— Мам, я хочу познакомить тебя с Викторией, — голос Игоря звучал необычно взволнованно в трубке. — Это серьёзно. Очень.
Я сжала телефон и посмотрела на дождь за окном. Октябрьские капли барабанили по подоконнику, словно торопя меня с ответом.
— Конечно, сынок. Приводи её. Я приготовлю что-нибудь особенное.
Вот так в моей жизни появилась она — Виктория. Идеальная с первого взгляда: длинные ресницы, нежный голос, улыбка из рекламы зубной пасты.
И что-то неуловимо фальшивое, что я почувствовала сразу, но не смогла объяснить даже себе.
— Анна Сергеевна, какая у вас уютная квартира! — пропела она, оглядывая мою сталинку с высокими потолками и старинным сервантом. — Эти книги… Ваш муж был коллекционером?
— Мой покойный муж был преподавателем литературы, — ответила я, разливая кофе по чашкам.
Розка, моя толстая рыжая кошка, демонстративно отвернулась от гостьи и запрыгнула на подоконник. Умная девочка, всегда чувствует людей.
— Ой, я обожаю кошек! — всплеснула руками Виктория, но не сделала попытки погладить Розку.
Игорь смотрел на неё так, словно она была произведением искусства. Мой сын — добрый, спокойный, с глазами отца и моей улыбкой.
В свои двадцать восемь он смотрел на эту девушку так, что у меня внутри всё сжалось от дурного предчувствия.
— Мама руководит бухгалтерской фирмой, — с гордостью сказал он. — После того как не стало отца сама всё подняла.
Виктория кивнула с выражением глубокого уважения, которое казалось выученным наизусть.
— А ваши родители, Виктория? Чем они занимаются? — спросила я.
— Бизнес в Краснодаре, — улыбнулась она, слегка опустив глаза. — Сеть магазинов. Но я всегда хотела самостоятельности, поэтому переехала в Москву. Работаю HR-специалистом в крупной компании.
Ничего конкретного. Ни названия компании, ни подробностей. Просто красивые слова и выверенные жесты.
После их ухода я открыла старую кожаную тетрадь — свой дневник, в котором говорила с Сашей, мужем, словно он мог прочесть мои слова там, где сейчас находился.
«Саша, сегодня я встретила будущую невестку. У меня не получается ей доверять. Словно она — актриса, играющая роль. Идеальна настолько, что не верится. И Игорь… наш мальчик влюблён. Что мне делать?»
Через неделю она пришла в пальто, которое стоило как половина моей месячной прибыли. А ведь по словам Игоря, она «копит на квартиру».
Родители Виктории приехали в Москву через месяц. Солидный мужчина и холёная женщина, похожие на кадр из сериала про богатых и успешных.
— Обожаю ваш домашний штрудель! — восторгалась Виктория, съев два крошечных кусочка. — Но я на диете.
— Виктория часто вспоминала вашего преподавателя по экономике, говорила, что он научил вас вести бизнес — обратилась я к её матери. — Как его звали?
— Да, конечно, — женщина замялась. — Михаил… Петрович.
А вечером того дня я обнаружила, что из комода с бельём пропала тысяча долларов. Деньги, отложенные на операцию.
«Может, я сама их переложила?» — думала я, перебирая вещи. Но интуиция шептала: нет, не перекладывала.
Я взяла новую тетрадь. На обложке написала: «Наблюдения за лисой». И начала записывать каждую деталь: время прихода, темы разговоров, реакции, нестыковки в рассказах.
Моя невестка была идеальной. Слишком идеальной. А я начинала понимать, что должна защитить сына, пока не стало слишком поздно.
— Мам, мы с Викой думаем… может, она пока переедет к нам? — Игорь сидел напротив меня, нервно вертя в руках чашку с кофе. — Ну, пока мы на свою квартиру накопим.
Чашка в моих руках едва не выскользнула. Я аккуратно поставила её на стол.
— К нам? — переспросила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Игорь, тебе не кажется, что сначала надо пожениться?
— Так мы и собираемся! — он вдруг просиял. — Я купил кольцо. Хотел сделать предложение на следующих выходных.
