— Какие проблемы? Подумаешь, взяли немного денег из твоей сумочки! Заработаешь ещё! — бесстыдно заявила сестра мужа, сверкая новыми туфлями, за которые заплатила моими кровными.
Меня захлестнула волна такой ярости, что воздух вокруг, казалось, затрещал от напряжения. Никогда прежде не испытывала подобного желания выставить человека за дверь. Но у судьбы были свои планы на этот спектакль бесстыдства, и мне оставалось лишь наблюдать, как рушится привычный уклад моей семейной жизни из-за непрошеных гостей, разрушающих её изнутри, словно древоточцы, проникшие в крепкий дуб.
Когда Максим принял звонок от своей тёти Нины Сергеевны, я интуитивно ощутила приближение беды. Находясь на кухне и помешивая утренний кофе, я слышала его неуверенные ответы и растущее беспокойство в голосе.
— Тётя Нина, сколько лет, сколько зим! Как дядя Виктор? Как ваши дела?
Он слушал, кивая всё с большим напряжением.
— На пару месяцев? Из-за ремонта? Ну, конечно, родственники должны помогать друг другу.
Когда разговор завершился, и Максим положил телефон, я уже точно знала, что нас ждёт.
— Вероника, помнишь мою тётю Нину и дядю Виктора? Им нужно где-то пожить пару месяцев, пока в их деревенском доме идёт капитальный ремонт.
— Максим, мы виделись с ними лишь однажды, на свадьбе твоего двоюродного брата. Ты уверен, что это хорошая идея?
— Брось, Вероника, всего два месяца. Они нормальные люди, не доставят хлопот.
Я только покачала головой, доставая чай из шкафчика:
— Надеюсь, ты прав. Но, честно говоря, у меня нехорошие предчувствия.
Нина Сергеевна и Виктор Михайлович появились на пороге нашей квартиры через три дня. С огромными чемоданами и переноской, из которой недовольно взирало рыжее чудовище размером с небольшого пони.
— Наш Рыжик кушает только свежее мясо и рыбу, — с порога заявила Нина Сергеевна, водружая на пол переноску, из которой донеслось угрожающее рычание.
Мы с Максимом обменялись взглядами. Кот выглядел так, будто в его рационе присутствовали мелкие домашние животные соседей.
Наша жизнь с Максимом никогда не была роскошной. Он — детский окулист в районной поликлинике, я — заведующая детским отделом в библиотеке. Мы воспитывали пятнадцатилетнего Костю, находящегося в том сложном возрасте, когда подросток одновременно и взрослый, и ребёнок. Косте предстояло пойти в десятый класс, и лето он проводил, погрузившись в виртуальные миры компьютерных игр, громко командуя своим товарищам по наушникам.
Первые дни Нина Сергеевна и Виктор Михайлович вели себя сдержанно. Они внимательно изучали нашу жизнь, подмечали привычки, интересовались бытом. Виктор Михайлович по вечерам беседовал с Максимом о преимуществах загородной жизни — муж давно мечтал о собственном доме за городом. Нина Сергеевна пыталась наладить контакт со мной, но у меня не было времени — в библиотеке шла подготовка к летнему фестивалю чтения, и я возвращалась домой выжатая как лимон.
— А твой сын всегда так много играет? — поинтересовалась как-то Нина Сергеевна, наблюдая за закрытой дверью комнаты Кости. — По телевизору говорили, что так начинается зависимость.
— С моим сыном всё в порядке, — отрезала я, делая ударение на слове «моим».
Нина Сергеевна поджала губы, но на следующий день нашла новый повод для замечаний:
— Вероника, кто так крупно режет лук для супа? Это же людям, а не скотине в деревне.
— Может, вы сами приготовите, Нина Сергеевна? У меня много работы с подготовкой мероприятия.
— Ну что ты, раз уж начала, заканчивай. Я же не критикую, просто совет даю.
С каждым днём ситуация становилась всё напряжённее. Виктор Михайлович оказался катастрофически неряшливым человеком. Крошки после его трапез покрывали не только стол, но и пол вокруг. Его вещи можно было найти в самых неожиданных местах квартиры. На наши замечания он реагировал обещаниями исправиться, которые забывал уже к вечеру.
— Максим, почему у вас кран в ванной подтекает? Неужели починить не можешь? — поинтересовался однажды Виктор Михайлович.
— Дядя Витя, я врач, а не сантехник. Давайте я дам вам номер мастера, вы же всё равно дома целыми днями.
— Нет-нет, я городским мастерам не доверяю, все они мошенники! — тут же отказался Виктор Михайлович.
К концу второй недели совместного проживания наша квартира превратилась в поле битвы. Мы с Максимом начали ссориться почти каждый вечер.
— Максим, я не выдержу ещё шесть недель такого соседства. Нужно что-то решать.
— Вероника, потерпи, пожалуйста. Уже скоро середина срока, осталось немного.
— Это «немного» уже стоило мне трёх упаковок валерьянки. Сколько можно терпеть?
Однажды я собралась наконец посетить стоматолога. Долгое время откладывала деньги на лечение зуба, который беспокоил меня уже несколько месяцев. Сумма была немаленькой — стоматологические услуги нынче дороги. Подойдя к клинике, я решила пересчитать деньги и с ужасом обнаружила, что вместо отложенной суммы в кошельке лежит одинокая купюра в пятьсот рублей.
Я сразу позвонила Максиму, с трудом сдерживая слёзы.
— Вероника, что случилось? — встревоженно спросил он. — С Костей что-то?
— Нет, не с Костей… Помнишь деньги, что я откладывала на лечение зуба? Их нет. Вообще. Только пятьсот рублей осталось.
