью по колену:
— Завтра давай что-нибудь нормальное приготовь. Макароны хотя бы. И уберись получше. Пыль кругом.
Она подняла на него глаза — мутные, без света.
Хотела сказать: «А ты сам попробуй!»
Хотела крикнуть: «Поищи работу на заводе или в магазине — хоть где-то!»
Хотела встать и уйти — не оборачиваясь, не объясняя.
Но только молча кивнула.
Куда она уйдёт?
Съёмная квартира на окраине города. Кредиты. Родители далеко. Подруга недавно переехала. Денег — в обрез.
Безысходность сжалась в горле тугим комком.
«Подожду… — подумала она. — Может, всё-таки устроится куда-нибудь. Может, начнёт помогать…»
И тут же поймала себя на этой глупой мысли. Опять ждать. Опять верить в то, чего нет и не будет.
За окном мела метель.
Лена сидела на диване и слушала, как Андрей в соседней комнате весело смеётся над каким-то видео. Смех звучал чужим и холодным, как эхо в пустом доме.
— Я тебе завтра список напишу, — крикнул он ей из кухни. — Что купить на ужин. И пылесос нормальный возьми у кого-нибудь, этот уже не тянет.
Лена тихо посмотрела на свои натруженные руки.
Список… Пылесос… Новая гречка, новые упрёки…
Всё, как по кругу. Без конца. Без надежды.
Но что-то внутри неё сдвинулось. Что-то еле заметное, как первая трещина на стекле: крошечная, но предвещающая, что всё это однажды не выдержит. И рухнет.
Наутро Лена проснулась от звонкой фразы, брошенной через всю квартиру:
— Ты будильник выключить не могла?! Я спать хочу! Идиотский режим свой перестроить не можешь?
Она встала молча.
Пошла на кухню ставить чайник. Плита, ободранные обои, застиранная скатерть — всё вокруг дышало той самой безысходностью, что плотно обвила её душу.
Андрей валялся на диване, завернувшись в одеяло, как в кокон. Работу он опять «мониторил» до трёх ночи — правда, мониторил скорее TikTok и паблики про «финансовую свободу».
— Где чай? — крикнул он из комнаты, даже не вставая. — Я чё, сам себе должен наливать?
Лена налила в чашку кипяток. Чай растворился тонкой мутной плёнкой — один пакетик на двоих, экономия.
Поставила на стол. Даже не глядя.
Андрей вошёл, почесывая живот.
— И это ты называешь чаем? — с отвращением сморщился он. — Вонючая вода какая-то… Неужели нормальный листовой купить нельзя?
Лена молчала. Только глубоко-глубоко втянула в себя воздух. И улыбнулась — слабой, почти невидимой улыбкой, от которой мороз шёл по спине.
Когда-то она мечтала о крепкой семье. О доме, где пахнет пирогами и смехом детей. О муже, с которым вместе строишь жизнь, делишь радости и беды.
Но реальность, как старая ржавая кастрюля, скрипела, трещала и разваливалась у неё в руках.
К обеду Андрей вдруг заявил:
— Я решил. Надо бизнес открывать. Своё дело. Не хочу я быть нищебродом на зарплате.
Лена посмотрела на него так, словно увидела впервые. Высокий, сутулый, с жирными волосами, в вытянутой футболке. И всё так же — пустые глаза, где не было ни стыда, ни реальной мечты. Только вечное требование: дай, обеспечь, сделай.
— Какой бизнес? — осторожно спросила она.
— Да я придумал… Буду заниматься доставкой. Кроссовки продавать. Ну, знаешь, всякие там шмотки через интернет. Сейчас это модно. Деньги большие крутятся. Мне только вложение нужно — тысяч сто, начальный капитал.
Он сказал это так просто, будто она могла завтра пойти на рынок, собрать деньги в ведро и принести ему.
Лена оперлась руками о стол.
Руки дрожали.
— У нас нет ста тысяч, Андрей, — еле слышно произнесла она.
— Вот потому и сидим в нищете! — взорвался он. — Потому что ты ничего не хочешь! Сидела бы ты с детьми — хоть пособия капали бы. А так от тебя вообще толку ноль!
Слова хлестали, как плетью по лицу.
Толку ноль.
От неё. Которая тянула их на своих плечах, экономила на себе, покупала самую дешёвую еду и вещи. Работала на двух ставках, пока он «мониторил» вакансии и «искал себя».
Лена вдруг ясно поняла: его глупость — не ошибка. Не случайность. Это его природа. Его уклад. Его лень, наглость, потребительство — всё это он считал нормой. Более того — считал своим правом.
Вечером он снова устроил скандал.
На этот раз — из-за грязного пола.
— Ну что тут сложного? Протёрла бы тряпкой — и всё! Даже дети это умеют! А у тебя ни времени нет, ни желания! Баба без пользы!
Он швырнул тапок в стену. Лена вздрогнула.
Внутри всё трещало — словно тонкая нить рвалась под тяжестью огромного камня.
— Может, ещё тебя уговаривать? Или нанимать домработницу, чтоб за тобой убиралась?
— Хватит, Андрей, — вдруг сказала она. Спокойно, тихо. Но так, что даже он замер.
Её голос был, как ледяная вода.
— Завтра я ухожу.
— Куда?! — заорал он. — Сдохнешь под забором, вот куда! Кому ты нужна, с твоими нищенскими копейками?
— Не тебе судить, кому я нужна, — всё так же спокойно ответила Лена.