Я смотрела на своего сына и видела маленького мальчика, который однажды отдал все карманные деньги уличному музыканту. Всегда верил людям. Всегда.
— Поздравляю, — выдавила я улыбку. — Это серьёзный шаг.
Вечером я перечитывала свои записи в тетради «Наблюдения за лисой». Два месяца наблюдений.
Две странные встречи с родителями, которые обращались друг к другу на «вы». Рассказы о поездке в Париж, но без единой фотографии. Упоминание о брате, который потом стал двоюродным.
«Словно она забывает, что говорила раньше», — записала я, и вдруг меня осенило.
На следующий день я позвонила Ивану Михайловичу — старому другу Саши, бывшему сотруднику в органах, а ныне частному детективу.
— Иван, нужна твоя помощь, — сказала я, когда мы встретились в маленьком кафе вдали от моего дома. — Проверь одного человека. Это важно.
Я передала ему конверт с фотографией Виктории, её полным именем и всеми данными, которые смогла собрать.
— Анна, — Иван посмотрел на меня изучающе, — ты уверена, что хочешь знать правду? Иногда незнание — благо.
— Не для матери, — покачала я головой. — Я должна быть уверена.
Две недели тянулись как год. Виктория приходила к нам трижды, и каждый раз я замечала новые несоответствия.
Однажды она «случайно» забыла сумочку в гостиной, и я заметила внутри квитанцию из проката брендовой одежды.
Игорь стал отдаляться. Меньше звонил, реже заходил. А когда приходил — смотрел с лёгким раздражением, словно я была помехой его счастью.
— Стареешь, вот и придираешься, — бросил он однажды в ответ на моё осторожное замечание о странностях в рассказах Виктории.
Когда позвонил Иван, я как раз закончила писать в своём старом дневнике: «Саша, кажется, я теряю сына».
— Анна Сергеевна, у меня есть результаты, — голос Ивана звучал напряжённо. — Вам лучше приехать и увидеть всё своими глазами.
В его офисе на столе лежала толстая папка.
— Настоящее имя — Виктория Лебедева, — начал Иван, открывая досье. — Сирота, воспитывалась в детском доме.
Психолог по образованию, три года работала в центре психологической помощи. А потом… — он разложил передо мной фотографии. — Эти двое мужчин.
Один потерял квартиру, второй залез в долги. Оба познакомились с ней так же, как ваш сын.
Я смотрела на незнакомых мужчин и видела в них своего Игоря. Такие же доверчивые глаза.
— А родители? — спросила я, чувствуя, как холодеет спина.
— Актёры массовки из сериалов, — Иван показал мне кадры из какого-то дешёвого детектива. — Нанимает их на день-два. Машина арендованная, одежда тоже.
Профессиональная охотница за состоянием.
— Нужно доказательство, — прошептала я. — Что-то, что смогу показать сыну.
— Уже есть, — кивнул Иван. — Я установил камеру в вашей квартире, когда проверял её на прослушку. Вот, смотрите.
На экране ноутбука я увидела Викторию, которая методично обыскивала мой комод, перебирая бельё. Нашла шкатулку. Открыла. Забрала деньги.
У меня перехватило дыхание.
— Мам, мы с Викой приедем сегодня вечером. Есть важный разговор, — сообщил Игорь по телефону.
Его голос звучал торжественно. День икс настал.
Я накрыла стол в гостиной. Утка в апельсинах, фирменный салат, вино. Красная скатерть, свечи в серебряных подсвечниках.
Наш семейный ритуал для важных событий. Саша всегда говорил: «Если решение серьёзное — пусть будет церемония».
Почему-то я была абсолютно спокойна. Неделя паники прошла. Осталась только решимость.
Папка с доказательствами лежала на серванте. Флешка с записью — в моём кармане.
Они пришли ровно в семь. Виктория — в изумительном синем платье, которое подчёркивало её фигуру.
Идеальный макияж. Идеальная причёска. Идеальная улыбка. Только глаза бегали, избегая смотреть на меня.
— Как торжественно, Анна Сергеевна! — пропела она. — Вы будто знали, что сегодня особенный день.