Неожиданно мне вспомнился разговор с Ниной Сергеевной о компьютерных играх Кости.
— Ты думаешь, это он? Может, из-за этих игр совсем с ума сошёл?
— Вероника, опомнись! Это наш сын. Да, он бывает трудным, но он никогда не украл бы у тебя. Даже не думай об этом!
— Но кто тогда? Не могла же я просто потерять такую сумму…
— Так, — голос Максима стал твёрже. — Сейчас ты найдёшь кафе, выпьешь кофе и съешь что-нибудь сладкое. А вечером мы вместе во всём разберёмся.
Когда я вернулась домой, то заметила в прихожей новую обувь — элегантные женские туфли явно дорогой марки.
— У нас гости? — спросила я вышедшего из своей комнаты Костю.
Сын отрицательно покачал головой:
— Нет, мам. Но тётя Нина ходила по магазинам и купила новые туфли. Она потом долго хвасталась ими по телефону какой-то своей подруге.
Я почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Телефон зазвонил — это был Максим.
— Ты скоро будешь? Отлично, потому что я не знаю, что сделаю с твоими родственниками!
Когда я повесила трубку, сын снял наушники:
— Мам, что случилось?
Я только покачала головой:
— Потом, Костя.
— Нина Сергеевна! Виктор Михайлович! Разговор есть! — крикнула я, распахивая дверь в гостиную, где отдыхали наши гости. — Вы всегда так отвечаете на гостеприимство? Воруете деньги, покупаете на них туфли, и считаете это нормальным?
— Ничего страшного, взяли немного денег из твоей сумки, ты еще заработаешь — Сказала мне родня супруга
Я застыла в шоке от такой наглости. В этот момент хлопнула входная дверь, и в комнату вошёл Максим.
— Что происходит?
— А происходит то, что твои родственники украли мои деньги, потратили их на новые туфли, и даже не считают нужным извиниться!
Лицо Максима стало каменным. Таким я видела его редко.
— Так, — медленно произнёс он. — У вас есть час на сборы. Я вызываю такси до вокзала. И чтобы больше вы никогда не переступали порог нашего дома.
— Ничего подобного, дорогой племянничек! — Виктор Михайлович поднялся с дивана, его щёки дрожали от возмущения. — Никуда ты нас не выгонишь! Подумаешь, взяли взаймы немного денег! Не обеднеете!
Максим молча вышел из комнаты. Я последовала за ним. Из гостиной доносились крики Нины Сергеевны о том, что мы ничего не докажем, и вообще «жадные как собаки на сене».
Муж достал телефон и набрал номер:
— Полиция? Здравствуйте. У нас в квартире кража. Приезжайте, пожалуйста. Записывайте адрес…
Я сжала его руку. Впервые за две недели на моём лице появилась улыбка. Интуиция редко меня подводит, но в этот раз я искренне жалела, что была права с самого начала.
Когда в дверь позвонили сотрудники полиции, лица Нины Сергеевны и Виктора Михайловича стали белее мела. Оказалось, что за свои шестьдесят с лишним лет они умудрились ни разу не столкнуться с правоохранительными органами, и сам факт появления полицейских оказал на них магическое воздействие.
— Мы всё вернём! — дрожащим голосом произнесла Нина Сергеевна, торопливо снимая новые туфли. — Это просто недоразумение!
— Мы пошутили, племянник! — Виктор Михайлович нервно похлопал Максима по плечу. — Какие заявления? Мы же родня!
Но Максим остался непреклонен:
— Вы перестали быть моей роднёй в тот момент, когда обокрали мою жену. Я пишу заявление.
Пока Максим объяснял ситуацию сотрудникам полиции, я зашла к Косте в комнату:
— Всё в порядке, сынок. Папа разбирается.
— Я слышал, что произошло, — серьёзно сказал Костя. — Знаешь, мам, я тоже заметил, что они какие-то странные. Тётя Нина всё время заглядывала в мою комнату, когда думала, что я не вижу. А дядя Виктор постоянно спрашивал, где ты хранишь деньги.
Я обняла сына:
— Почему ты мне не сказал?
— Я не был уверен, — пожал плечами Костя. — И боялся, что ты подумаешь, будто я наговариваю на них.
Наша семейная жизнь с Максимом никогда не была безоблачной, но эти две недели стали настоящим испытанием. Когда полицейские увезли с собой зарёванную Нину Сергеевну и бледного от страха Виктора Михайловича, я почувствовала огромное облегчение.
— Прости, — сказал Максим вечером, обнимая меня. — Я должен был прислушаться к тебе. Ты с самого начала чувствовала, что это плохая идея.
— Ничего, — я положила голову ему на плечо. — Зато теперь мы точно знаем: нельзя пускать в дом людей только потому, что они твои родственники.
Мы жили с Максимом уже семнадцать лет. Наш брак прошёл через многое: тяжёлую беременность, финансовые трудности, переезды. Мы никогда не были богаты, но всегда были счастливы, потому что доверяли друг другу. И пусть я не смогла вылечить зуб в тот месяц, зато мы избавились от непрошеных гостей, чьё присутствие разъедало наш семейный покой как кислота.
А вскоре случилось ещё кое-что удивительное. Дядя Максима, его родной дядя по отцовской линии, узнав о произошедшем, прислал нам чек на сумму в три раза больше украденной.
— Мне стыдно за нашу семью, — написал он в записке. — Надеюсь, это хоть немного загладит неприятный осадок.
Этих денег хватило и на лечение моего зуба, и на новый компьютер для Кости. А главное — мы поняли, что даже самые неприятные ситуации могут иметь неожиданно приятные последствия. И что настоящая семья — это не просто общая кровь, а общие ценности, уважение и любовь.