И в этой тишине, странной, гулкой, Андрей впервые увидел: в её глазах — пустота. Ни обиды. Ни любви. Ни страха. Только пустота.
И понял: теряет.
Но было поздно.
Ночь Лена провела, сидя у окна.
Не спала.
Не плакала.
Просто сидела, глядя, как редкие снежинки лениво падали в мутный свет фонаря.
Андрей зашёл на кухню утром, будто ничего не произошло.
— Суп свари, — буркнул он, не глядя на неё. — Сегодня холодно будет.
Лена молча повернулась к шкафчику.
Открыла его — и увидела пустоту. Там, где обычно стояли пачка макарон и баночка крупы, сияли пустые полки.
Последние деньги ушли на квартплату и проезд.
Последние силы — на бессмысленное терпение.
Она медленно закрыла дверцу.
— Нет ничего, — тихо сказала она. — И денег нет. И продуктов нет. Всё.
Андрей повернулся к ней с видом обиженного ребёнка:
— А думать не надо было? Я чё, виноват, что ты хозяйка такая? Все нормальные жёны запасы делают, а ты только ноешь.
И тут внутри Лены что-то оборвалось.
Не сломалось — нет.
Именно оборвалось. Как канат, сдерживавший её столько лет.
Она собрала сумку молча. Пара свитеров, джинсы, документы. Телефон с трещиной на экране.
Андрей ходил за ней по пятам:
— И куда ты собралась? — язвительно шипел он. — К мамочке своей? Или к подругам, таким же неудачницам?
Лена натянула куртку. Руки дрожали — не от страха, от холода злости.
— Я ухожу. Навсегда.
Он захохотал:
— Вернёшься через неделю! С воплями! С поджатым хвостом! Бабам без мужика жить-то как?
Но Лена даже не обернулась.
Она спустилась по холодной лестнице, нащупывая перила пальцами, как слепая.
Вышла на улицу, в ледяной воздух, и вдруг — вдохнула полной грудью.
Свобода…
Пугающая. Обжигающая. Настоящая.
Автобус долго не шёл.
Она стояла на остановке с потрёпанной сумкой у ног. Рядом вертелись какие-то школьники, пожилые женщины с авоськами, и никто не обращал на неё внимания.
И правильно, — подумала Лена. — Я теперь сама за себя. Одна.
Телефон пискнул.
СМС от Андрея: «Подумай ещё. Без меня ты никто.»
Она не ответила.
Стерла сообщение. Стерла весь чат. И номер. И память о нём — там, где было тепло, теперь разлилась пустота.
И впервые за долгие месяцы ей стало легко.
Я никому ничего не должна, — прошептала она себе под нос.
И вдруг улыбнулась — по-настоящему.
Подруга Оля встретила её на вокзале.
— Ленка! — бросилась она ей навстречу, обняла крепко-крепко. — Ну, наконец-то… Молодец! Что вырвалась!
— А я думала, не смогу, — всхлипнула Лена, вцепившись в неё. — Думала, так и останусь там, в той серой дыре…
— Смогла, — серьёзно сказала Оля. — Потому что ты сильная. И потому что больше нельзя было жить так. Нельзя.
И Лена снова улыбнулась. Слеза скатилась по щеке, но на сердце было светло.
Она выбрала себя.
Выбрала жизнь.
Прошло две недели.
Лена устроилась на работу продавцом в маленький, но уютный магазинчик у дома Оли. Зарплата была скромная, зато честная. Без обещаний воздушных замков и без пустых ожиданий.
Каждое утро она завязывала шарф, надевала куртку и выходила на улицу — в холодный, но живой город.
И с каждым шагом её спина выпрямлялась всё увереннее.
Она впервые за долгие годы выбирала, что съесть на завтрак. Сама решала, когда пылесосить, а когда — просто лечь и посмотреть в окно, позволив себе роскошь ничего не делать.
Андрей писал.
Первые дни — гневные сообщения: «Ты меня предала!», «Без меня ты никто!»
Потом — жалобные: «Мне тяжело одному», «Прости меня, я всё осознал».
Лена читала их на бегу — и удаляла.
Больше она не жила в его мире. И не собиралась туда возвращаться.
Он остался там, в серой квартире, в пустоте своих обещаний, в своей бесконечной «работе по поиску работы».
А она шла вперёд.
Маленькими шагами. Неровными. Но — шла.
Как-то вечером, когда снег тихо сыпал за окном, Лена сидела на диване с чашкой чая в руках.
Оля хлопотала на кухне, пахло ванилью и пирогами.
— Ленка, ты изменилась, — вдруг сказала подруга, выглядывая из-за двери. — Светлее стала. Как будто сбросила тяжесть.
Лена улыбнулась.
Потрогала кончиками пальцев шрам на сердце, который уже начинал затягиваться.
— Я просто… — она на миг замялась, подбирая слова. — Просто вспомнила, что я — не чья-то тень. Не чья-то прислуга. Я — человек. И заслуживаю нормальной жизни. Хоть простой, но своей.
И вдруг внутри неё разлилось тёплое, ясное чувство.
Не счастья. Нет.
Счастье — это громко. Помпезно.
А это было спокойствие. Глубокое, как старое озеро, в котором отражаются звёзды.
Своя жизнь.
Свои шаги.
Своя свобода.
Андрей?
А что Андрей…
Он остался где-то там — в чужой, затхлой реальности, где всё всегда кто-то должен, где жизнь всегда откладывается «на потом».
А у Лены «потом» стало «сейчас».
И это было самым главным её решением.