Игорь выглядел взволнованным, но счастливым. В кармане его пиджака угадывался квадратный контур коробочки с кольцом.
Мы сели за стол. Я разлила вино по бокалам.
— Мам, — начал Игорь, когда мы приступили к основному блюду, — мы с Викой хотим тебе кое-что сказать.
— Подожди, сынок, — я поднялась, держа бокал. — Сначала я хотела бы произнести тост.
Они замерли. Виктория с натянутой улыбкой, Игорь с недоумением.
— За правду, — сказала я спокойно. — За то, что рано или поздно маски спадают.
Я поставила бокал, подошла к серванту и взяла папку.
— Игорь, помнишь, ты сказал, что я придираюсь к Виктории из-за старости? — я положила папку на стол. — Я действительно много лет проработала учителем. И знаю, когда человек лжёт.
— Мама, что ты… — начал Игорь, но я открыла папку.
— Виктория Лебедева, — произнесла я, глядя ей прямо в глаза. — Сирота из детдома. Психолог по образованию.
Работала в центре психологической помощи. Специализировалась на способах манипуляций. Я правильно говорю?
Она не ответила. Только побелела лицом.
— Мам, ты что несёшь? — Игорь вскочил.
Я вынула из папки фотографии двух мужчин.
— Алексей Петров, потерял квартиру после знакомства с Викторией. Дмитрий Сорокин, залез в долги на два миллиона рублей ради неё.
Оба познакомились с ней так же, как ты. Оба влюбились. Оба потеряли всё.
— Это бред, — прошипела Виктория, пытаясь подняться.
— Сядь, — мой голос стал ледяным. — Я ещё не закончила.
Я достала ноутбук из соседней комнаты. Открыла видео. Нажала «воспроизвести».
На экране Виктория методично рылась в моём комоде. Нашла деньги. Забрала.
— Это была тысяча долларов, — сказала я. — На операцию Розке.
Игорь смотрел на экран, не мигая. Потом поднял глаза на Викторию.
— Это монтаж, — она дёрнулась встать. — Игорёша, неужели ты поверишь ей, а не мне? Она просто ревнует, не хочет отпускать тебя! Эгоистка!
— Твои «родители» — актёры массовки из сериала «Закон и порядок», — продолжила я, выкладывая фотографии.
— Брендовые вещи — из проката. Машина — арендованная на день. Твоя работа в крупной компании — ложь. Твой якобы брат, о котором ты то забываешь, то вспоминаешь — фикция.
Игорь медленно встал.
— Вик, скажи, что это неправда, — его голос дрожал.
Она обвела нас взглядом загнанного зверя. Потом вдруг выпрямилась, и её лицо изменилось. Исчезла мягкость, нежность, доброта. Осталась только холодная маска.
— Неужели вы считаете себя такими святыми? — её голос стал жёстким. — Мальчик, выросший под крылышком мамочки, и старуха, которая не может отпустить сына!
Да, я хотела получить свою долю. И что с того? В мире каждый сам за себя!
Игорь медленно достал из кармана коробочку с кольцом и положил её на стол. Я увидела в его глазах боль — такую глубокую, что захотелось заплакать.
Он молча вышел из комнаты. Хлопнула дверь его спальни.
— Думаешь, победила? — прошипела Виктория, наклонившись ко мне. — Он всё равно будет меня любить. Всегда будет помнить.
А ты так и останешься злобной одинокой старухой!
Я посмотрела на неё с жалостью.
— Выйди из моего дома, — тихо сказала я. — У тебя есть минута, прежде чем я позвоню в полицию и заявлю о краже.
Она выбежала, хлопнув дверью так, что зазвенела посуда.
Я оставалась за столом одна. Догорали свечи, остывала еда. Я смотрела на закрытую дверь комнаты сына и не знала, имею ли право войти.
Через два часа, когда я сидела на кухне с Розкой на коленях, зашёл Игорь. Опухшие глаза, бледное лицо. Молча налил себе воды.
— Ты была права, — сказал он наконец. — Я не видел очевидного. Не хотел видеть.
— Каждый имеет право на ошибку, — я поднялась и обняла его. — Главное, что всё закончилось вовремя.
