В тридцать два года я вышла замуж за Виктора. Поздно, скажете вы?Возможно. Но для меня это было событие скорее неожиданное, чем долгожданное. Я никогда особо не думала о замужестве – меня больше привлекали цифры, формулы, закономерности. Виктор же появился в моей жизни внезапно, как решение сложного уравнения, которое вдруг озаряет тебя в три часа ночи.
Мы познакомились в библиотеке, где я изучала статистические модели финансовых рынков. Он сидел за соседним столом с учебником по машиностроению и периодически поглядывал в мою сторону. Когда через неделю он наконец заговорил со мной, я поняла, что он принял решение жениться не столько на мне, сколько на на самой идее семьи. Я была подходящей кандидатурой: тихая, неприметная, с хорошим образованием и стабильной работой в проектном институте.
Его родственники восприняли меня именно так, как я и ожидала. На свадьбе свекровь Людмила Петровна, женщина с крашеными в рыжий цвет волосами и привычкой говорить то, что думает, громко сказала подруге: «Ну что ж, Витя хотя бы не останется один. Конечно, невеста у нас серенькая, но зато хозяйственная будет».
Сестра мужа Инна, яркая блондинка с накладными ресницами, добавила: «Главное, чтобы Витька не заскучал. С такой-то… Она же даже краситься не умеет толком». Они думали, что я не слышу, но я слышала всё. И запоминала.
Я действительно была «серенькой». Не умела кокетничать, флиртовать, притягивать внимание. В институте меня считали странноватой – пока другие девочки обсуждали парней и косметику, я решала дифференциальные уравнения и читала научные статьи. После окончания физмата я устроилась инженером-расчётчиком и продолжала жить в своём мире цифр и алгоритмов.
Но у меня был секрет, о котором никто не знал. Ещё в университете я увлеклась теорией игр и математическими моделями финансовых рынков. Это началось как академический интерес, но постепенно переросло в нечто большее. Я тратила вечера, изучая графики акций, анализируя тренды, выискивая закономерности там, где другие видели хаос.
На первую зарплату я купила не новое платье или косметику, а несколько акций небольшой IT-компании. Потом ещё немного. Я была осторожна – вкладывала только те деньги, которые могла позволить себе потерять. Но терять не приходилось. Мой математический склад ума помогал мне видеть паттерны, которые ускользали от эмоциональных инвесторов.
Когда все покупали на пике эйфории, я продавала. Когда рынок рушился и все в панике избавлялись от акций, я покупала. Это было похоже на решение огромного многомерного уравнения, где каждая переменная имела значение, а результат зависел не от удачи, а от точности расчётов.
Семейная жизнь с Виктором складывалась предсказуемо. Он работал, приходил домой усталый, ужинал, смотрел телевизор и ложился спать. По выходным мы ездили к его родителям, где меня неизменно встречали снисходительными улыбками и колкими замечаниями.
— Лида опять в своих серых тряпках ходит, – вздыхала свекровь, разглядывая мою простую блузку.
— А помню, у Витиной бывшей девушки такие наряды были! Настоящая красавица, жаль, что не сложилось.
— Лида, а ты почему никогда с нами в кафе не идёшь? – спрашивала Инна. — Неужели так трудно расслабиться, повеселиться? Или тебе денег жалко?
Деверь Сергей, муж Инны, любил подшучивать:
— Наша Лида только дома и знает что сидеть. За компьютером вечно торчит. Наверное, пасьянсы раскладывает.
Все смеялись, а я молчала. За компьютером я действительно проводила много времени, но не за пасьянсами.
Мой портфель рос. Сначала медленно, потом всё быстрее. Я диверсифицировала вложения, изучала отчётности компаний, анализировала макроэкономические показатели. Это было похоже на игру, только ставки были реальными, а выигрыш измерялся не очками, а рублями.
Особенно удачным для меня стал кризис 2008 года. Пока все паниковали, я видела возможности. Купила акции крупных компаний по бросовым ценам, когда рынок был на дне. Это требовало железных нервов – каждый день портфель проседал, но я знала, что рынок восстановится. Математика не лжёт.
За семь лет брака я не рассказала Виктору о своих инвестициях ни слова. Он видел, что я сижу за компьютером, но думал, что я работаю или читаю новости. Зарплату я исправно отдавала на семейные нужды, а доходы от акций реинвестировала. К 2015 году на моих счетах лежала сумма, которой хватило бы на безбедную жизнь до конца дней.
Переломный момент наступил на дне рождения свекрови. Вся родня собралась в их маленькой квартире, и разговор, как обычно, коснулся денег. Виктор мечтал о новой машине – его старые «Жигули» окончательно развалились.
— Эх, Витя, – вздохнула мать, – если бы у нас была дача, как у Петровых! Они каждые выходные на природу ездят, овощи свои выращивают. А мы всё в городе торчим.
— Да какая дача, мам, – махнул рукой Виктор. – Моей зарплаты только на хлеб и хватает.
