— А я, значит, вышла замуж, чтобы обслуживать твою сестру? — раздражённо думала Вероника, сжимая в руках мусорный пакет, в который только что собрала фантики, кружки и одежду, разбросанную по гостиной.
Повезло Артему. Его жене, Веронике, от бабушки досталась трёшка в центре города, хорошая машина и солидная работа в компании с международным именем.
А он — въехал в её жизнь, как в уютный отель: всё включено, всё по расписанию, не напрягайся — только живи.
И вроде бы всё шло гладко. До того самого вечера, когда Артём вошёл в кухню с виноватым видом и сказал:
— Ника, надо поговорить.
— Что опять? — насторожилась она.
— Настя в беде. Её хозяйка выкинула из квартиры. Слово за слово — скандал, чемодан, улица.
Настя — его младшая сестра. Та самая, что даже на их свадьбе умудрилась закатить сцену из-за неправильной рассадки гостей.
— Интересно. Не удивительно, учитывая её характер. — Вероника скептически подняла бровь.
— Да ладно тебе. Я подумал, может, она у нас немного перекантуется? Пока что-нибудь найдёт.
Вероника выдохнула.
— Артём, ты вообще спросил, удобно ли мне? Или раз у меня трёшка — можно устраивать приют?
— Ну это же временно! — заторопился он. — Я сам помогу ей с поисками, обещаю.
Скрепя сердце, Вероника согласилась. И через пару дней Настя уже стояла посреди гостиной с рюкзаком, окидывая помещение довольным взглядом:
— О, неплохо вы тут устроились.
— Располагайся, чувствуй себя как дома, — сказал Артём.
Фраза, казалось бы, вежливая, но Настя восприняла её буквально. Уже через неделю в гостиной невозможно было пройти: на полу валялись книги, косметика, коробки из-под еды, грязная одежда.
— Настя, может, всё-таки приберёшься? — стараясь говорить спокойно, спросила Вероника.
— Я? Да я же каждый день подметаю! — возмутилась девушка и беззаботно пнула тапком шоколадную обёртку под диван.
— Это называется уборка?.. Или ты думаешь, я твоя домработница?
Настя пожала плечами:
— Не драматизируй, ладно? Меня и так жизнь прижала. А тебе что, жалко уголка в квартире?
Вероника молча вышла на кухню. Её раздражение уже закипало. Но дальше — хуже.
Через пару дней она вернулась с работы и застала Настю на диване с телефоном. Рядом — пустая пицца, обёртки, кружка с засохшим чаем.
— Убирай всё это! — резко сказала она. — Ты обещала следить за порядком.
— Я уберу, не кипишуй. Просто времени не было.
— Ты целый день сидела в ТикТоке! Пять минут не нашлось выкинуть мусор?
— Не ори на меня, я не обязана перед тобой отчитываться! — огрызнулась Настя.
Артём в это время зашёл с улицы и застал сцену. Вместо того чтобы поддержать жену, он бросил:
— Ника, хватит скандалить. Из-за фантика, серьёзно?
— Из-за неуважения, Артём. Это мой дом. И я не обязана терпеть бардак и хамство.
Той ночью Вероника спала плохо. Она чувствовала бессилие. Формально квартира её, но морально — будто чужая.
_______
Развязка наступила на годовщину их свадьбы.
Годовщина. Дата, которую Вероника всегда считала особенной. Утром она даже испекла небольшой пирог — не потому что обязана, а потому что всё ещё верила: брак — это про тепло, внимание и заботу.
Они с Артёмом забронировали уютный ресторан у парка, где когда-то гуляли в первые месяцы отношений. Настю пригласили из вежливости, скорее по инерции, зная, что та всё равно откажется. Так и вышло.
— У меня свои планы, — отмахнулась та, даже не подняв глаза от телефона.
Вероника пожала плечами. И слава богу. Хотелось хотя бы один вечер побыть вдвоем, без её вечных вздохов, пренебрежительных взглядов и разбросанных носков.
Ужин прошёл почти хорошо. Почти — потому что внутри у Вероники всё равно тлела тяжесть. Не от ресторана. От ощущения, что она в браке с кем-то, кто давно выбрал не её.
Они вернулись домой около десяти. На улице уже начинал моросить дождь. Поднимаясь по лестнице, Вероника ощутила странное беспокойство.
Когда они открыли дверь, её насторожила тишина.
— Подожди… — она остановилась в прихожей и сжала руку мужа. — Ты слышишь? В квартире кто-то есть.
— Может, подруга зашла? — пробормотал Артём, снимая куртку.
— Не подруга, — отрезала Вероника, направляясь к гостиной. Там свет был включён. Она распахнула дверь резко, как в фильме о полицейском рейде.
На диване развалился незнакомый парень лет двадцати пяти. Растянутый свитер, рваные джинсы, кроссовки с размазанной грязью прямо на её светлом ковре. В одной руке — бутылка дешёвого пива, в другой — пульт от телевизора.
Настя сидела рядом и вяло листала ленту на телефоне, словно это был их дом, а не временное пристанище.
— Это ещё кто?!
Настя даже не удосужилась встать.
— Женя. Мой парень. Он сегодня у меня.
— У тебя? — Вероника подошла ближе, чувствуя, как по телу разливается холодная ярость. — Ты привела мужика в мой дом, без спроса? В мою квартиру?
Женя даже не шевельнулся. Только сделал глоток из бутылки и кивнул ей, как будто они давно знакомы.
— Не начинай, — фыркнула Настя. — Мы просто сидим. Ты что, ревнуешь к дивану?
— Сваливайте оба. Немедленно! — Вероника с трудом сдерживала себя, чтобы не перейти на крик. — Я не позволю превращать мой дом в проходной двор. Вон!
Настя шумно вздохнула, театрально поднялась.
— Ну и хамка ты. Пошли, Женя.
Он встал, натянул куртку и даже не попрощался. Дверь захлопнулась с таким грохотом, что с полки в прихожей упала свеча.
Молчание повисло тяжёлым покрывалом. Но не надолго.
— Ты вообще в своём уме?! — вспыхнул Артём. — Она могла пойти на улицу, а ты просто выставила её!
— А ты вообще за кого сейчас? — Вероника смотрела прямо в его глаза. — Я терпела, терпела, но всему есть предел. Это мой дом, Артём. Я имею право решать, кто сюда приходит.
— Если она уходит — я ухожу с ней, — процедил он.
— Серьёзно? В день нашей годовщины? Красиво, Артём. Очень символично.
— Мне не нужен дом, где моих родных выгоняют, — бросил он, уже натягивая куртку.
— Иди. Только запомни: назад дороги нет, — Вероника говорила спокойно.
Он хлопнул дверью так же громко, как и его сестра.
Вероника стояла в коридоре, глядя в темноту за дверью. Несколько секунд — тишина. Потом она глубоко выдохнула, словно сбросила с себя плед из чужих претензий и непрошеного присутствия.
Она включила музыку, взяла ведро, тряпку, чистящее средство и стала вымывать квартиру. Тщательно. Углы, плиту, подоконники — всё. Смыла каждую каплю чужого равнодушия и грязи. Не из злости. Из уважения к себе.