Игорь вздохнул.
— Пойду приму душ. И пожалуйста, не заявляй в полицию, завтра я принесу те деньги.
Из ванной раздался шум воды. Розка свернулась клубком на своём месте. Я достала старую кожаную тетрадь.
«Саша, сегодня я не стала врагом. Я стала щитом. Спасибо тебе за то, что научил меня слушать интуицию. Я справилась. Наш мальчик дома. Он жив. Он спасён».
За окном уже стемнело, но осенний ветер стих. Капли больше не стучали по подоконнику. Наступила тёплая октябрьская ночь.
Часть 2: Новый план
— Чтоб тебя, старая карга! — швырнула я туфли в стену квартиры с такой силой, что осталась вмятина.
Пальцы мелко дрожали, в груди клокотала ярость.
Многомесячная работа, идеально продуманный план — всё рухнуло за один вечер из-за этой бдительной свекрови с её профессиональной дотошностью.
Подойдя к зеркалу, я всмотрелась в собственное отражение. Внешне — миловидная девушка с кукольными глазами и вздёрнутым носиком, внутри — хищница с острыми зубами.
Годы в детдоме и психологическом институте научили меня перевоплощаться. Для Игоря я была воплощением его девичьих грёз — ласковой, домашней, восхищающейся его достижениями.
— В конце концов, это только один провал, — сказала я, выдохнув. — Первый за три года. Статистика всё ещё на моей стороне.
Я села за ноутбук и открыла папку «Рыбки». Алексей — инженер, потерявший квартиру после полугода знакомства.
Дмитрий — бизнесмен, отдавший мне доступ к счетам. И последний, несостоявшийся — Игорь с его сталинкой и долей в материнском бизнесе.
— Меняем локацию, — я прикусила губу, раздумывая. — Москва теперь опасна. Питер исключаем, слишком близко. Екатеринбург? Перспективно.
Открыв шкаф, я пересчитала свои активы: три паспорта на разные фамилии, пачка банковских карт, около 2 миллионов рублей наличными и несколько ювелирных украшений, включая изумрудные серьги — память о благодарном Дмитрии.
И ещё документы на две квартиры.
Я набрала знакомый номер:
— Костя, это я. Нужны документы на имя Елизавета Краснова и билет до Екатеринбурга. На завтра.
— Ты никогда не срывалась так быстро, — в его голосе слышалось удивление. — Прижали?
— Можно и так сказать. Свекровь оказалась не просто бухгалтером, а сущим следователем. Наняла детектива, собрала досье.
— Вот оотстой, — присвистнул он. — Утром всё будет. Десятка, как обычно.
Закончив разговор, я создала новый документ: «Ева Краснова». Архитектор из Москвы, образование МАРХИ, утончённая, с безупречным вкусом.
Переехала в провинцию ради проекта своей мечты. Интересуется современным искусством, разбирается в джазе — идеальная спутница для амбициозного провинциального бизнесмена с претензией на столичный шик.
После часа поисков в социальных сетях я нашла идеальную мишень — Антон Верещагин, 32 года, наследник строительной компании «ВерСтрой». Выпускник МГИМО, холост, увлекается современным искусством.
— Ты будешь моим пропуском в новую жизнь, — прошептала я, разглядывая его фотографии.
Екатеринбург встретил меня пронизывающим мартовским ветром. Город возможностей и новых начал.
За три дня я завершила трансформацию: короткая графичная стрижка с деликатным мелированием, очки в тонкой металлической оправе, гардероб в стиле минималистичной элегантности — воплощение успешного московского архитектора.
Наша «случайная» встреча с Антоном была спланирована до мелочей.
Я знала, что он посетит открытие выставки современного искусства в галерее «Артек». Подготовка заняла неделю: я изучила архитектурные стили, биографии известных архитекторов, тренды в современном дизайне.
В нужный момент я встала рядом с ним перед металлической инсталляцией и произнесла:
— Какая интересная метафора хрупкости современных городских пространств, вы не находите?
Антон обернулся — высокий, с правильными чертами лица и внимательными карими глазами.