— А если бы Лида работала где-то получше, – вставила Инна, – может, и накопили бы на что-то. Но наша скромница небось и прибавку к зарплате просить стесняется.
— Зато она у нас экономная, – засмеялся Сергей. – Небось каждую копейку считает. Правда, Лидочка? На новое платье не потратишься, зато в старом будешь ходить и гордиться, что сэкономила.
Все засмеялись. Я сидела за столом, молча резала колбасу для салата «Оливье» и думала о числах на моих банковских счетах. О том, сколько стоит дача мечты свекрови. О цене автомобиля, о котором грезит муж. О стоимости того презрения, с которым ко мне относились все эти годы.
В тот вечер я приняла решение.
Через месяц я подала на развод. Виктор был ошарашен – он привык воспринимать меня как часть интерьера, тихую и незаметную. Идея о том, что у этой «части интерьера» могут быть собственные планы, его не посещала.
— Но почему, Лида? – растерянно спрашивал он. – Мы же нормально жили. Я тебя не бил, не пил…
— Именно поэтому и развожусь, – отвечала я. – Потому что для тебя «не бил, не пил» – это максимум, на который способен муж.
Он не понимал. Как не понимала и его семья, которая обвинила меня в неблагодарности и эгоизме.
— Витя на тебе женился из жалости, – кричала свекровь, – а ты вот как отплатила!
Возможно, она была права. Возможно, он действительно женился из жалости. Но теперь это не имело значения.
Развод прошёл быстро и тихо. Виктор не претендовал ни на что – квартира была оформлена на меня, другого совместного имущества у нас не было. По крайней мере, он так думал.
А потом началось самое интересное.
Первым делом я купила автомобиль. Не абы какой, а именно тот, о котором мечтал Виктор – «BMW X5» последней модели, чёрный, со светлым кожаным салоном. Я не умела водить, поэтому наняла инструктора и за месяц получила права.
В субботу утром я подъехала к дому свекрови именно в тот момент, когда вся семья собиралась идти на рынок. Виктор как раз возился со своими разваливающимися «Жигулями», которые не хотели заводиться. Увидев меня за рулём BMW, он буквально онемел.
— Лида? – прошептал он. – Это что… твоя машина?
— Моя, – спокойно ответила я, опуская стёкло. – Красивая, правда? Именно такую ты хотел, да?
Людмила Петровна и Инна выскочили из подъезда на шум. Их лица были бесценны – смесь шока, недоверия и зарождающейся зависти.
— Откуда у тебя деньги на такую машину? – выпалила Инна. – Ты что, кредит взяла?
— Нет, – улыбнулась я. – Накопила.
Я уехала, оставив их переваривать увиденное. Но это было только начало.
Через неделю я купила дачу. Не простой садовый участок, а настоящий загородный дом с двумя этажами, баней и большим участком земли. Именно такой, о какой мечтала свекровь, только ещё больше и в десять раз красивее.
Дом нуждался в ремонте, и я наняла бригаду. Рабочие были из того же района, где жила семья Виктора, так что новости о «серенькой Лидочке, которая купила особняк» разлетелись мгновенно.
Свекровь не выдержала и позвонила.
— Лида, милая, – заискивающе начала она, – может, зайдёшь к нам на чай? Поговорим по-женски…
Я зашла. Вся семья была в сборе, и атмосфера кардинально изменилась. Никто больше не смеялся надо мной. Наоборот, все заискивающе улыбались и наперебой интересовались моими делами.
— Лидочка, дорогая, – щебетала Инна, – а что это у тебя за работа такая прибыльная? Может, и меня устроишь?
— Лида, – мямлил Сергей, – ты извини, если что не так говорил раньше. Я же шутил, не со зла…
— А помнишь, – вставила свекровь, – я всегда говорила, что ты девочка умная, хозяйственная. Витя дурак, что тебя отпустил.
Виктор молчал, но его взгляд говорил сам за себя. В нём читались сожаление, растерянность и что-то похожее на надежду.
— Откуда деньги, Лида? – наконец спросил он прямо. – Ты же не могла накопить столько на свою зарплату.
Я рассказала им правду. О том, как изучала фондовый рынок, как вкладывала деньги, как всё эти годы наращивала капитал, пока они смеялись надо мной и называли серой мышкой. Рассказала о том, что мой портфель сейчас стоит больше, чем они все вместе заработают за всю жизнь.
Молчание было оглушительным.
— Но почему ты ничего не говорила? – тихо спросил Виктор. – Мы бы… я бы…
— Что бы ты? – перебила я. – Стал бы относиться ко мне по-другому? Перестал бы считать серой мышкой, на которой женился из жалости?
Он не ответил. Ответа и не требовалось.
Следующие месяцы я потратила на то, чтобы обустроить свою новую жизнь. Купила квартиру в центре города, с панорамными окнами и видом на реку. Записалась к стилисту, который помог мне выбрать новый гардероб. Не то чтобы я внезапно стала красавицей, но выглядеть стала определённо лучше.