— Любопытная интерпретация. Мне скорее видится здесь отражение информационных потоков, пронизывающих нашу реальность, — он улыбнулся краешком губ. — Антон.
— Елизавета, — я протянула руку. — Недавно переехала из Москвы. Архитектор.
Разговор потёк легко, как по сценарию. Антон оказался действительно эрудированным собеседником.
Я внимательно слушала, вставляла тонкие замечания, позволяла ему блистать знаниями — создавала образ интеллектуальной женщины, способной оценить его глубину.
Две недели я работала над отношениями, не форсируя события. Мы посещали джазовые концерты, обсуждали архитектуру за ужином, говорили об искусстве.
Я была сдержанной, увлечённой своей профессией, немного отстранённой — идеальная приманка для мужчины его склада.
Приглашение в его пентхаус означало, что дело движется в нужном направлении. Надо было сразу идти за крупной рыбой, а не разменивать себя на прошлого парня.
— Потрясающее пространство, — искренне восхитилась я, осматривая просторную квартиру с панорамными окнами и безупречным минималистичным интерьером.
— Спасибо, — кивнул Антон, протягивая бокал вина. — Всё проектировал сам. Хотелось чего-то… подлинного.
Вечер закончился приятно. Но что-то в его взгляде, в том, как он задавал вопросы о моём прошлом, заставляло напрягаться.
Утром он предложил показать мне офис компании.
— Хочу, чтобы ты увидела дело моей жизни, — сказал он, заваривая кофе. — Возможно, тебе будет интересно присоединиться к команде?
Штаб-квартира «ВерСтрой» расположилась на двух верхних этажах стеклянной башни в деловом центре города.
Антон водил меня по офису, как по личной галерее достижений — останавливался у схем строящихся объектов, представлял главных специалистов, касался ладонью стен, словно гладил живое существо.
— Ну а теперь, — Антон понизил голос, направляясь к двери из матового стекла с лаконичной табличкой, — познакомлю тебя с настоящим мозговым центром нашей империи.
Толкнув дверь, он произнёс с непривычной для него мягкостью:
— С моей матерью.
— Матерью? — я споткнулась на пороге, чуть не выдав себя. — А я думала… в строительстве обычно правят мужчины.
— Раньше так и было, — усмехнулся Антон. — Но пять лет назад отец решил, что яхты и Лазурный берег интереснее бетонных перекрытий. А мама… оказалась сильнее нас всех вместе взятых.
В глубине просторного кабинета я увидела её — хрупкую женщину с безупречно подстриженными серебристыми волосами.
Она что-то писала, склонившись над столом из карельской берёзы, и лишь когда мы подошли вплотную, подняла голову.
— А вот и твоя московская архитекторша, — произнесла она с едва заметной иронией, окидывая меня быстрым, но цепким взглядом.
Она встала — невысокая, но с какой-то стальной подтянутостью в осанке — и протянула узкую сухую ладонь:
— Марина Викторовна.
Её рукопожатие оказалось сильным, с неженской хваткой. Я физически ощутила, как меня сканируют серые глаза, подмечая каждую деталь — от бирки на платье до микромимики.
— Антон говорит, вы работали в «АрхиМост»? — спросила она, когда мы сели. — Интересная компания. Их проект торгового центра в Химках был номинирован на премию.
— Совершенно верно, — я улыбнулась, сохраняя спокойствие. — Хотя я в основном занималась жилыми комплексами.
— Какие красивые серьги, — вдруг перевела она тему. — Изумруды?
Я машинально коснулась украшения — изумрудных серёг, украденных у Дмитрия перед тем, как я исчезла из его жизни.
— Да, семейная реликвия. От бабушки.
— Превосходная работа, — кивнула Марина Викторовна. — Не позволите взглянуть поближе?
Что-то в её тоне вызвало внутреннюю тревогу, но отказать было невозможно. Я сняла серьгу и протянула ей.
Марина Викторовна внимательно изучила украшение, затем медленно подняла глаза:
— Антон, будь добр, оставь нас на несколько минут наедине.
Дверь закрылась за Антоном с глухим щелчком.
Марина Викторовна повертела изумрудную серьгу в пальцах, подняла её к свету, любуясь игрой граней, потом неторопливо положила украшение на стол — точно фигуру на шахматной доске перед финальным ходом.
— Знаете, — она откинулась в кресле и посмотрела на меня с каким-то почти исследовательским интересом, — я несколько дней ждала момента увидеть эти серьги вблизи.
С тех самых пор, как раздался звонок от одной весьма проницательной женщины из Москвы. Анны Сергеевны Соколовой. Фамилия вам, полагаю, знакома?
Моё сердце пропустило удар, но лицо осталось безмятежным.
— Простите, я не совсем…
— Оставьте, Виктория Лебедева, — Марина Викторовна открыла ноутбук и развернула его ко мне.
На экране была фотография меня с Игорем на каком-то семейном ужине.
— Анна Сергеевна связалась со мной четыре дня назад, — продолжала она. — Случайно увидела ваше фото в ВК моего сына, сразу решила выйти на мать, он бы не понял.
Она показала мне электронное письмо с подробным отчётом о моих методах работы, фотографиями и предупреждением.
— Поразительная женщина, — Марина Викторовна покачала головой. — Не просто спасла сына, но и решила уберечь других. И правильно сделала. Десять лет в уголовном розыске научили меня распознавать таких, как вы.
Я лихорадочно оценивала варианты выхода, когда в дверь постучали.
— Войдите, — сказала Марина Викторовна.
В кабинет вошли двое полицейских и… она. Я увидела её — безупречно прямую спину, идеально сидящий костюм графитового оттенка, волосы, стянутые в строгий пучок. Анна Сергеевна.
Она вошла так, словно переступала порог собственного кабинета — уверенно и с достоинством.
— Какой приятный сюрприз, не правда ли, Виктория? — уголок её губ едва заметно дрогнул. — Надеюсь, вы не разочарованы нашей новой встречей?
Она повернулась к полицейским, и голос её приобрел деловые интонации:
— Вот это украшение, — она указала на серьгу, — принадлежит Светлане Сорокиной. Её муж — один из тех, кого… обаяла наша виртуозная актриса.
Светлана подала заявление о пропаже семейных драгоценностей ровно тринадцать месяцев назад. Есть экспертиза и документы, подтверждающие право собственности.
Старший из полицейских сделал шаг вперед:
— Гражданка Лебедева, на основании имеющихся материалов вы задерживаетесь по подозрению в мошенничестве и хищении личного имущества.
Звук защелкивающихся наручников прозвучал как финальный аккорд этой затянувшейся пьесы. Я подняла глаза и встретилась взглядом с Анной Сергеевной.
В её зрачках не плескалось ликование, не было жажды мести — лишь спокойная уверенность.
В коридоре нам преградил путь Антон. Он стоял, опершись о стену, с лицом человека, который случайно заглянул в зеркало и увидел там незнакомца.
— Какая ирония, — сказал он тихо. — Я ведь действительно начал влюбляться. В того, кого на самом деле не существует.
— Каждый из нас играет выбранную роль, Антон, — ответила я. — Просто моя оказалась не по вкусу твоей матери.
В полицейской машине я наконец осознала масштаб своего просчёта. Не учла, что истинно сильная женщина не останавливается на защите своей семьи — она идёт дальше, предотвращая будущие трагедии.
На суде присутствовали все: Дмитрий, Алексей, Игорь и их близкие. В первом ряду сидели две женщины, сокрушившие мой план, — Анна Сергеевна и Марина Викторовна.
Они не выглядели торжествующими. Скорее — удовлетворёнными тем, что справедливость восторжествовала.
— Пять лет лишения свободы, — зачитал приговор судья.
Когда меня выводили из зала, я бросила последний взгляд на Анну Сергеевну. Она смотрела прямо, без злобы, без сожаления. В её глазах читалось только: «Вы заигрались».
Глядя на мелькающие за решётчатым окном улицы, я впервые задумалась: может, моя главная ошибка была не в тактике, а в выборе противника?
Я привыкла сражаться с доверчивостью и любовью, но материнская защита оказалась оружием, против которого у меня не было щита.