Я путешествовала, покупала то, что хотела, ела в ресторанах. Не из желания тратить деньги, а просто потому, что теперь могла себе это позволить. Каждая покупка была маленьким актом возмездия – не только семье Виктора, но и всем тем, кто считал меня неудачницей.
Родственники мужа продолжали названивать. Сначала с попытками примирения («Витя так страдает, может, всё же помиритесь?»), потом с прямыми просьбами о помощи («У Сергея проблемы с работой, может, поможешь найти?»), наконец – с откровенными попытками выпросить деньги («Лидочка, ты же не жадная, поможешь старой женщине на лечение?»).
Я отказывала всем. Вежливо, но твёрдо. Они сделали свой выбор, когда смеялись надо мной. Теперь я делала свой.
Единственным исключением стала Аня, племянница Виктора, дочь его двоюродного брата. Ей было восемнадцать, она заканчивала школу и готовилась поступать в университет. В отличие от остальной родни, Аня никогда не смеялась надо мной. Наоборот, она единственная из всех интересовалась моей работой, спрашивала про книги, которые я читала.
«Тётя Лида, – говорила она, – а правда, что математика может помочь заработать деньги?»
«Правда, – отвечала я. – Но это требует знаний, терпения и готовности рисковать».
«А вы меня научите?»
Я научила. Оплатила ей обучение в престижном университете на экономическом факультете, купила ноутбук, планшет, все необходимые учебники. Даже небольшую сумму дала в управление – пусть учится инвестировать на практике.
Аня была благодарна, но не раболепна. Она понимала, что образование – это не подачка, а инвестиция в её будущее. И она была готова её отработать знаниями и успехами.
Остальные родственники наблюдали за этим с плохо скрываемой завистью и злостью. Особенно Инна, которая не могла понять, почему её собственная дочь не получает такой же помощи.
— Это несправедливо! – кричала она в трубку. – Почему Аня, а не Катя? Катя тоже хочет учиться!
— Катя хочет учиться на парикмахера, – спокойно отвечала я. – И она никогда не интересовалась математикой или экономикой. А главное, она смеялась надо мной точно так же, как и ты.
— Но она же ребёнок была!
— Ане тоже было когда-то шестнадцать. Но она не смеялась».
Год спустя Виктор попытался вернуться. Пришёл к моей новой квартире с букетом цветов и покаянной речью.
— Лида, я понял, что совершил ошибку, – говорил он, стоя в прихожей. – Я не ценил тебя. Думал, что ты обычная… А ты оказалась необыкновенной. Давай попробуем ещё раз?
Я смотрела на него и чувствовала… ничего. Ни злости, ни обиды, ни жалости. Просто усталость от этого разговора.
— Витя, – сказала я, – ты влюбился не в меня. Ты влюбился в мои деньги. А я всё та же «серая мышка», которая сидит по вечерам за компьютером и не умеет веселиться. Разница только в том, что теперь ты знаешь, зачем я это делаю.
— Но я изменился! Я понял…
— Ты понял, что деньги важнее, чем ты думал. Это не изменение, это просто новая информация.
Он ушёл. Больше не возвращался.
Прошло ещё два года. Аня закончила первый курс с отличием, а её учебный портфель показал доходность в двадцать процентов годовых. Она оказалась способной ученицей.
Виктор женился во второй раз на яркой девушке, которая умела кокетничать и развлекаться. Правда, развлечения обходились недёшево, а его зарплаты на них не хватало. Инна развелась с Сергеем, который так и не смог найти нормальную работу. Свекровь продала свою квартиру и купила меньше и дальше от центра — пенсия маленькая, а денег не хватало.
А я продолжала жить своей жизнью. Не яркой, не шумной, но своей. Я читала книги, изучала новые стратегии инвестирования, путешествовала по миру. Иногда встречалась с мужчинами, но серьёзных отношений не заводила. Наверное, я действительно была «серой мышкой», как они говорили. Но это была богатая серая мышка, которая больше никому ничего не должна была доказывать.
Единственное, что меня радовало по-настоящему, – это успехи Ани. Она не только отлично училась, но и начала подрабатывать консультантом по инвестициям для своих однокурсников. В девятнадцать лет она уже понимала в финансах больше, чем большинство взрослых.
«Тётя Лида, – сказала она мне недавно, – спасибо, что поверили в меня тогда. Если бы не вы, я бы никогда не узнала, что математика может быть такой интересной».
«Благодари себя, – ответила я. – Я только показала дверь. Открыла её ты сама».
Иногда, сидя в своей квартире с видом на реку, я думаю о том, как сложилась бы моя жизнь, если бы я рассказала о своих инвестициях с самого начала. Стали бы они относиться ко мне по-другому? Или просто начали бы считать денежным мешком вместо серой мышки?
Наверное, неважно. Важно то, что я наконец поняла простую истину: не нужно доказывать свою ценность тем, кто в ней изначально сомневается. Лучше найти тех, кто видит её без доказательств.
Месть – это блюдо, которое подают холодным. Но самая сладкая месть – это просто хорошо прожитая жизнь.
